Зелен камень - Ликстанов Иосиф Исаакович - Страница 63

• Предыдущая
• 63/68
• Следующая

Он сделал это своевременно: пуля пролетела мимо.

— Роберт, на помощь! — крикнул Прайс. Расковалов уже склонился над Прайсом.

— Встань! — крикнул он, взбешенный. — Встань! Я не хочу убивать лежачего, а тебя надо убить трижды за этих людей! Подлая собака! Мало тебе нашего зелен камня, тебе нужна еще и русская кровь!

Он заставил Прайса подняться на ноги и тряс его с яростью, забыв о существовании Прайса-младшего, юнца со шрамом на подбородке, достойного сына своего отца. Роберт выстрелил сбоку — Расковалов упал, увлекая за собой Ричарда Прайса. Роберт выстрелил еще два раза в голову Расковалова. Затем Прайсы перетащили трупы в «печь», отвалили лестницу, хотели сжечь ее, сжечь тачки, подорвать «печь», уничтожить все следы преступления, но в это время возвратился Роман с пустыми руками.

— Где хозяин? — спросил он, так как признавал своим хозяином только Расковалова. — В Конской Голове хитники пируют. Нельзя из моей избы поклажу вынести, проследят. До ночи ждать надо.

— Петр Павлович повел забойщиков на Баженовку через пещеры, — спокойно ответил Ричард Прайс. — Идем делать завал.

Роман почувствовал неладное. Встревоженный, он недоверчиво пошел вслед за господами со своей страшной берданкой наперевес. Когда были подорваны динамитные шашки, когда на подбитые стойки рухнула кровля штрека, Ричард Прайс решил, что этого достаточно. Правда, оставалась неразрушенной вертикальная выработка — так называемая восстающая, — служившая для вентиляции забоя, но она проходила в слабом грунте, была не креплена, и Прайс надеялся, что она завалится сама собой. К тому же Прайсов тревожило поведение Романа. По мере того как проходил хмель, он становился все недоверчивее и мрачнее. Когда молодой Прайс хотел зайти ему в тыл, он крикнул: «Эй, не балуй!» и поднял берданку. Этот великан был страшен.

Через болотный вентиляционный шурф люди вечером вышли на поверхность, выбрались на тропу.

— Прощай, Роман, — сказал Ричард Прайс. — Ты получил от Расковалова все, что тебе полагалось. Живи и жди нас… Мы вернемся, когда с красными будет покончено. Жди нас и молчи. Ты будешь молчать, потому что красные не простят тебе, что ты разрушил шахту. Понимаешь? Иди в Конскую Голову, мы пойдем в Баженовку. Все, что оставил Расковалов в твоей избе, — твое. Выпей за наше здоровье!

В Горнозаводске Прайсы провели у Халузева всего несколько часов. На вопрос Халузева, где Расковалов и придет ли он на Мельковку, Ричард Прайс ответил, что Расковалов все же решил эмигрировать, что он пошел проститься со своей больной женой и сыном и от них поедет прямо на вокзал, где его будут ждать Прайсы.

— Как же так? А завещания, которые он оставил у меня? А кисеты? — удивился Халузев. — Он хотел сегодня передать завещания нотариусу.

Халузев рассказал Прайсу, что душеприказчиком по завещаниям Расковалова, составленным в пользу сына и жены, Расковалов назначил его, Халузева, и что завещанное — камни, запечатанные в двух кисетах, почти все, что пришлось на долю Расковалова из добычи — пока также доверено Халузеву.

— Жена Расковалова больна, а полагаться на нотариусов сейчас рискованно, — сказал Прайс. — Храните все, что оставил вам Расковалов. Как только в России будет наведен порядок, мы с Расковаловым вернемся.

Никомед Иванович попросил Прайса передать своему спасителю, что он свято выполнит клятву в отношении сына и жены Расковалова.

Закончив все расчеты с Халузевым, получив свою долю ограненных камней, Прайс и его сын выехали на восток. На тот случай, если бы Ричарду Прайсу удалось вернуться в Россию и встал бы вопрос о судьбе Расковалова, он передал с дороги в Горнозаводск ложную весть о случайной гибели Расковалова в Сибири.

