Игра престолов. Книга II - Мартин Джордж Р.Р. - Страница 40

• Предыдущая
• 40/95
• Следующая

И через два дня, едва кровавый рассвет выполз на продутое ветром небо. Бран сидел на спине Плясуньи во дворе под надвратной башней и прощался со своим братом.

– Теперь ты – лорд Винтерфелла, – сказал ему Робб. Брат сидел на лохматом сером скакуне, на седле щит: дерево, окованное железом, чередующиеся белые и серые полосы, а на них – оскаленная пасть лютоволка. Робб был облачен в серую кольчугу поверх выбеленной кожи; меч и кинжал на поясе, подбитый мехом плащ на плечах. – Ты займешь мое место, как я занял место отца, пока мы не вернемся домой.

– Знаю, – ответил Бран несчастным голосом. Он никогда еще не чувствовал себя таким маленьким, одиноким, испуганным. Он не знал, как это – быть лордом.

– Слушайся советов мейстера Лювина и заботься о Риконе. Скажи ему, что я скоро вернусь – как только закончатся сражения.

Рикон отказался спуститься. Возмущенный, заплаканный, он засел в своей палате.

– Нет! – завопил он, когда Бран спросил, не хочет ли он попрощаться с Роббом. – Никакого прощания не будет!

– Я сказал ему, – объяснил Бран. – А он ответил, что никто никогда не возвращается.

– Рикон не может навсегда остаться младенцем. Он – Старк, и ему уже скоро четыре года. – Робб вздохнул. – Ладно, мать скоро вернется. А я возвращусь с отцом, обещаю тебе!

Брат развернул своего коня и пустил его рысью. Серый Ветер бежал возле коня, высокий и быстрый. Халлес Моллен выехал перед ними обоими из ворот с трепещущим белым знаменем дома Старков на высоком древке из серого клена. Теон Грейджой и Большой Джон заняли места по обе стороны Робба. Рыцари последовали за ними двойной цепочкой, увенчанные сталью копья поблескивали на солнце.

Несчастный Бран вспомнил слова Оши. «Робб направляется не в ту сторону…» Какое-то мгновение он хотел поскакать следом за братом и выкрикнуть вслед предупреждение, но Робб уже исчез под решеткой, и возможность исчезла.

За стенами замка множеством глоток взревела пехота, вместе с горожанами приветствовавшая выехавшего Робба. Бран знал это. Они встречали лорда Старка Винтерфеллского. Брат скакал на великом коне, и плащ его трепетал на ветру, а Серый Ветер несся рядом. «Меня никогда не будут так приветствовать», – понял Бран с тупой болью. Быть может, ему и суждено быть владыкой Винтерфелла в отсутствие отца и брата, но он навсегда останется Браном Сломанным. Он даже не в силах самостоятельно спуститься с коня.

Когда далекие крики постепенно стихли и двор наконец опустел, Винтерфелл показался Брану заброшенным и мертвым. Он поглядел на оставшихся с ним: женщин, детей, стариков… и Ходора. Огромный конюх озирался потерянно и испуганно.

– Ходор? – повторял он печально.

– Ходор, – согласился Бран, гадая, что это значит.

Получив свое удовольствие, кхал Дрого поднялся с подстилки и башней встал над Дени. Кожа его светилась темной бронзой в неровном свете жаровни. Тонкие линии старых шрамов проступали на широкой груди. Расплетенные черные волосы рассыпались по плечам, спустившись по спине ниже поясницы. Влагой поблескивал признак его мужества. Рот кхала изогнулся под длинными вислыми усами:

– Жеребец, который покроет мир, не нуждается в железном кресле!

Дени оперлась на локоть и взглянула на него, такого высокого и великолепного. В особенности она любила его волосы. Дрого никогда не подстригал их: ведь он не знал поражений.

– Предсказано, что жеребец этот доскачет до самого края земли, – сказала она.

– Земля кончается у черного соленого моря, – немедленно ответил Дрого. Смочив лоскут ткани в тазу с теплой водой, он принялся стирать с кожи масло и пот. – Ни одна лошадь не сможет переплыть ядовитую воду.

– В Вольных Городах найдутся тысячи кораблей, – сказала ему Дени, как говорила прежде. – Эти деревянные кони с сотней ног перелетят через море под крыльями, полными ветра.

Кхал Дрого ничего не желал слушать.

