Суровый воздух - Арсентьев Иван Арсентьевич - Страница 67

• Предыдущая
• 67/76
• Следующая

– А зачем вам Нижняя? Кто у вас там?

– Невеста моя… – нечаянно сорвалось у Черенка с языка, и он покраснел еще больше.

– Не-ве-ста-а? У-у!..

Женщины засмеялись, переглянулись.

– А чем мы не невесты? – сказала одна из них, озорно поводя перед ним плечами.

– Ира, что за шутки? – пристыдила ее хозяйка и, теребя пальцами передник, стала объяснять, где находится Нижняя улица. Как оказалось, это было довольно далеко. Черенок попал не в тот район.

– Здесь рядом Савеловский вокзал, а Нижняя улица за Белорусским, – объяснила хозяйка.

Обрадованный Черенок поблагодарил ее и минуту спустя, сопутствуемый пожеланиями счастливой новогодней ночи, распрощался с гостеприимной компанией.

В одиннадцать часов он снова очутился на знакомой уже площади перед Белорусским вокзалом и вскоре разыскал нужный ему дом. Но и здесь его ждало разочарование. Вместо Галины дверь открыла дородная женщина, назвавшая себя ее тетей. Узнав, кто он, она заахала, засуетилась.

– Ах, боже мой, она ведь и не думала, что вы приедете… Все письма ждала… Да снимайте шинель, раздевайтесь, – приглашала она, беря из его рук чемодан. – Ах ты, несчастье какое!.. Галиночка вот только-только ушла с подругами в университет. У них там вечер. Придется вам сегодня со старушкой поскучать.

Черенок поблагодарил ее, извинился и сказал, что поедет в уииверситет, разыщет там Галину.

– Да куда же вы в ночь-то? – удивилась тетка. – Да и зачем? Она же скоро придет.

– Я обещал встретиться с Галиной в этом году, – объяснил летчик, – в сорок четвертом. А времени осталось всего час…

– Эх, молодежь, молодежь!.. – покачала головой женщина. – Раз так, удерживать не стану. Выпейте хоть рюмочку с морозу-то…

– Нет, спасибо… потом, – заторопился Черенок и направился к двери.

Как найти университет, Черенок спрашивать не стал. Троллейбус быстро покатил его по сияющей электрическими шарами улице Горького. Вот Охотный ряд. Здесь царило праздничное оживление. Все спешили. Устав за день, люди стремились вовремя попасть домой, к родным, к друзьям, в клубы. В этот вечер все заботы, все трудности побеждала искренняя вера в то, что наступающий год принесет много радостного и, главное, победу над врагом и долгожданный мир Черенок прошел быстро мимо зданий-великанов, известных ему по фотографиям, минуту постоял против музея Ленина и решительно свернул направо Красная площадь… Темные зубцы кремлевских стен, запорошенные. искристым снегом, башни резко выделялись на ночном небе. Гранит мавзолея лучился отблесками мягкого света.

«Здесь лежит Ленин. Великий Ленин», – глядя на мавзолей, говорил про себя летчик, охваченный необыкновенным волнением.

На площади было тихо. Изредка проходила машина, мягко звучала сирена, и опять воцарялась тишина. Черенок поднял голову. На циферблате часов Спасской башни стрелки показывали половину двенадцатого. Он поправил на голове шапку и почти бегом направился к университету.

В университете было шумно. Гремел оркестр, раздавались песни, смех. Пестрая толпа заполнила все аудитории и коридоры. Кто был в маскарадных костюмах, кто в гимнастерках, кто в неуклюжих ватных штанах, но все с одинаковым упоением веселились, как умели. Черенка закружила, завертела, захлестнула толпа. Озираясь вокруг, он подумал: «Как же в такой каше я разыщу Галину?»

Вокруг было много девушек в масках и без масок, низких и высоких, полных и худощавых, светлых и темных.

– Девочки, спасите! Слепну!.. Скорее очки со светофильтрами, – закричали рядом.

Черенок оглянулся: группа озорных масок, держась за руки, смотрела на него и дружно хохотала. Он понял причину их шуток. Ордена, занимающие всю его грудь, сверкали под множеством ламп.

– Вы кого-то потеряли? Правда? Признайтесь… Скажите нам, кто она, может быть, мы вам поможем, – спрашивали его маски.

Черенок улыбнулся.

– Милые девушки, если только вы ее найдете, я подарю вам полный лоток мороженого!.. – сказал он, заметив продавщицу мороженого.

