Театр мертвецов - Март Михаил - Страница 38

• Предыдущая
• 38/69
• Следующая

— Мы протоколов не ведем, Юрий Максимыч. Наше расследование неофициальное. Речь идет о другом преступлении, но от нас требуется восстановить истинную картину происшествия двухлетней давности. Документальных подтверждений никому не нужно. Мы должны либо подтвердить правильность выводов следствия, либо опровергнуть их. Наши выводы ничего изменить не смогут.

— Я тоже так думаю. Если кто-нибудь захочет доказать, что Рачковский допустил ошибку в работе, тому будет очень плохо. Сейчас Рачковский занимает кабинет заместителя главного прокурора Краснодарского края. Это тебе не хухры-мухры.

В номер постучали.

Раиса Селеверстова, как и говорил Золотухин, была женщиной эффектной, на вид лет тридцати семи с очень сексуальными формами. Конфетка, которую хотелось развернуть и тут же съесть. Гостья не церемонясь уселась на кровать и закинула ногу на ногу, показывая свои соблазнительные ножки и дорогое нижнее белье.

— Предупреждаю, мальчики, у меня времени в обрез.

— Будь посерьезней, Раиса, — предупредил Золотухин. — Человек специально из Москвы приехал, чтобы в деле разобраться. Твои показания могут иметь важное значение.

— Бог мой! Неужто моя болтовня хоть раз в жизни будет иметь какое-то значение?

— Скажите, Рая, вы действительно находились на этаже в ту самую ночь, когда здесь произошло убийство?

— Да, это так. Я со своим дружком пришла сюда в начале второго. Тогда Нинка дежурила по этажу, а мы с ней подруги, и она закрывала глаза на мои вольности. Другое дело, если бы я ее попросила открыть какой-нибудь номер, то пришлось бы с ней делиться. Но в разгар лета свободных номеров не бывает. Мы поднялись на этаж, я оставила своего парня на лестничной площадке, а сама пошла на разведку. Нинки на месте не оказалось. В коридоре вообще никого не было. Из нескольких номеров доносилась музыка и громкие голоса. Я открыла свою комнату, вернулась за парнем и провела его к себе. Ну, как водится, мы взяли с собой бутылочку, закусочку, устроились, хвать — а стаканов нет. Пришлось идти за стаканами к Нинке.

Выхожу в коридор и вижу, что в противоположном конце у окна стоит девчонка и плачет, хорошенькая, с изящной фигуркой, молоденькая. Я сразу поняла, что она не с нашего этажа. Нинкина комнатушка оказалась запертой. Где ее искать, я не знала, да и светиться мне не очень хотелось. Я подошла к девчонке. «Чего ревешь?» — спросила. «Так, ерунда». — Она отмахнулась. — «Ты из какого номера?» Она указала на дверь 1314. Это был один из номеров, откуда доносилась музыка. Ну я особо не церемонилась, взяла и зашла к ним. Обычная вечеринка, молодняк гулял. Танцевали, ничего особенного. Я попросила у ребят стаканчики. Они предложили мне пластиковые. Какая разница! Главное, чтобы не текли. Ну по ходу дела сказала: «Что же вы девочку обижаете? Стоит там и плачет». — «Сама виновата», — ответил какой-то парень. — «Разберутся между собой», — добавила смазливая девчушка и кивнула на паренька, сидевшего в углу. Хорошенький мальчик, на молодого Тихонова смахивает, пьяненький, один сидел с бутылкой в обнимку. Глянула на него, и мне эту плачущую красотку стало не жалко. Поругались, помирились, дело молодое. Я вернулась в свою конуру. Что там дальше происходило, понять трудно. Минут через сорок по коридору началась ходьба.

— В котором часу это было?

— Не знаю. Во-первых, мы свет погасили, а во-вторых, часов у меня нет. Я так думаю — около трех. Дверь соседнего номера то и дело хлопала.

— Это какой номер?

— 1307, там, где тоже гуляли. В этих номерах артисты жили. Музыка стихла, и стали слышны голоса в коридоре. То женские, то мужские. Полночи сновали туда-сюда. И вдруг дверь моей комнаты открывается. Черт! Я забыла запереться! Дверь открьша, ключ в карман, и за своим парнем пошла, а потом стаканы искала, короче говоря, запереться забыла. Так вот, дверь открылась, и я увидела женскую тень. Стройное тело, скорее всего это была Анна, одна из артисток.

