Зелен камень - Ликстанов Иосиф Исаакович - Страница 18

• Предыдущая
• 18/68
• Следующая

Почти внезапное появление поселка в такой глуши, куда и галечники не всегда решались забираться, радовало и удивляло Петюшу. Правда, такие же поселки возникли в последнее время в баженовских местах, где геологи находили много ценного, полезного, но от новых поселков было рукой подать до Баженовки, а тут со всех сторон темнел лес да ярко зеленели кустистые болотные травы, здесь человеку приходилось трудно.

За бараками, у шахтного копра, еще не зашитого с боков, стучала лебедка, вращался шкив. Пожилой черноусый человек, спеша, подошел к Павлу Петровичу и доложил ему, что теперь приходится таскать из ствола щепу.

— Аммоналом рвали ствол, что ли! — возмущался он, вытирая пот со лба.

— Может быть, и рвали.

Павел Петрович осмотрел остатки стволового крепления и добавил:

— Вернее всего, что без взрывчатки не обошлось. Лиственница стала почти железной, а как измочалена.

— Постарались, бандиты! — в сердцах бросил черноусый человек. И вскоре его голос, ставший сразу тоньше, послышался под копром: — Давай! Вира, вира помалу!..

Землянка начальства находилась метрах в полутораста от копра. Как была она вырыта в первый же день стройки, так и осталась служить — просторная, светлая и сухая землянка под односкатной крышей. В ней разместились две железные тщательно заправленные койки, кухонный стол-буфетик, рабочий стол под широким окном, фанерный платяной шкаф, полочка с книгами, табуретки. Все это очень понравилось Петюше.

Павел Петрович потрогал медный чайник на электрической плитке, налил большую эмалированную кружку крепко заваренного чая, густо намазал маслом ломоть свежего хлеба и пододвинул к Петюше сахарницу:

— Завтракай, парень. Я приготовил записку в магазин.

Щипля вкусный хлеб по крошечке, отпивая из кружки, Петюша чувствовал себя важным человеком, необходимым для шахты и понимающим государственный интерес. Думал он и о том, что инженер Клятой шахты добрый человек и что Ленушку, конечно, примут в школу.

В то время как Петюша завтракал, а Павел Петрович, отхлебывая из стакана, писал за рабочим столом, раздался стук. Не позволив себе широко открыть дверь, в землянку бочком вошел маленький человек в новой желтой брезентовой куртке, перетянутой ремнем так туго, что полы оттопырились. Черные глаза встревоженно блестели на гладко выбритом лице. В землянке остро запахло одеколоном. Вероятно, человек явился к начальнику прямо от парикмахера.

— Товарищ Заремба? Хорошо! — сказал Павел Петрович. — Вы дежурили на Короткой гати в ночь с субботы на воскресенье? Кого вы видели на Короткой гати?

— Никого не бачив. — И Заремба вытянул руки по швам. — Только машина проехала с главной конторы. Потом наши горняки в Новокаменск на футбол подались. А потом вы по гати ходили.

— Вы меня видели? — быстро переспросил Павел Петрович, обернувшись к Зарембе.

— А как же, видел! Я от сторожки шел, а вы впереди. Я вас окликнул, а вы так рукой отмахнулись, да и пошли к шахте.

— Вы меня в лицо видели? Нет? Как же вы меня узнали?

— По обличью…

— По фигуре, значит? Почему не стреляли?

— Да як же!..

— У вас есть инструкция, — жестко проговорил Павел Петрович. — По гати бродит человек, вы окликаете, он не отвечает, уходит. Вы должны были остановить его, убедиться, что это действительно я. В крайнем случае, вы должны были пустить в ход оружие, но вы этого не сделали. Придется объявить вам выговор с предупреждением в приказе по шахте.

Это было сказано так строго, что Петюша поежился. Не спрашивая его, Павел Петрович долил кружку, велел подождать и вышел.

За столом Петюшу застал Самотесов и дружески кивнул:

— По какому делу явился, парень? Выслушав его, он одобрил:

— Правильно, знаю об этом. Дело нужное. Какого года рождения?

Петюша не совсем уверенно ответил.

— Ну, не маленький уже, постарайся для шахты… А вот и товарищ начальник! — И он сообщил Павлу Петровичу: — Из Кудельного я в Новокаменск заехал, переночевал в доме приезжих, утром завернул в отдел капитального строительства, пошумел насчет стройдеталей. Завтра с утра детали начнут поступать на площадку. Сегодня надо всех свободных людей на установку каркасов бросить. Двинем это дело, Павел Петрович!

