Умирающий свет - Мартин Джордж Р.Р. - Страница 20

• Предыдущая
• 20/81
• Следующая

Но бывает и другое. Перемирия, короткие затишья в нашей нескончаемой войне, периоды неожиданной теплоты и близости. Чаще всего ночью. Меня всегда потрясала сила их чувств. Однажды, веришь или нет, я сказала Гарсу, что люблю его. Он поднял меня на смех, во всеуслышание заявил, что не любит меня, но, поскольку я бетейн его тейна, он относится ко мне, как обязывают его существующие между ними связи. Это был последний раз, когда мне хотелось плакать. Но я не заплакала. Я только крикнула ему в ответ что-то грубое и выбежала в коридор. Мы жили под землей, ты знаешь. На Верхнем Кавалаане все живут под землей. На мне ничего не было, кроме браслета. Я бежала, как сумасшедшая, пока меня не попытался схватить один пьяный идиот. Наверное, он не увидел браслета. В бешенстве я выхватила его оружие из кобуры и ударила им его по лицу. Впервые в жизни я ударила человеческое существо. В этот момент прибежали Джаан и Гарс. Джаан очень огорчился, хотя и старался казаться спокойным, а Гарс готов был затеять драку. Мало того, что я оскорбила этого человека, ударив по лицу, так он еще велел мне собрать его выбитые зубы и вернуть ему, потому что у меня, дескать, своих достаточно. Хорошо еще, что пострадавший не вызвал их на дуэль.

— Да как же могло случиться, что именно ты влипла в такую историю, Гвен? — в сердцах воскликнул Дерк.

Он старался взять себя в руки. Сердясь на нее, чувствуя обиду за нее, он, как ни странно, а, может быть, в том и не было ничего странного, ощущал что-то вроде воодушевления. Значит, все, что говорил кимдиссец, правда. Гвен считала Руарка своим другом и доверяла ему. Неудивительно, что она послала за Дерком. Ее жизнь была ужасной, она рабыня, и он может ей помочь. Только он, Дерк.

— Неужели ты не могла догадаться, что из этого выйдет?

Она пожала плечами.

— Я обманывала себя и позволяла Джаану обманывать меня, хотя, я думаю, он искренне верил в свои прекрасные сказки. Что мне оставалось делать? Я хотела быть с ним, Дерк, он был мне нужен, я любила его. Но свой железный браслет он уже отдал, поэтому он предложил мне серебряно-жадеитовый, и я приняла его из желания быть с Джааном, имея довольно смутное представление о том, что это значит. Незадолго до того я потеряла тебя. Я не хотела потерять Джаана. Поэтому я надела на руку красивый браслет и заявила, что я — больше, чем бетейн. Как будто это имело значение. Дай вещи имя, и она будет существовать. Для Гарса я — бетейн Джаана и его собетейн, и больше ничего. Названия определяют отношения и обязанности. Что еще тут может быть? Любой кавалаанец думает так же. Когда я выхожу за рамки, предназначенные бетейн, Гарс — тут как тут и вопит на меня: «Бетейн!» Джаан другой. Но иногда я не могу удержаться и не задать себе вопрос: «А что Джаан чувствует на самом деле?» — Ее руки легли на стол, два стиснутых маленьких кулачка. — Опять это проклятье, Дерк. Ты хотел превратить меня в Джинни, и я спасла себя, отказавшись от этого имени, но, как дура, приняла серебряный браслет, и вот теперь я — женщина-собственность. И, что бы я ни говорила, ничего не меняется. То же самое проклятье, — голос ее сорвался, кулаки сжались так сильно, что косточки суставов побелели.

— Все можно изменить, — быстро проговорил Дерк. — Возвращайся ко мне. — В его голосе прозвучало множество противоречивых чувств: надежда, безысходность, торжество, тревога.

Гвен ответила не сразу. Один за другим она медленно разогнула пальцы и, глубоко дыша, смотрела на свои руки, поворачивая их то вверх ладонями, то вниз, словно это были посторонние предметы. Затем она оперлась ладонями о стол и резко поднялась.

— Зачем, Дерк? — Она взяла себя в руки. Голос звучал спокойно. — Чтобы ты снова мог назвать меня Джинни? Потому, что я любила тебя когда-то? Потому что что-то, возможно, осталось?

— Да! Я хотел сказать, нет! Ты сбила меня с толку. — Он тоже встал.

Она улыбнулась.

