Большая охота - Мартьянов Андрей Леонидович - Страница 39
- Предыдущая
- 39/84
- Следующая
– Сулили охрану… – пожал плечами Франческо.
– Тогда наверняка поскачете по Валерии, – девица затянула пояс, вновь превратившись в тощенького самоуверенного подростка. – Я буду ждать у ее начала, в холмах. Увижу вас и догоню.
– А вдруг храмовники выберут какой-нибудь иной путь? – испугался молодой человек.
– Все равно отыщу, – решительно заявила Бланка. Выдернула из болтавшихся на поясе ножен короткий кинжал, подержала в ладони. Собрала в горсть распущенные волосы и внезапно провела по черным прядям лезвием, отсекая чуть ниже плеч.
– Что ты делаешь?! – скорбно взвыл Франческо. Транкавель-младшая, не отвечая, сунула ворох отрезанных локонов в жаровню – те мгновенно вспыхнули и затрещали, распространяя острый едкий запах.
– Во-первых, это здешний старинный обычай: собираясь менять свою жизнь, надо отказаться от чего-нибудь важного – в знак того, что твои намерения тверды, – Бланка покрутила головой туда-сюда, привыкая к новым ощущениям. – Во-вторых, ежели моя семья начнет искать меня, они будут разыскивать и расспрашивать о сбежавшей девице. Женщине, а не мальчишке. Назовусь другим именем и никто ничего не заподозрит…
Она вдруг замолчала, растерянно глядя на Франческо. То ли запоздало представила, какие испытания ее ждут, то ли повзрослевший разум развеял радужные надежды и планы, напомнив: не стоит так поспешно принимать решения за других.
– Ты… ты же не против? – чуть запинаясь, спросила Бланка. – Ты ведь хочешь, чтобы я поехала с тобой, правда? А твои спутники – они не начнут возражать против моего общества? Я не стану обузой, обещаю! Думаешь, я капризная взбалмошная девчонка, привыкшая, что ей все позволено? Я совсем не такая, вот увидишь!..
– Ты единственная в мире и ты лучше всех, – молодой человек слетел с разворошенной постели, словно под ним развели костер, и сгреб не успевшую увернуться подругу в объятья.
– Пусти меня, – слабо отбивалась Бланка. – Франческо, мне надо идти… Я еще сколько буду искать выход из этой прецептории… Ну пусти же, будь умницей!..
– Как – уехал? – недоуменно переспросил Бертран де Транкавель. – Когда?
– Так затемно еще! – привратник прецептории нахмурил низкий лоб, соображая. – Явился посреди ночи, начал требовать – выпусти его да выпусти. Мол, срочнейшее дело, не терпит промедления. Я ему твердил, что выехать из города ему все равно не дадут, а он только отмахнулся. У меня знак, говорит. Должны открыть, не то господин Бертран всю городскую стражу вверх ногами на стенах развесит, не в обиду вашей светлости будь сказано. Ну, я калитку и отпер. Он понесся вниз по улице – только его и видели.
«Вот уж воистину – вожжа под хвост попала, – поступок любимой дочери, по мнению хозяина Ренн-ле-Шато, заслуживал только такой оценки, высказанной грубым языком простецов. – Куда ее могло понести? Заночевала где-то в городе? Умчалась домой?»
Особого беспокойства за судьбу Бланки мессир Бертран не испытывал. Разбойники и уличные грабители ей не страшны, с иными же трудностями девица вполне способна управиться самостоятельно – не маленькая. Конечно, он бы предпочел, чтобы дочь вернулась вместе с ним, но раз уж ей приспичило ехать в одиночестве…
Ошибка выяснилась ближе к вечеру 15 октября, когда владелец графства Редэ и его небольшой эскорт въехали под гулкие своды барбикена. Первым, кто попался на глаза мессиру Бертрану из обитателей замка, был его средний отпрыск, вместо положенного приветствия резко осведомившийся:
– Бланка с вами? Она подменила моего гонца и ускакала в Безье. Вы привезли ее обратно?
– Разве она не возвращалась? – не успевший покинуть седло Транкавель-старший и его сын в растерянности уставились друг на друга. В помещении въездных ворот повисло нехорошее молчание, заставившее стражников и вертевшуюся поблизости челядь предусмотрительно попятиться. – Она не стала дожидаться меня, выехала из города нынешней ночью…
– Здесь ее нет, – медленно проговорил Тьерри. – Нет и не было.
Мессир Бертран в сердцах проклял день, когда Бланка-Терезия появилась на свет, спрыгнул на землю и решительно поволок среднего сына за собой, не обращая внимания ни на выстроившийся для встречи господина почетный караул, ни на маячившего поблизости и весьма недовольного всем сущим епископа Олибу.
