Бездомный мрак - Март Михаил - Страница 45

• Предыдущая
• 45/58
• Следующая

Когда отец болел, вы ездили туда чаще. Надо было наблюдать за зверьем, кормить их.

— А обслуга?

— Ненадежна. Никто не хотел туда идти. Работал один пьянчуга, так тигр откусил ему руку, и он умер от потери крови. Там даже телефона нет.

— Зато есть тигры.

— Твой отец брал щенят. Тиграми они становились уже в клетках и вольерах.

Желающих лезть в яму, где рычат медведи, трудно найти. Сожрать не сожрут, а в котлету превратят.

Я глянул на часы. Стрелки перевалили за три часа ночи.

— Кто убил твоего отца? Ты говорила, что знаешь имя убийцы.

— Его убил Антон Гольдберг.

— Скажи ты мне об этом вчера, я бы не поверил. Сейчас и без твоего ответа мог догадаться. Существует два убийцы. Один предпочитает раскалывать черепа, подкрадываясь сзади, а другой орудует длинным ножом. Так были убиты Катя и твой отец. Но мне не понятно другое. Зачем? С какой целью? Антон не похож на кровожадного маньяка. Если он идет на такой шаг, нужны очень веские основания. Какие?

— Это он тебе сейчас сам расскажет. А потом я его лично пристрелю. Собственной рукой.

— Ты? Ты хочешь его убить? Как это у вас все просто.

— Он грозил отцу. Он выполнил свою угрозу. Я тоже пока только угрожаю.

— Что может не поделить адвокат с нотариусом, состоящие на службе у одного человека, которого они считали не только работодателем, но и другом. Я говорю о твоем отце. Наследство? Оно им не досталось. Чего еще делить?

— Пакет, который отдал тебе мой отец. Пока он хранился у него, он был в безопасности. Как только он отдал его, он тут же превратился в опасного свидетеля, которого следовало убрать. Мой отец был человеком принципиальным.

Настоящим другом Александра Аракчеева. И если документ должен получить ты, то другой его получить уже не мог ни силой, ни убеждениями.

— Ты знаешь, что находилось в этом конверте? — Так ты же его получил.

— Пакет у меня выкрали. И я думаю, что сделал это Антон.

— Плохи твои дела. В конверте находилось завещание твоего отца. Документ, от которого зависела вся твоя дальнейшая жизнь.

— Ты что-то путаешь. Это невозможно. Завещание старика я видел собственными глазами. Оно подлинное и покоится сейчас на дне сейфа директора швейцарского банка.

— Лихо он тебя облапошил. Ты толкуешь о завещании, где говорится, что Антон Гольдберг является твоим опекуном. Не так ли?

— Да. Оно составлено за две недели до его смерти.

— Там еще есть один пункт. В случае твоей смерти половина капитала переходит в руки Гольдберга, а вторая половина — на развитие компании.

— Компания уже продана.

— Значит, Гольдбергу достанется все.

— Ты хочешь сказать, что он собирается меня убить? Так он мог сделать это раньше. После того, как я подписал все документы.

— Нет. Ему нужна твоя естественная смерть, а не насильственная. Смерть, не требующая расследования. Старик тебя обезопасил от шакалов. Речь идет только о естественной смерти. Так что убивать он тебя не будет. Ты ему нужен живым. До поры до времени. А потом он придумает, как от тебя избавиться. На это он мастак. У меня есть одно предположение, но мы его проверим потом. Сейчас речь идет о другом завещании, которое твой отец составил за два дня до смерти.

Первое написано в сердцах. Он хотел тебе отомстить за твои фокусы, но перед самой смертью передумал. Раскаялся и понял, что сын есть сын и его нельзя подвергать испытаниям, оставляя на съедение шакалам, таким как Антон и Максим Круглое. Ты не так умен, как они, и первое завещание не что иное, как ловушка.

Старик переделал завещание, пока ты барахтался в море со своей шлюхой. Старое Антон должен был уничтожить, но он этого не сделал. А новое старик отдал нотариусу и велел передать тебе на сороковой день после кончины. Но ты попал в автокатастрофу, и все перевернулось с ног на голову.

— Вот в чем дело! Но ты понимаешь, что при таком раскладе Антону было все равно, кто выжил в автокатастрофе. Ему нужен был только Тимур Аракчеев. Если остался жив Максим, то он в любом случае назвал бы его Тимуром.

