Пир для Воронов (пер. Цитадель Детей Света) - Мартин Джордж Р.Р. - Страница 57

• Предыдущая
• 57/228
• Следующая

— Пока я жив, никто не сможет навредить Мирцелле.

— Благородные слова. — сказал Доран Мартелл с легкой улыбкой. — Но вы всего лишь человек, сир. Я надеялся, что заключение моих упрямых племянниц сможет успокоить волны, но все, чего мы добились, это загнали рыбу обратно в камыши. Каждую ночь я слышу, как они перешептываются и точат свои ножи.

«Он боится», — только сейчас понял сир Арис. — «Смотри, его руки дрожат. Принц Дорна в ужасе». — У него не было слов.

— Извините сир, — продолжил принц Доран. — Я немощен и слаб, а иногда… Солнечное копье утомляет меня. Своим шумом, грязью и вонью. Как только позволят мне мои обязанности, я хочу вернуться в Водные Сады. И я хочу взять с собой так же принцессу Мирцеллу. — И прежде, чем рыцарь успел вставить хоть слово возражения, принц поднял свою руку с распухшими, красными пальцами. — Вам тоже следует уехать. Вместе с ее септой, горничными и стражей. У Солнечного копья крепкие стены, но за ними находится город теней. В замок каждый день заходят и выходят сотни людей. Но Сады — это мой рай. Принц Марон создал их в дар своей таргариенской невесте, чтобы отметить соединение Дорна и Железного трона. Осенью там особенно приятно… тепло днем, прохладно ночью, соленый морской бриз, фонтаны и бассейны. Там есть и другие дети, мальчики-девочки из прекрасных и благородных семей. Мирцелла легко найдет себе друзей своего возраста для игр. Она не будет скучать в одиночестве.

— Как прикажете. — Слова принца громом звенели в его голове. — «Там она будет в безопасности». — Только почему Доран Мартелл предупредил его не писать в Королевскую гавань о своем отъезде? — «Безопасность Мирцеллы будет прочнее, если никто не будет знать, где она». — Сир Арис был с этим согласен, но разве у него был выбор? Он был рыцарем Королевской гвардии, но он один, как верно заметил принц.

Переулок внезапно вывел его в залитый лунным светом двор. Она писала: — «Иди мимо лавки свечника в ворота, через короткий пролет внешней лестницы». — Он толкнул ворота и поднялся по истертым ступеням к неприметной двери. — «Нужно стучать?». — Вместо этого он толкнул дверь и обнаружил просторную темную комнату с низким потолком, освещенную неровным светом всего пары благовонных свечей, помещенных в нишах толстых глинобитных стен. Он разглядел под ногами расшитый мирийский ковер, на стенах гобелены, и кровать.

— Миледи? — позвал он. — Где вы?

— Здесь. — Она вышла из тени за дверью.

Вокруг ее правого предплечья извивалась витиевато украшенная змейка. Ее медные и золотые чешуйки переливались в такт ее движениям. Это все, что было на ней надето.

«Нет», — Хотел, было сказать он. — «Я пришел чтобы сказать тебе, что мне придется уехать». — Но когда он увидел ее при свете свечей, он утратил дар речи. Его рот пересох как дорнийская пустыня. Он молча стоял, впитывая великолепие ее тела, впадинку на шее, ее круглые зрелые груди с большими темными сосками, сочные изгибы живота и бедер. В следующий миг он уже обнимал ее, а она стягивала с него одежду. Когда она добралась до его нижней туники, то схватила ее и разорвала от плеч до пупа, но Ариса сейчас это мало волновало. Под его пальцами была ее гладкая кожа, теплая как прожаренный под дорнийским солнцем песок. Он поднял ее голову и нащупал ртом губы. Под его натиском они открылись, и его ладони ощутили вес грудей. Проведя пальцами по ее соскам, он почувствовал как они отвердели. От ее волос, черных и пышных, пахло орхидеями — темный и землистый запах, от которого его желание стало почти невыносимым.

— Дотроньтесь до меня, сир. — Прошептала женщина ему на ухо. Его рука скользнула вниз по округлому животу и нащупала сладкое влажное место среди чащи черных волос. — Да, так. — Промурлыкала она, когда его палец скользнул в нее. Она всхлипнула, потянула его на кровать и толкнула вниз.

— Еще, ох, еще, да, мой милый рыцарь, мой рыцарь, мой милый белый рыцарь, да, да, да, я хочу тебя. — Ее руки направили его внутрь, а затем сомкнулись на его спине, прижимая его к своему телу.

