Хлеба и рыбы - Мартин Джордж Р.Р. - Страница 3

• Предыдущая
• 3/17
• Следующая

— Ну, так попробуйте с'атлэмского пива! В порту есть и другие развлечения — спортзалы, отели, наркобары, сенсории, секс-салоны, живой театр, игровые залы.

— Я немного играю в некоторые игры, — заметил Таф.

— И потом, туризм, — продолжала Толли Мьюн. — Вы можете спуститься на трубоходе по лифту, и весь С'атлэм будет в вашем распоряжении.

— Несомненно, так, — сказал Таф. — Вы заинтриговали меня, Начальник порта Мьюн. Я весьма любопытен. Это мое слабое место. К сожалению, мои финансы не позволяют мне остаться надолго.

— Об этом не беспокойтесь, — ответила она с улыбкой. — Мы просто включим это в счет за ремонт, потом рассчитаемся. Ну, а теперь садитесь в свой челнок и причаливайте к… сейчас посмотрю… причал девять— одиннадцать свободен. Для начала осмотрите «Паучье гнездо», потом спускайтесь вниз. Да вы, черт бы вас побрал, будете самой настоящей сенсацией. Вас уже показывают в новостях. И «мухи», и «земляные червяки» будут просто роем вокруг вас кружиться.

— Куску разлагающегося мяса эта перспектива, возможно, и показалась бы приятной, но только не мне, — сказал Хэвиланд Таф.

— Тогда, — предложила Начальник порта, — поезжайте инкогнито.

В трубоходе стюард выкатил тележку с напитками почти сразу же после того, как Хэвиланд Таф пристегнулся ремнями, приготовясь спускаться вниз. Таф уже попробовал с'атлэмское пиво в ресторанах «Паучьего Гнезда» и нашел его жидким, водянистым и отменно безвкусным.

— А нет ли у вас каких-либо сортов пива, произведенных на других планетах? — спросил он. — Если есть, я бы с радостью купил.

— Конечно, есть, — ответил стюард.

Он нагнулся к тележке и достал пластиковую бутылочку с темно— коричневой жидкостью. На этикетке Таф увидел шанделлорскую надпись. Он пробил на карточке свой кодовый номер. На С'атлэме денежной единицей была калория; цена бутылочки, однако, почти в четыре с половиной раза превышала фактическую калорийность напитка.

— Импорт, — объяснил стюард.

Таф, исполненный достоинства, посасывал пиво, а в это время трубоход стремительно мчался вниз, на поверхность планеты. Поездка была не из приятных. Хэвиланд Таф счел, что цена билетов звездного класса для него будет излишним расточительством, и потому решил ехать классом ниже, то есть люксом. Тут ему пришлось втиснуться в кресло, явно рассчитанное на с'атлэмского ребенка, причем на ребенка маленького. В ряду было восемь таких кресел с узким проходом посередине.

По счастливой случайности, ему досталось место у прохода, иначе он сильно сомневался, сумел бы он вообще совершить это путешествие. Но даже и так, стоило ему чуть шевельнуться, как он касался голой тонкой руки женщины, сидевшей слева, а это для него было крайне неприятно. Когда он сидел так, как привык, то упирался головой в потолок, поэтому ему приходилось горбиться, а от этого больно напрягалась шея. Таф вспомнил, что в трубоходе есть еще салоны первого, второго и третьего класса, и решил любыми способами избежать знакомства с их сомнительным комфортом.

Когда начался спуск, большинство пассажиров опустили на головы электронные капюшоны и выбрали развлечения по своему вкусу. Предлагались, как заметил Хэвиланд Таф, три разные музыкальные программы, историческая драма, две эротические фантазии, информация по бизнесу, нечто под названием «геометрическая павана» и прямая стимуляция мозгового центра наслаждений. Таф решил попробовать геометрическую павану, но обнаружил, что капюшон ему мал: по с'атлэмским стандартам, голова его была слишком большой.

— Ты та самая большая «муха»? — спросил кто-то через проход.

Таф оглянулся. С'атлэмцы сидели молча, головы их были закрыты черными капюшонами. Кроме нескольких стюардов в конце вагона, единственным пассажиром, все еще находящимся в мире реальности, был мужчина, сидевший на боковом месте с другой стороны прохода, на один ряд позади Тафа. Длинные, перевязанные тесьмой волосы, медный цвет кожи и пухлые, румяные щеки выдавали в нем такого же чужеземца, как и Таф.

— Большая «муха», да?

— Я Хэвиланд Таф, инженер-эколог.

— Я так и знал, что ты «муха», — сказал мужчина. — Я тоже. Я Рэч Норрен, с Вандина.

