Край земли - Шпанов Николай Николаевич "К. Краспинк" - Страница 41
- Предыдущая
- 41/54
- Следующая
Столовая в часы обеда служит местом сбора обеих смен. Она помещается в жилом доме обсерватории, там же, где находятся и комнаты всего персонала. Нельзя сказать, чтобы этот дом отличался новизной и большой благоустроенностью. Не говоря уже о том, что он вовсе не приспособлен по своему устройству для полярной зимовки, судя по рассказам, он и не ремонтировался невесть сколько времени.
Прямо с высокого крыльца я попал в длинный прокопченный коридор с выходящим в него бесконечным рядом дверей – это жилые комнаты. Из-за отсутствия естественного света коридор, освещаемый двумя тусклыми лампочками, кажется еще более мрачным и неуютным. В конце коридора выходят в него двери кухни и столовой. При осмотре столовой трудно даже поверить, чтобы в наши дни организация, посылающая зимовщиков на полярную обсерваторию, могла проявить так мало заботы об этих людях, забрасываемых на целый год в суровую полярную ночь, в совершенно непривычные для них, гнетущие условия и одиночество. Каждый стул в столовой, каждый клочок стен кричат об усилиях, какие прилагали сами зимовщики, чтобы в этой грязной, облезлой казарме создать подобие уюта. Колченогий продранный диван заботливо сколочен и, повидимому, не раз, неумелыми руками. Ни на одно из кресел нельзя сесть без риска оказаться на полу. Единственный предмет развлечения – пианино – облуплено и из черного стало серым. Потертость стен не бросается сразу в глаза только благодаря закрывающим их почти во всю ширину огромным полотнищам «Сполохов» – стенной газеты зимовщиков.
«Сполохи» – лучшие свидетели той жизни, что текла здесь в течение всей зимовки. Стенная газета заведена уезжающей теперь сменой. Вероятно, это заслуга сменяющегося начальника обсерватории Вильгельма Яновича Шведе, проводящего на полярных станциях уже пятую зимовку и вторую на самом Матшаре.
С необычайной тщательностью и любовью собраны номера «Сполохов». Они приурочены к наиболее выдающимся советским праздникам: Октябрьской Революции, Первому Мая. Просматривая «Сполохи», совершенно ясно представляешь себе картину всей зимовки со всеми ее радостями и невзгодами. Особенно интересен последний номер «Сполохов», посвященный новоприбывающей смене и представляющий собой копилку опыта, приобретенного зимовщиками за год сидения на станции. Этим опытом они делятся с новичками. А есть чем поделиться и что порассказать. Здесь, в этом номере, мы находим «руководящие» статьи почти всех основных работников обсерватории. Здесь итоги и советы; здесь весь опыт и выводы.
Начальник обсерватории Шведе в длинной статье сетует на целый ряд недочетов в снабжении и устройстве обсерватории. Оказывается, строения обсерватории, и в первую голову жилой дом, производят совершенно правильное впечатление на свежего человека. Дом старый, построен неважно, ремонта очень давно не было. Печи и с самого начала были устроены плохо, а теперь и вовсе перестали греть. Кроме того, они примыкают непосредственно к легким деревянным переборкам, и их нельзя накаливать как следует из-за возможности пожара. В страхе перед этим бедствием жили всю зиму. Действительно, не трудно понять, какое ужасное несчастие для зимовщиков должен представлять пожар жилого дома, единственного сколько-нибудь пригодного для жилья. Пригодного – если не считать того, что стены его зашиты недостаточно плотно и тщательно. В большие штормы, особенно зимой, когда скорость ветра доходит в порывах до семидесяти метров в секунду (!), снежная пыль просто «прожимается» ветром сквозь стены и проникает непосредственно в комнаты. Углы в большинстве комнат, промерзают насквозь – в них нависают со стен целые глыбы льда. Температура в помещениях падает до минус двух, минус трех градусов. У бедняги микробиолога, живущего в угловой комнате, не слишком плохой считалась температура в минус шесть градусов. При этом специальных рабочих помещений в доме вовсе нет, и у того же биолога лаборатория помещается прямо в его комнате. Тут же в комнате нужно и стирать свое белье.
Питание, достаточное количественно, очень однообразно. Слишком мало дается овощей. Их не хватает уже в первые месяцы зимовки. Фруктов, даже консервированных, не бывает вовсе. Плохо и со сластями – их почти совершенно не дают, а все зимовщики в один голос считают сладкое (конфеты, леденцы) абсолютно необходимым. Мясные консервы даются одного сорта на весь год – понятно, что скоро на них никто не хочет смотреть, и повару приходится изощряться для того, чтобы заставить их хоть как-нибудь есть. Единственной отрадой служат свиньи и корова. Свиней берегут до крайней возможности, но в последнюю голову съедают все-таки корову, так как трудно отказаться от молока.