— Глубже, — шептала она, — Да! О!

Когда она сомкнула на его спине свои ноги, он почувствовал, что они упругие как сталь. По мере его движения внутрь, ее ногти впились в его спину, снова и снова и снова, пока она не издала крик и выгнулась под ним дугой. В этот момент ее руки нашли его соски и ущипнули, пока он не излил в нее свое семя. — «Теперь я могу умереть, счастливым». — Подумал рыцарь, и по крайней мере на несколько мгновений он ощущал блаженное спокойствие.

Он не умер.

Его желание было глубоко и безбрежно как море, но когда прилив схлынул, из-под него проявились скалы позора и как всегда острые рифы вины. Порой их накрывало волной, но они никуда не исчезали, оставаясь под водой, прочные, темные и осклизлые. — «Что я творю?» — спросил он себя. — «Я же рыцарь Королевской гвардии».

Он скатился в сторону, вытянулся и уставился в потолок. Через него шла огромная трещина от стены до стены. Раньше он ее не заметил, как не заметил и сюжета гобелена, изображавшего Нимерию и ее тысячу кораблей. — «Я видел только ее. В окно мог заглянуть дракон, а я ничего бы не заметил, видя только ее грудь, лицо и улыбку».

— Где-то было вино. — Промурлыкала она возле его шеи. Она провела рукой по его груди. — Хочешь пить?

— Нет. — Он откатился прочь и сел на край кровати. В комнате было жарко, но он поежился.

— У тебя кровь. — Заметила она. — Я царапалась слишком сильно.

Когда она дотронулась до его спины, он поморщился, словно ее пальцы были огненными. — Не надо.

Он встал. Обнаженный как был.

— Хватит.

— У меня есть мазь. От порезов.

«Но она не исцелит мой позор».

— Царапины пустяк. Простите меня, миледи. Мне нужно идти…

— Так быстро? — У нее был голос с хрипотцой, и широкий рот, буквально созданный для шепота, и полные губы — для поцелуев. Ее волосы упали по обнаженным плечам на вершины холмиков грудей — большие и темные. Волосы вились крупными мягкими и ленивыми локонами. — Останьтесь со мной на ночь, сир. Мне нужно многому вас научить.

— Я уже многому у вас научился.

— Кажется, недавно вам нравились уроки, сир. Ты уверен, что не спешишь в постель к другой женщине? Скажи мне, кто она? Я сражусь с ней, с обнаженной грудью, на ножах. — Она улыбнулась. — Только, если это не одна из Змеек. Если это так, мы можем тебя поделить. Я обожаю моих кузин.

— Ты же знаешь, у меня нет других женщин. Только… долг.

Она повернулась на бок, облокотившись на локоть, и уставилась на него. Ее темные глаза сверкнули в свете свечей.

— Этот хворый паразит? Я его знаю. Сухой как песок между ног, а от его поцелуев остаются кровоточащие шрамы. Пусть твой долг сегодня поспит один, а ты оставайся со мной.

— Мне следует быть во дворце.

Она вздохнула.

— С твоей принцессой. Ты заставляешь меня ревновать. Я начинаю думать, что ты любишь ее сильнее, чем меня. Но девочка для тебя еще слишком юна. Тебе нужна женщина, а не ребенок, однако ради тебя я могу разыграть невинность, если тебя это возбуждает.

— Тебе не следует говорить подобные вещи. — «Помни, она — дорнийка». В Просторе есть поговорка: вспыльчивость дорнийцев, как и ненасытность и распутность дорнииек — из-за пищи, которую они едят. — «Жгучий перец и эти странные приправы горячат кровь, она просто не может с собой справиться».

— Я люблю Мирцеллу как дочь. — У него никогда не будет собственной дочери, как и никогда не будет жены. Взамен этого у него есть великолепный белый плащ. — Мы собираемся ехать в Водные Сады.

— Когда-нибудь точно уедете. — Согласилась она. — Хотя, с моим отцом любое дело требует в четыре раза больше времени. Если он сказал, что собирается отправиться завтра, то вы точно уедете в течение двух недель. Обещаю, тебе в Садах будет одиноко. И где же тот храбрый юный джентльмен, который говорил, что хотел бы провести остаток жизни в моих объятьях?

— Я был пьян.

— Ты выпил всего три чаши разбавленного вина.

• Предыдущая
• 57/228
• Следующая