Он протянул руку.

Хэвиланд Таф взглянул на нее:

— Мне известен древний ритуал пожатия рук, сэр. Я вижу, что у вас нет оружия. Насколько я понимаю, первоначально этот обычай служил именно для того, чтобы определять это. Я тоже безоружен. Вы можете убрать руку.

Рэч Норрен ухмыльнулся и опустил руку.

— Да ты шутник, — сказал он.

— Сэр, — возразил Хэвиланд Таф. — Я не шутник и уж тем более не большая муха. По-моему, это ясно для любого человека с нормальным человеческим разумом. Хотя вполне допускаю, что на Вандине нормы другие.

Рэч Норрен поднял руку и ущипнул себя за щеку. Щека была круглая, мясистая, пухлая, покрытая красной пудрой, и ущипнул он ее сильно. Таф решил, что это или какой-то странный нервный тик или особый вандинский жест, значения которого он не понял.

— «Муха» — так говорят «паучки», это идиома, — сказал мужчина. — Они зовут нас чужеземными «мухами».

— Несомненно, так, — согласился Хэвиланд Таф.

— Ты тот самый человек, что прилетел на гигантском боевом корабле, да? О ком говорят во всех новостях? — Норрен не дожидался ответа. — Почему ты в парике?

— Я путешествую инкогнито, — объяснил Хэвиланд Таф, — хотя, похоже, вы раскусили мою маскировку, сэр.

Норрен опять ущипнул себя за щеку.

— Зови меня Рэч, — сказал он. Он осмотрел Тафа с ног до головы.

— Маскировочка-то слабовата, — сказал он. — В парике или без парика, ты все равно толстый великан с лицом грибного цвета.

— Придется в дальнейшем пользоваться косметикой, — отозвался Таф. — К счастью, никто из местных жителей не проявил такой проницательности.

— Просто они слишком вежливые. На С'атлэме всегда так. Знаешь, их же слишком много. Большинство из них не могут себе позволить настоящего уединения, поэтому они делают вид, что каждый сам по себе. Они не будут замечать тебя на публике, если только ты сам этого не захочешь.

— Жители с'атлэмского порта, которых я встречал, не показались мне ни излишне сдержанными, ни скованными строгим этикетом, — сказал Хэвиланд Таф.

— Так это же «паучки», они не такие, — ответил Рэч Норрен. — Там немного посвободнее. Слушай, можно я дам тебе маленький совет? Не продавай здесь свой корабль, Таф. Прилетай к нам на Вандин. Мы заплатим намного больше.

— Я не собираюсь продавать Ковчег, — возразил Таф.

— Не надо меня дурачить, — сказал Норрен. — У меня все равно нет полномочий, чтобы его купить. И стандартов нет. А жаль, — он засмеялся. — Поезжай на Вандин и свяжись там с нашим Советом Координаторов. Не пожалеешь.

Он оглянулся вокруг, словно желая убедиться, что стюарды далеко, а пассажиры все еще грезят под своими капюшонами, и понизил голос до заговорщицкого шепота.

— Потом, даже если дело не в цене, я слышал, что у твоего корабля просто кошмарная мощь, ведь так? С'атлэмцам нельзя давать такую мощь. Нет, я их люблю, правда люблю, часто сюда прилетаю по делам. Это хорошие люди, каждый из них в отдельности, но их так много, Таффер, и они плодятся и плодятся и плодятся, просто как грызуны какие-нибудь. Вот увидишь. Пару веков назад здесь из-за этого была большая война. Сати насаждали везде свои колонии, захватывали каждый кусочек земли, какой только могли, а если там жил кто-то еще, они их просто выживали. В конце концов мы положили этому конец.

— Мы? — переспросил Хэвиланд Таф.

— Вандин, Скраймир, Мир Генри и Джазбо — основные ближайшие миры, а еще нам помогали и многие нейтральные планеты. Мирный договор разрешает с'атлэмцам жить только на своей солнечной системе. Но если дать им такой корабль, как твой, Таф, они могут начать все сначала.

— Я считал с'атлэмцев исключительно честными и нравственными людьми.

Рэч Норрен опять ущипнул себя за щеку.

— Честные, нравственные, конечно, конечно. Лучше нет людей для заключения сделок, а девицы знают кое-какие пикантные эротические штучки. Я тебе говорю, у меня есть сотня друзей-сати, и я люблю каждого из них, но у этих моих ста друзей, наверное, тысяча детей. Эти люди размножаются, вот в чем проблема, Таф, поверь мне. Они жизнисты, так ведь?

• Предыдущая
• 3/17
• Следующая