Покореженное эхо - Март Михаил - Страница 24

• Предыдущая
• 24/73
• Следующая

— И сдохнуть со скуки через три дня, — добавил скептик Пелевин. — И что вы голову морочите себе и остальным. Все равно поедем все, как миленькие, куда укажет наш Шекспир. Первый раз что ли? Посмотрите на его ухмылочку. Все равно никто не придумает ничего более бредового, чем он. Вы же сами все запоем читаете его бредятину и восторгаетесь. И все отпуска проводим по его бредовым сценариям. Так что не вижу смысла в пустой полемике — пустая трата времени.

Игнат Анисимов даже как-то растерялся. — Ты что городишь, счетовод хренов? Кто из нас пожалел хоть об одном загубленном отпуске. Таких нет! Всегда получаешь больше, чем ожидаешь. А опрос, это так, разминка перед нанесением сокрушительного удара по нашей убогости. Ладно, Веня, толкай идею. А то этот хмырь все равно всю песню уже испортил.

Гортинский снисходительно глянул на компанию. Да, за зиму они немного закисли и поржавели. Но он знал, что каждый из них личность. Все отлично подготовлены физически, молоды, сильны и отчаянны. Не все выглядели мускулистыми громилами, а если говорить точнее, то никто, но выносливости каждого могли позавидовать многие альпинисты, яхтсмены и пловцы.

— Я хочу внести разнообразие в наш монотонный режим, — заявил писатель.

Раздался гомерический гогот. Не было еще ни одного отпуска, похожего на предыдущий, и говорить о монотонности и однообразии просто смешно, вот почему тирада именинника вызвала столь бурную реакцию.

Гортинский спокойно выдержал резкий всплеск эмоций и, когда наступила тишина, решил продолжить, но тихоня адвокат добавил:

— По возвращении из очередного отпуска тебя не покидает мысль, что после него неплохо бы пару недель отдохнуть.

Аудитория зааплодировала. Гортинский решил, что необходимо выпить еще по рюмке и можно продолжить. Он поднял тост за предстоящий сезон и все выпили.

— Не тяни жилы, Веня, — подал голос Анисимов.

— Итак, мы едем в Швецию.

За столом раздался протяжный гул разочарования, будто сдувался воздушный шарик.

— И что мы там будем делать? — с тоской в голосе спросил Паша-музыкант.

— Ограбим Национальную галерею искусств. Мы вынесем из нее шесть полотен великого испанского мастера Эль Греко. Тем самым перекрыв рекорд по сумме краденного за один заход во все известные криминальные времена.

Обрадовался только Жора-Бендер, захлопав в ладоши.

Близкую реакцию проявил и гений электроники Гнат Анисимов, но не так бурно — он просто потер руки. Остальные застыли с висящими в воздухе вилками и, открыв рты, смотрели на невозмутимо-спокойного писателя.

— План ограбления я уже составил. Место действия проверено, отход обеспечен, процент риска сведен к нулю.

Скептик Платоша тряхнул головой, словно желал проснуться от дурного сна, и спросил совсем не то, что хотел:

— А на кой черт тебе сдался этот Эль Греко?

— Он мне задаром не нужен, несмотря на сумму миллионной страховки за каждое полотно. Вопрос в наших возможностях. Такие ли мы умные, сильные, хитрые, ловкие и бесстрашные, как сами себе кажемся. Способны ли мы выдержать настоящие испытания в экстремальной ситуации, когда одна мелкая оплошность может погубить всех и лишить всего. Способны ли мы воевать, а не играть в войну. Удачливы ли мы на самом деле. Чего мы все стоим на самом деле. Амбиций у каждого хватает на сотню смертных, а каковы они в действительности, если их попробовать на зуб?

— Говоришь, у тебя готов остроумный план и он гарантирует успех мероприятия? — тихо спросил Сева Дикой, защитник уголовного мира. — Ты знаешь о том, что в Швеции не было ни одного крупного преступления после того, как закончилась война и из страны выдворили последнего эссесовца, из тех, что пытались там укрыться?

— Конечно, знаю. Мы больше полутора часов разговаривали с одним высокопоставленным офицером шведской лолиции. Марту все из вас видели?

Опять повисла пауза, после которой Ким Вяткин задал свой вопрос:

— Веня, скажи на милость, ты хохмишь или говоришь серьезно? У меня коленки уже заранее трясутся.