— Акционерное общество уральского бизнеса под названием «Новоуральская объединенная компания» было организовано мною в начале второй мировой войны по совету моего отца, уже находившегося при смерти. Особенно широко развернуло общество свою деятельность в тот период, когда стало ясно, что Америка и Англия сумеют повернуть германский фашизм на восток. Мне удалось привлечь к участию в обществе несколько финансовых деятелей, главным образом в Англии и США. Общество ставило своей задачей приобретение акций уральских горнозаводских обществ, чья деятельность была прекращена Октябрьской революцией. Совершенно обесцененные фонды этих обществ, уже выведенные из биржевой котировки, приобретались нами тайно через подставных лиц. Особенно охотно общество покупало бумаги акционерных обществ, в которых активно участвовал иностранный капитал, главным образом английский, — я подразумеваю Кыштымское общество, Симское общество, Общество сысертских заводов, Южноуральское горно-промышленное общество, Общество лысьвенских заводов, Общество северных заводов, Общество верх-исетских заводов, Невьянское общество.

К тому времени, когда наше общество юридически овладело весьма значительной частью промышленности Урала, разразилась сталинградская катастрофа немецкой армии. Стало ясно, что наша ставка на поражение Советской Армии бита. Уральские акции снова на некоторое время превратились в груду бумажного хлама.

К счастью, мне удалось заинтересовать в судьбе «уральского портфеля» мистера Н., одного из крупнейших финансовых деятелей США. Он согласился принять участие в «Новоуральской объединенной компании», но лишь при условии главенствующей роли в этом деле. Материальные обстоятельства вынудили администрацию общества пойти на это условие. Во главе администрации остался я.

— Что побудило вас приехать в Россию?

— В последние военные месяцы и в первые послевоенные годы мистер Н., уже по своей инициативе, стал форсировать рост «уральского портфеля». На биржу проникли слухи о деятельности общества. Ко мне обращались бывшие владельцы уральских предприятий, предлагавшие уступить свои права, однако мистер Н. заявил мне, что мы не имеем возможности «покупать кота в мешке», что нужна полная информация о нынешнем состоянии тех или иных предприятий на Урале и, в частности, о том, насколько велики капиталовложения, сделанные советским правительством в эти предприятия.

— Причем, конечно, предполагалось, что потерявшие всякую ценность бумаги, приобретенные «Новоуральской объединенной компанией» чуть ли не по цене бумажной макулатуры, рано или поздно позволят мистеру Н. овладеть предприятиями, в которые советский народ вложил большой труд и громадные средства?

— Да.

— Вы приняли предложение мистера Н. о поездке на Урал, зная, что собирание экономической информации в чужой стране без разрешения и даже без ведома правительства этой страны называется шпионажем?

— Да.

— Очутившись на территории Советского Союза, вы интересовались только теми предприятиями, которые существовали до революции, или же интересовались также предприятиями, целиком построенными за годы советской власти?

— Я не желаю останавливаться на этом!

— Но мы вынуждены будем еще вернуться к вашей так называемой «экскурсионной поездке» по Уралу.

— Обратиться к Халузеву меня заставила необходимость, так как я вскоре после приезда на Урал был выслежен и при известных вам обстоятельствах лишился находившихся при мне средств. Бывший компаньон отца встретил меня неприветливо, предоставил мне приют лишь на два дня и просил найти другое пристанище.

Халузев, которого я в юности знал уже пожилым человеком, теперь произвел на меня впечатление совершенной развалины, тем более что он еще не совсем оправился после воспаления легких. Он был уверен в своей близкой смерти, много молился, вообще казался совершенно отрешившимся от жизни. При первом же разговоре он сказал мне, что убежден в незыблемости советской власти, не верит в возможность ее ликвидации насильственным путем.

Недостаток средств вынудил меня поставить вопрос о передаче мне части тех камней, которые были доверены Халузеву Расковаловым для вручения его сыну и жене.

• Предыдущая
• 63/68
• Следующая