Он замолчал, показав глазами на гостя.

— Ты, Петюша, ступай в наш магазин. Передай эту записку продавцу, — приказал Павел Петрович. — Я распорядился, чтобы тебя не задерживали. Иди и помни, что я сказал; как только закончите разведку, возвращайтесь. В копушки далеко не суйтесь. Ступай!

Проводив маленького исследователя до двери, пожелав ему удачи, Павел Петрович обернулся к Самотесову:

— Что нового, Никита Федорович?

— А мало доброго. — И Самотесов запер дверь двумя поворотами ключа.

Для Петюши началась полоса серьезных забот. Записочка Павла Петровича на листочке желтой глянцевой бумаги в клеточку обладала большой силой. Продавец отпустил Петюше четыре буханки хлеба, столько же банок мясных консервов, килограмм кускового сахару и полкилограмма карамели в обертке, предназначавшейся для Ленушки, — так это понял Петюша. Была еще пачка свечей, спички, фонарик. Затем продавец повел Петюшу в кладовку, выложил несколько пар ботинок и сказал: «Выбирай-ка по носу!»

Тотчас же Петюша вцепился в пару желтых ботинок на двойной подошве, с кожаными шнурками. По сравнению с его стоптанными ботинками, полученными в школе еще осенью прошлого года, обновка была великолепной.

— Великоваты будто, — усомнился продавец.

— А я, дяденька, портяночки наверну, — пробормотал мальчик, красный от волнения.

Затем он получил ботинки сорок второго размера и для Осипа.

В Конскую Голову маленький начальник экспедиции вернулся гордый, взволнованный. Ленушка поджидала его у гранитных бугров. Она тут же получила карамельку, ощупала ботинки и похвалила их: «Ой, до чего ж добрые!» Не доходя до поселка, Петюша обулся в новое и с восхищением обнаружил, что правый ботинок громко, задорно скрипит. Увидев все полученное на шахте, надев новые ботинки, Осип признал, что Павел Петрович отнесся к делу как следует, и снова привалился к стене, обидев Петюшу этим равнодушием.

— А ты так и сидел дома?.. У Глухих не был?

— А чего… Сам Глухих прибегал. Сказывает, на Сретенке, у старого Байнова, бумага объявилась с планом. Зовет на Черно озеро место смотреть.

Петюша не был бы другом галечника, если бы остался равнодушным к «бумаге» и таинственному «месту» на озере. Ясное дело, «бумага», о которой говорил Глухих, относилась к числу тех таинственных и малопонятных записей, за которыми так охотятся кладоискатели; ясно также, что «место», о котором говорилось в «бумаге», сулило великие богатства, может быть даже клад Максимушки Кожевникова, но Петюша стойко выдержал испытание, заявил, что Глухих и Байнов разводят дурь, что эта «бумага», как и многие другие, объявлявшиеся раньше, — чистая чепуха, и принялся хозяйничать: поджарил консервы, накромсал хлеба, устроил обильное чаепитие и послал Ленушку отнести деду поесть.

— В лог-то завтра чем раньше пойдем, — озабоченно проговорил он.

Сытно поевший, сонный Осип не ответил.

— Слышишь, небось? Чего молчишь! — прикрикнул Петюша.

— Подождет это, — пробормотал Осип.

— Не подождет. Завтра уж вторник. Не знаешь ведь, сколько времени в логе ходить будем. А в воскресенье-то комсомольцы с шахты в лог с нами пойдут, тож искать станут.

— Нельзя мне в лог идти. Того и гляди, райпотребсоюз бочки да весы привезет. Чай, я сторож, а не зря тут…

— Сторож! Как шахте помочь, так ты грибной сторож, а на Черно озеро хоть сейчас побежишь!

— Будто тебе на озеро неохота сбегать, — хмыкнул Осип.

— Чем глупое говорить, ты бы собираться помог. Осип принял участие в сборах и даже уступил Петюше саперную заржавевшую лопатку, но был так равнодушен к делу, что Петюша и сердился на него и терялся.

Несколько раз стучали, но дверь оставалась запертой. Беседа затянулась. Эта беседа была тяжела для людей, которые так сроднились на трудной работе.

• Предыдущая
• 18/68
• Следующая