— Ах, Джаана я тоже любила, и позже, чем тебя. С ним меня связывают другие узы, обязательства, налагаемые серебряным браслетом. С тобой же, Дерк, нас связывают только воспоминания.

Он стоял и выжидающе смотрел на нее. Не получив ответа, Гвен направилась к выходу. Он последовал за ней.

Робот-официант догнал их и загородил проход. У него было невыразительное лицо на металлической яйцевидной голове.

— Мне нужен номер вашего фестивального счета.

Гвен нахмурилась.

— Лартейн, Айронджейд, 797-742-677, — резко ответила она. — Запишите оба обеда на этот счет.

— Зарегистрировано, — сказал робот и отошел. Позади них зал ресторана погрузился во тьму.

Голос держал их тележку у выхода. Гвен распорядилась отвезти их обратно к посадочной площадке, и тележка помчалась по окрашенным в яркие тона коридорам под веселую музыку.

— Чертов компьютер уловил напряжение в наших голосах, — рассердилась Гвен. — И теперь старается нас развеселить.

— Не очень-то чистая работа, — с улыбкой сказал Дерк и добавил: — Спасибо за угощение. Перед полетом сюда я поменял стандартные деньги на фестивальные, но, боюсь, их не много.

— Айронджейды не бедны, — ответила Гвен. — В любом случае, на Уорлорне не на что особенно тратиться.

— Гм… я прежде тоже так думал.

— Это единственный город, продолжающий функционировать по фестивальной программе, — пояснила Гвен. — Все остальные закрыты. Раз в год Эмерел посылает человека за счетами из банка данных компьютера. Хотя скоро стоимость полета превысит получаемую выручку.

— Удивительно, что это еще не произошло.

— Голос! — окликнула Гвен. — Сколько человек проживает в Челлендже на сегодняшний день?

Стены ответили:

— В настоящий момент в городе постоянно проживает триста девять человек и гостит сорок два человека, включая вас. Если желаете, можете тоже поселиться здесь. Цены вполне разумные.

— Триста девять человек? — удивился Дерк. — Где?

— Челлендж может вместить двадцать миллионов человек. Рассчитывать на встречу довольно затруднительно, но они действительно живут здесь. В других городах тоже есть жители, хотя и не так много, как в Челлендже. Здесь легче и удобнее жить. Смерть тоже будет легкой, если охотники Брейта решат охотиться в городах вместо лесов, чего Джаан серьезно опасается.

— Кто они? — допытывался Дерк, будучи не в состоянии унять любопытства.

— Как они живут? Я не понимаю. Ведь содержание Челленджа должно быть очень дорого — целое состояние в день.

— Да, огромное количество энергии расточительно расходуется впустую. Но это и было основной идеей сооружения Челленджа, Лартейна и проведения Фестиваля. Вызывающе бессмысленная трата средств для того, чтобы доказать, что Окраина богата и сильна, показать в таком масштабе, какого еще не знало человечество, — целая планета обустроена и брошена. Понимаешь? Что же касается Челленджа, то вся его жизнь теперь проходит впустую. Город питается от термоядерных реакторов, их энергия используется на фейерверки, которых никто не видит. Каждый день машины собирают огромные урожаи, но лишь крохи его съедают те немногие, кто остался здесь после Фестиваля: отшельники, религиозные фанатики, потерявшиеся дети. Каждый день в Маскел отправляется лодка за рыбой, которой там давно нет.

— Голос не переделывает программу?

— В том-то все и дело! Голос — кретин. Он не может по-настоящему думать, не может себя программировать. Эмерельцы хотели поразить всех, и, несомненно. Голос производит большое впечатление. Но в действительности он очень примитивен по сравнению с компьютерами Академии на Авалоне или Искусственным Мозгом Старой Земли. Он не может думать и вносить поправки. Он делает то, что ему ведено делать, а эмерельцы велели ему продолжать функционировать, противостоять холоду, сколько возможно. Вот он и выполняет приказ.

Гвен подняла глаза на Дерка.

— Как ты, — сказала она. — Он продолжает настаивать, когда настойчивость уже давно утратила всякий смысл, продолжает борьбу, когда все уже мертво.

— Вот как? Но до тех пор пока что-то живо, надо бороться, — возразил Дерк. — Это важно, Гвен. Иначе не может быть. Я даже уважаю его, хоть он и редкий дурачина, как ты говоришь.

• Предыдущая
• 20/81
• Следующая