Таня ухмыльнулась.

— Если мы его сейчас найдем, я из него душу вытрясу, но добьюсь правды.

— Я тебе мешать не стану. Но потом сама поставлю в деле точку. Тогда ты мне не мешай.

Мы свернули с шоссе на проселочную дорогу, проходившую через лес. Таня долго петляла по кривым дорожкам и остановилась у открытых чугунных ворот.

— Он здесь. Вон стоит его машина. Перейдешь через поляну и у опушки увидишь сруб.

— А где же звери?

— За пролеском… Там клетки, вольеры, террариумы и прочая гадость. Не о том тебе думать надо. Иди. Я тебя подстрахую.

Она дала мне фонарь. Свой я выбросил вместе с плащом в урну у «Балчуга».

Я вышел и медленно двинулся вперед. Переходя поляну, я видел свет, горевший в окнах первого этажа. Теперь Антону уже не отвертеться. У него не хватит фантазии на новое вранье. Я слишком много знаю.

И все же страх не покидал меня. В ночи раздавались кошмарные крики диких животных. Вой, рев, лай и прочие звуки, от которых мурашки бегали на коже.

Поляну я пересек, как минное поле, но легче мне не стало. Поднявшись на крыльцо, я тихо подкрался к двери, взялся за ручку и дернул на себя.

Она со скрипом отворилась.

В глаза ударил яркий свет от многочисленных ламп. Я прищурил глаза и на время замешкался.

Антон Гольдберг перебирал на столе какие-то бумаги. Тут же лежал портфель, а на полу стояла сумка с вещами. Невооруженным взглядом было видно, что человек готовится к отъезду. Он стоял ко мне спиной и не слышал, как я вошел. Только скрип петель и холодный воздух, ворвавшийся со мной в дом, заставили его оглянуться.

— А, наконец-то, — бросил он через плечо. — Почему так долго?

Я рассчитывал застать его врасплох и по меньшей мере увидеть его удивленное лицо, но удивляться приходилось мне. Антон оставался совершенно спокойным и продолжал копошиться в бумагах. Судя по его словам, он меня ждал. К такому обороту я был не готов.

— Ты хочешь сказать, что ждал меня?

— А кого, по-твоему, я мог еще ждать?

Я вошел в просторную комнату. Деревянная лестница, ведущая на второй этаж.

У правой стены стояла кушетка, и висели громоздкие часы. Маятник стоял на месте. Время остановилось. Плохая примета. Кто-то должен перейти в другое измерение.

Я уселся на кушетку под часами и взглянул на адвоката. Уникальная личность, с которой началась моя новая жизнь.

— Ас чего ты взял, что я должен приехать сюда? — задал я вопрос. — Откуда мне известен этот адрес?

— Не валяй дурака, Тим. Разве Элина Львовна не передала тебе мою записку? Там все указано в деталях.

— Домработница мертва. Ей проломили череп.

Антон оставил бумаги в покое и нахмурил брови.

— Это очень плохая новость.

— Плохая? Не валяй дурака, Антон. Только за сегодняшний день на мою жизнь покушались дважды. Но я оказался слишком живучим. И мне кажется, что ты не мог не знать об этом.

— Могу лишь догадываться. Мне тоже пришлось уносить ноги. Не одному тебе грозит опасность. Нам обоим. Не хотят с нами прощаться, выпускать из поля зрения. Лучше прикончить, пока еще достать можно.

— Твои намеки мне надоели. Выкладывай карты на стол. Хватит делать из меня пришибленного недоноска. Я за это время здорово повзрослел и разбираюсь, что к чему. Начнешь лгать, я не выпущу тебя живым из этой лачуги. Наступил твой экзамен, свои я уже сдал и стал профессором.

Антон снисходительно покачал головой. Мол, вот неугомонный ребенок. И чего ему еще надо? Он сел на стул, взял свою трость и положил подбородок на набалдашник. Привычная поза. Так ему думается лучше. Сунув трубку в зубы, он закурил и, выпустив клуб ароматного дыма, тихо произнес:

— Ты человек с прошлым. И прошлое твое не столь интересно, чтобы уделять ему должное внимание…

— Заткнись! Оно мое, и я должен его знать. Заруби это на своем огромном носу!

• Предыдущая
• 45/58
• Следующая