Ушли отец и сын недалеко – на прилепившуюся к стене барбикена площадку, откуда открывался вид на склоны горы и лежащую у ее подножья Куизу, выглядевшую аккуратной детской игрушкой.
– Ее нужно разыскать и вернуть прежде, чем она влипнет в неприятности, – непререкаемым тоном заявил мессир Бертран. – Только где она может быть?
Не отвечая, Тьерри наклонился, собрал пригоршню мелкого розового песка с красными вкраплениями частичек гранита и рассыпал ее по широкому зубцу крепостной стены. Ветер немедля принялся изменять очертания песчаной горки, превратив ее в изогнутую полукруглую линию. Тьерри слегка отсутствующим взглядом смотрел на россыпь перемещающихся песчинок, по привычке вращая на пальце кольцо.
В такие моменты он ощущал себя эдаким пауком в центре кружева из разноцветных тончайших нитей, связывавших отпрысков Бешеного Семейства. Дрожащий, готовый вот-вот оборваться волосок цвета крови и режущих глаз отблесков рубина – Рамон. Движется куда-то, поспешно удаляясь от Ренна. Истончающаяся паутинка цвета аквамарина тянется далеко-далеко, сливаясь с голубизной морского окоема – Хайме в своем безнадежном странствии за чужой невестой, Беренгарией Наваррской. Еще одна нить, выдернутая из неоконченного гобелена, перепутанная с черной шерстью золотая канитель – Бланка.
– Она скачет верхом… не одна, большой отряд, не меньше дюжины людей… едут вдоль морского берега, по старой дороге… – Тьерри предпочел умолчать о том, что кое-кто из спутников Бланки кажется ему удивительно знакомым и только удивленно хмыкнул про себя. Так вот как решила поступить его взбалмошная сестрица… Любопытно бы узнать, эта авантюра – плод долгих замыслов или итог внезапного каприза? – Она далеко. Возвращаться не намерена.
Паутина лопнула и растаяла, рассыпавшись множеством цветных огоньков. Тьерри помассировал пальцами виски: всякий дар свыше должен быть оплачен и у него опять начинала болеть голова.
– У моря, – повторил Транкавель-старший, что-то прикидывая. – Римский тракт, не иначе. Отправить вдогонку два десятка, если выедут сейчас – догонят через два-три дня…
– Если вода утекла, есть ли смысл городить запруду? – перебил рассуждения его светлости ехидный тенорок. Мессир Бертран и Тьерри одновременно оглянулись, наткнувшись взглядами на отдувающегося толстяка, только что вскарабкавшегося по крутой лестнице. Незваный гость незамедлительно сдернул с лысоватой макушки бархатную шапочку с криво пришпиленным пером и преувеличенно низко раскланялся. – Оставьте вы бедную девочку в покое!
– Чем обязаны, мэтр? – тон, коим были произнесены эти слова, мог бы заморозить горную реку и обратить вспять лавину. Мэтр Калькодис состроил физиономию верного слуги, оскорбленного в лучших чувствах:
– Обязаны? Подумать только, столь важные господа чем-то обязаны столь маленькому человеку! – ерничество мгновенно сменилось резкостью: – Думать вы обязаны, вот что! Стоило на месяц предоставить вас самим себе, и вместо серьезного дела вышел сущий масленичный балаган с гуляниями!
Он заметался из угла в угол площадки, надрывно причитая:
– Все поразбежались как тараканы! А как было слажено – ниточка к ниточке, камешек к камешку, человек к человеку! Кто в своей самонадеянности все порушил, я вас спрашиваю? Как прикажете латать сделанные вами прорехи? Или мне лично сбегать за вашей взбалмошной дочуркой и на веревке притащить ее домой, вдобавок нацепив на нее пояс верности?
– При чем здесь… – заикнулся было Тьерри, но мэтр Калькодис пресек любые расспросы взмахом короткопалой ладони:
– Позже, позже, дружок. Твоя сестрица и свихнувшийся братец – это еще полбеды, а подлинное бедствие – вы сами! Как же так можно, ваша милость? Пальцем лишний раз шевелить не надо – само все в руки пришло! Ну зачем вам понадобилось учинять игрища с огнем? Почему бы сразу не схватить эту теплую компанию и не отправить прямиком в подвалы? Неужели, пока они шныряли по вашему дому и совали любопытные носы во все щели, не сыскалось подходящего момента и ловкого человечка, дабы пошарить в их пожитках? Вашими стараниями все повисло на волоске, а мой господин… мой господин весьма и весьма недоволен.
- Предыдущая
- 39/84
- Следующая