– Мы больше не будем разговаривать о деревянных лошадях и железных креслах. – Он отбросил ткань и начал одеваться. – Сегодня я отправлюсь на траву охотиться, женщина и жена, – объявил он, надевая разрисованный жилет и застегивая пояс из тяжелых золотых, серебряных и бронзовых медальонов.

– Да, мое солнце и звезды, – поклонилась Дени. Дрого поедет вместе со своими кровными искать храккара, великого белого льва равнин. Если они вернутся с победой, то довольный муж, возможно, и захочет выслушать ее.

Дрого не боялся диких зверей, не страшился он и всякого человека, когда-либо ступавшего по земле, но с морем дело обстояло иначе. Для дотракийцев вода, которую не могли пить кони, была чем-то мерзким; зыбкий серо-зеленый простор океана наполнял их суеверным страхом. Дрого был храбрее, чем все остальные владыки табунщиков, она знала об этом, но тут… Если бы только ей удалось посадить его на корабль!

После того как кхал и его кровные, прихватив лук и копья, уехали, Дени призвала служанок. Тело ее сделалось рыхлым и неприятным, и теперь она радовалась помощи их крепких рук и ловких ладоней, хотя прежде ей бывало неудобно, когда они хлопотали и порхали вокруг. Они вымыли Дени и облачили в песчаный шелк, свободный и текучий. Когда Дореа расчесала ее волосы, Дени послала Чхику разыскать сира Джораха Мормонта.

Рыцарь явился немедленно – в штанах из конского волоса и расписном жилете, как подобает наезднику. Его крепкая грудь и мускулистые руки заросли грубым черным волосом.

– Моя принцесса, чем я могу услужить вам?

– Вы должны поговорить с моим благородным мужем, – сказала Дени. – Дрого утверждает, что жеребец, который покроет весь мир, все равно будет править всеми землями и ему незачем пересекать отравленную воду. После рождения Рейего он хочет повести свой кхаласар разорять земли, лежащие вокруг Яшмового моря.

Рыцарь посмотрел на нее задумчивым взглядом и ответил:

– Кхал никогда не видел Семи Королевств. И название страны ничего не говорит ему. Должно быть, он считает, что это острова, маленькие городки, прижавшиеся к скале, вроде Лората или Лисса. Богатства востока более привлекают его.

– Но он должен повернуть на запад, – проговорила Дени с отчаянием. – Пожалуйста, помоги мне убедить его! – Как и Дрого, она тоже никогда не видела Семи Королевств, однако Дени казалось, что со слов брата она знает о них все. Визерис обещал ей тысячу раз, что однажды они вернутся домой, но теперь он умер, а с ним и его обещания.

– Дотракийцы совершают поступки, когда приходит время, руководствуясь собственными причинами, – ответил рыцарь. – Доверьтесь терпению, принцесса, не повторяйте ошибку вашего брата. Мы вернемся домой, я обещаю вам!

Домой? Слово это опечалило ее. У сира Джораха был его Медвежий остров, но где же ей отыскать свой дом? Несколько повествований, имена, звучащие с торжественностью молитвы, тускнеющие воспоминания о красной двери… Неужели Вейес Дотрак станет ее собственным домом? И в старухах из дош кхалина она видела собственное будущее?

Сир Джорах, должно быть, заметил печаль на ее лице.

– Сегодня ночью прибыл великий караван, кхалиси. Четыре сотни лошадей из Пентоса через Норвос и Квохор под началом капитана купцов, Баяна Вотириса. Иллирио мог прислать с ним письмо. Не хотели бы вы посетить западный рынок?

Дени пошевелилась.

– Да, – подумав, ответила она. – Это неплохо.

Базары оживали, когда приходил караван. Никогда нельзя было заранее сказать, какие сокровища привезут купцы. Потом было бы неплохо вновь услышать валирййскую речь, звучавшую в Вольных Городах.

– Ирри, пусть мне приготовят носилки.

– Я скажу вашему кхасу, – промолвил, отступая, сир Джорах.

Если бы кхал Дрого был с ней, Дени поехала бы на Серебрянке. Женщины дотракийцев не покидали коня до самых родов, и Дени не хотела обнаружить своей слабости перед мужем. Но кхал отправился на охоту, и ей было приятно, лежа на мягких подушках, ехать через Вейес Дотрак за красными шелковыми занавесками, укрывавшими от солнца. Сир Джорах заседлал коня и выехал с Дени, вместе с четырьмя молодыми людьми из ее кхаса и служанками.

• Предыдущая
• 40/95
• Следующая