Еще хуже, чем с питанием, обстоит дело с одеждой. Овчинные полушубки выдаются как «полярное» зимнее платье. Эти полушубки совершенно негодны для зимовки в данных условиях. Овчина легко продувается ветрами и плохо греет. Полушубки эти годны для очень краткого пребывания на воздухе в период суровых морозов. Во время ветров, выходя на улицу, приходится поверх полушубка натягивать брезентовый плащ, но тогда почти совершенно невозможно двигаться на ветру и в глубоком снегу. О возможности в такой одежде работать не приходится и говорить.
Не лучше обстоит дело и с обувью. Единственной теплой обувью являются валенки. В них очень хорошо спасаться от простуды в холодном доме, неплохо ходить по неглубокому сухому снегу, но они оказываются никуда негодными в глубоком снегу, заваливающемся за широкие короткие голенища валенок, и совершенно не приходится говорить о том, чтобы сделать в валенках хотя бы шаг в период таяния снегов. Здесь все обращаются к сапогам, однако и этот „аппарат" оказывается не на высоте: длина голенищ слишком мала, а сапоги легко пропускают воду. Здесь нужны для весны надежные поморские сапоги с голенищами до бедер, такие, какими Госторг снабжает команды этих судов. Слишком тяжелы здесь условия жизни и труда, чтобы можно было небрежно относиться к вопросам снабжения полярных обсерватории вообще и самой северной из них, Матшара, в частности.
И без того на зимовщиков выпадает достаточно невзгод. Для некоторой части персонала обсерватории, особенно для научных работников, представляет известную трудность, на ряду с повседневными наблюдениями и работами по своей специальности, отдавать значительное внимание и непривычно много сил работам чисто хозяйственного порядка. Нужно стирать. Искусство стирки дается не так просто – большинство обсерваторцев вначале так застирывает свое белье, что вместо белых рубах они носят какие-то жеваные серые тряпки. Нужно колоть, возить дрова. Нужно топить печи. Нужно доставать снег или лед для воды и возить их на кухню. Нужно удалять из выгребной ямы нечистоты.
Легко себе представить какого-нибудь биолога Казанского – типичнейшего кабинетного микроскопного сидельца, – когда приходит его очередь вывезти на собаках выгребную яму. Мороз. Все заледенело. Без лома ничего нельзя сделать. А огромный тяжелый лом едва держится в непривычных руках; все валится с лопаты, пока несешь к бочке. А тут еще с бочкой неладно: установленная на собачью нарту, эта бочка то-и-дело норовит умчаться одна без кучера. Собаки не желают признавать деликатных подходов биолога; в постромках путаница, грызня, каждый пес тянет в свою сторону. Нарта опрокидывается, бочка высыпается в снег. Начинай все сызнова.
Впрочем, не всегда собаки являются бичем обсерваторцев. В большинстве случаев это настоящие спасители: когда нужно возить воду, снег, дрова, когда нужно ездить на охоту, когда нужно с приборами выехать на середину пролива. Тут они избавляют от многих трудностей. Нужно только умело за них браться.
Первые два-три месяца зимовки в столовой процветают шахматы, домино и «обмен мыслями». Постепенно обмен мыслями превращается в споры. В результате споров те, кто понервней, начинают вскакивать из-за стола и уходить к себе, хлопнув дверью. Затем наступает период, когда зимовщики не могут видеть друг друга и зарываются в книги, каждый у себя в комнате. Нужны большая выдержка и находчивость руководителя, чтобы в такой период, когда людям тошно видеть опостылевшие физиономии сожителей, найти какой-нибудь повод для разговора, объединить зимовщиков около какого-нибудь события. Во время штормов отсиживаются дома несколько дней, пока метелица свирепствует наиболее сильно. Когда ветер немного спадет, делают попытку выйти наружу. Но в большинстве случаев дом оказывается занесенным снегом на полтора-два метра выше крыши. Выходная дверь не отворяется, сразу за дверью, вплотную к стене дома, прилегает снег. Чтобы выйти на его поверхность, нужно прорыть всю толщину заноса. Сделать в этой многометровой толщине траншею не под силу персоналу обсерватории, и люди ограничиваются тем, что проделывают узкий вертикальный колодец, чтобы только дать возможность радистам и наблюдателям вылезти наверх.
- Предыдущая
- 41/54
- Следующая