— Это пройдет, Ким. Когда на твои бензоколонки наезжали бандиты, ты тоже по началу мандражировал, но потом брал себя в руки. За свою собственность человек грызется насмерть. Ту же задачу я ставлю перед вами. Представим себе, что у нас нет выбора и на ограбление мы вынуждены идти. Теперь вам предстоит бороться за свою собственность. Потому что если вас поймают и засадят за решетку, то собственность конфискуют или разворуют. Лет через пятнадцать, когда многим из нас перевалит за пятьдесят, придется начинать все заново. Но к тому времени, я думаю, рынок будет поделен и престарелому зэку не найдется в нем места. Зато сколько ощущений и адреналина в крови! Какое самоутверждение, каков пьедестал! Вот они амбиции! Каждый из вас станет человеком, совершившим ограбление века!

Опять в комнате воцарилась тишина.

— Я скажу так, господа, — прервал паузу Жора Уваров. — Если мне план Вени понравится, то я пойду на эту аферу.

Гортинский довольно улыбнулся. По его расчетам, Жорж должен был сломаться первым, и он не ошибся. Вторым сломается Паша Назаров. Продюсер всю жизнь делал ставки на темных лошадок и ни разу не промахнулся. А пока гром не грянет, мужик не перекрестится. — Я и через пятнадцать лет сумею создать группу, которая войдет в первую десятку года, — подтвердил Павел выводы Гортинского. — Прослеживать движение хит-парадов можно и в тюрьме. Я не растеряюсь.

Вениамину Борисовичу лился бальзам на душу. Ну, думал он про себя, чего же ты молчишь, мэтр уголовного мира. И Сева Дикой, словно под гипнозом, заговорил.

— Мне надо ознакомиться с юриспруденцией Швеции поближе, разобраться в нюансах и поискать лазейки. Можно и не сесть, а отделаться легким испугом. Тут важно вникнуть в тонкости. А в принципе — идея дерзкая и очень заманчивая.

— Только я не думаю, что в шведской тюрьме тебя коронуют в законника — поправил его Гнат Анисимов. — Ты и в тюрьме сможешь получать бюллетени по законотворчеству и вернешься к своей деятельности в России в большом авторитете. А что делать мне, когда сегодняшнее электронное оборудование завтра превращается в хлам? Пополнять ряды армии бомжей?

— К тому времени их не будет. Мир вплотную подойдет к светлому будущему коммунизма, — усмехаясь, вставил Вяткин. — Но дело не в этом. Я потеряю больше всех. Рынок, завоеванный потом, кровью, страхом и непосильным трудом. И ради чего? Самоутверждения? Я уже утвердился. Хотите на Эверест? Пожалуйста. К тигру в клетку? И это не так страшно. Можно и с тифом найти общий язык. Но ехать в чужую страну, где все тебе непонятно, и совершать смертельные трюки, преследуемые неведомым тебе кодексом? Это без меня. Черт с ним, давай обчистим Третьяковку. Ну чем Репин или Крамской хуже Эль Греко? На кой черт нам нужна Швеция? Шведские музеи должны грабить шведы! Что скажешь, Платоша?

Великий математик махнул рукой.

— И говорить ничего не хочу. Это вы все сумасшедшие. Один псих предложил вам прыгнуть с вершины в бездну, а вы обсуждаете, кто из вас расшибет себе коленку, а кто лоб и будет ли вам больно. Я только понять не могу, зачем ты меня позвал, Веня? Я, конечно, человек заводной, как все, но я не полоумный. Смотри, скольких ребят ты не пригласил, которые подняли бы за тебя обе руки. Костя, Яшка, Лева Сидоркин, Сашка…

— Не стоит продолжать список, Платоша, — оборвал его Гортинский. — Каждая кандидатура была мною обдумана и не раз. Я выбрал лучших из лучших, самых из самых и столько, сколько потребуется при осуществлении моего плана, над которым я работал два месяца, сверял, прокручивал, перепроверял, а когда забыл одну детальку, то не поленился слетать в Стокгольм на полтора часа, чтобы убедиться в своей правильности и устранить ошибку. Каждый из вас имеет свои плюсы и минусы. Мы проверены в деле и неоднократно. Я думал, прежде чем объединить всех вас в одну команду.

— Спасибо за доверие, Веня, но ты не Господь Бог и не можешь принудить никого против его воли, — жестко поставил точку Платон Пелевин.

• Предыдущая
• 24/73
• Следующая