— Вы запомнили ее имя?

— Конечно, она же мне скандал устроила. Дура! Этот ее хахаль, режиссер театра, трахал все, что движется. Меня он тоже не обошел своим вниманием. Правда, я с него брала за удовольствие по полной программе, зелеными, ведь денег у него куры не клюют. Они приехать в отель не успели, я как раз в его номере убиралась, он вошел, увидел меня, и дверь раз — и на ключик закрыл. Я говорю: «Дяденька, так дела не делаются. Можно за решетку угодить». Он пачку денег из кармана вынимает и выдергивает из нее сотенную купюру зеленого цвета. «Фокус-покус. Хочешь, она твоей станет навсегда, а ты моей на полчаса?» А почему не согласиться! Деньги не пахнут, я в душ сходила и забыла о нем. Пока они здесь жили, такие истории не раз повторялись.

Ну, а один раз Анька нас застукала. Ее номер радом находился — 1311. Так эта баба через балкон перелезла. А что там лезть-то! Тонкая перегородка, общие перила, ногу перебросила, и на другом балконе. Вот она и зашла в номер с лоджии в самый неподходящий момент. Здрасте, я ваша тетя! Мне-то плевать, я юбку одернула и пошла, а они остались базарить. Ну а потом она за мной ходила, запугивала.

— Так ночью в подсобку она заходила?

— Наверняка. Там все артистки бабы интересные, но рост и фигура были Анькины. Она нас не видела. В чистом белье покопалась, взяла наволочку, вышла и закрыла дверь. Наволочку я потом так и не нашла, а пуговицы от нее под ванной видела в Анышном номере. Что она с ней делала, я не знаю.

— Можно догадаться. У вас в номерах нет аптечек. Наволочку можно разорвать на бинты или использовать как тряпку. Если вы нашли пуговицы, значит, ее рвали. Анна знала, где вы храните белье?

— Конечно, она ко мне приходила со своими претензиями. Я уже тогда поняла, что у них не все в порядке. Что-то случилось. Я выглянула в коридор. Возле номера Грановского стояли двое артистов и курили, а из номера ребят все еще продолжала доноситься музыка. Выходить я не решилась, мне только неприятностей не хватало. Я прикрыла дверь и заперлась. А еще через час примерно приехали менты. Вот нам и пришлось сидеть в заточении до девяти утра, пока моя смена не началась. Потом я вышла, как будто только заступила на работу.

Естественно, меня никто никуда не вызывал. А через час я была уже в курсе событий. Когда этого паренька выводили в наручниках, у меня сердце защемило. Не мог он убить девчонку! Зла в его глазах не было. Уж я-то мужиков насквозь вижу. Гляну на парня и сразу скажу: будет он руки распускать или нет. А чтобы убить мог, такое в крови иметь надо. С этим мальчуганом я не побоялась бы голой в клетке оказаться. Он без разрешения даже до ноги моей не коснулся бы. А тут убийство! Понятно, что случайное, но убийство.

— Главное, что я понял, жизнь на этаже не прекращалась ни на минуту в течение всей ночи. По коридору движение не замирало.

— Порт днем тише.

— В том случае, когда Анна застала вас с Грановским, он дверь запирал на ключ?

— Конечно, Анька дернулась и поняла, что он в номере, и решила махнуть через лоджию. Не ясно только, на кой черт он ей нужен. Она же обручальное кольцо носила, а этот урод полное дерьмо во всех смыслах.

— У вас была с ним связь после убийства?

— Нет, что вы! Он в пай-мальчика превратился, святее Папы Римского стал.

— Меня интересует, могли ли быть на его теле царапины?

— Думаю, могли. Я постель меняла в его номере, и пятна крови были на подушке и на простыне, но слабые. Либо болячку содрал, либо сквозь бинт просочилось.

— И ходил он в водолазке под горлышко?

— Не помню. Меня тошнило смотреть на него. Ну ладно, мальчики, мне пора.

— И последний вопрос. Вы можете дать адрес Нинки, дежурной по этажу? Вы же подруги.

— Могу, только Нинка ничего не видела, за что и была уволена.

— У меня к ней только один вопросик, безобидный.

Рая дала адрес и ушла.

— Вы знаете, где это находится?

— Нам даже машина не понадобится. Десять минут ходу.

Им повезло, они застали женщину дома. Увидев капитана, она очень удивилась.

• Предыдущая
• 38/69
• Следующая