Маски захлопали в ладоши, а одна из них, та, что была в бархатном костюме принцессы, воскликнула:

– О-о! Да вы, оказывается, Монте-Кристо?

– Покажите нам раньше свой клад…

– Где зарыт ваш клад? – тормошили его со всех сторон.

Смущенный Черенок не успел ответить. Музыка прекратилась, и все танцующие повалили в конференц-зал.

В наступившей тишине раздался первый удар кремлевских курантов, и в зале прозвучал взволнованный голос ректора:

– Друзья мои! Молодые товарищи! Тысяча девятьсот сорок четвертый год ушел в глубь веков. С новым, тысяча девятьсот сорок пятым годом!..

Десять минут спустя веселье вспыхнуло с новой силой. В аудиториях, в коридорах, во всех углах, где только можно было повернуться, везде, даже на лестницах, танцевали. У буфетов толчея: вода с сиропом, конфеты, мандарины – все нарасхват. В сутолоке Черенок потерял своих принцесс и коломбин, обещавших ему разыскать Галину. Он стоял спиной к перилам и курил. Его охватило то особенное чувство обретенного покоя, которое приходит к людям, попадающим из напряженной фронтовой обстановки в мирные условия жизни. Напротив, у окна, он заметил молодого человека в военной форме без знаков различия, с палкой в руке.

«На протезе. Отвоевавшийся фронтовик», – решил про себя Черенок и подошел к нему.

Через минуту они вместе пробирались по коридору.

– Филологи, эти всегда скопом, вместе. Их аудитория в середине, – пояснял по пути студент на протезе.

У одной из дверей он остановился.

– Вот здесь. Заходите, – показал он летчику. Из открытой двери неслись звуки вальса.

Сердце Черенка взволнованно забилось. Рука. машинально провела по волосам. Он нетерпеливо шагнул в аудиторию. Там, в глубине комнаты возле рояля собралась группа студентов. Девушка в голубом с цветами платье, стоя спиной к нему, листала ноты. Это была Галина. По одним движениям рук Черенок узнал ее и почти бегом бросился к ней.

– Галя!

Музыка оборвалась. Все повернули головы в сторону этого молодого, чем-то очень возбужденного военного.

Одна Галинка не шелохнулась, точно окаменела, услышав его голос. Только побледневшие тонкие пальцы впились в крышку рояля. Шея под крупными темными завитками волос порозовела Галина вздрогнула, порывисто повернулась к нему лицом. Листы нот, задетые ею, посыпались на пол.

– Ты?!

Все время она жила томительной надеждой на встречу. Но теперь, когда минута эта наступила, она испугалась, будто случилось что-то неожиданное – негаданное. Она воображала его себе таким, каким он был в последний день расставания – грустным, бледным, немного болезненным. А сейчас?

Загорелое обветренное лицо, блестящие, с восторгом устремленные на нее глаза, во всю грудь ордена. Он словно вырос, возмужал и похудел, прямо не узнать! Но это был он, Василек, живой, с его привычным шрамом на лбу, широкими плечами, черными, откинутыми назад волосами.

– Ты?! – повторила она почти неслышно, увидела его руки, протянутые к ней, прильнула к его груди, прижалась мокрой щекой к жесткой гимнастерке. – Я столько ждала тебя… – сказала она прерывающимся голосом, в котором зазвучали новые, не знакомые Черенку нотки.

– Ждала? – облегченно вздохнул Черенок и взволнованно прошептал: – Я люблю тебя…

Он взял ее голову ладонями, молча посмотрел в налитые счастливыми слезами глаза и вдруг почувствовал, что все тревоги и сомнения, мучившие его вдали от нее, мигом исчезли, будто никогда их и не было.

Студенты, с которыми он застал Галину в этой комнате, неслышно удалились. Первые минуты напряжения и неловкости сменились взволнованным оживлением.

Галина прикрыла распахнутую дверь, села. Черенок неотрывно следил за каждым ее жестом, словом, взглядом. Он знал: потом, там, он долгие месяцы будет повторять их в памяти.

– Я тогда писала тебе… Помнишь? Я не так писала… Я к тебе хотела сбежать. Из дому. От всех. Я тогда ни о чем не думала… Только хотела видеть тебя, быть с тобой, рядом, – говорила она дрожащим голосом.

• Предыдущая
• 67/76
• Следующая