Бездомный мрак - Март Михаил - Страница 33

• Предыдущая
• 33/58
• Следующая

Я встал.

— Ну и задачку вы мне задали. Тут сам черт себе голову сломает.

— Уже уходите?

— Пора переварить информацию. Непомерный объем. Вы отлично умеете ставить все на места и всему давать обоснование.

— Жаль, что плеер не починили.

Я глянул на молчаливый аппарат и увидел болтающийся по полу шнур. Нагнувшись, я поднял его и воткнул в розетку. Тут же заиграла музыка. Любовь Овечкина, она же Кольцова, захлопала в ладоши.

— Значит, ты на что-то способен? А говорил, сыщик. Иди лучше в радиомеханики. Заходи еще, если будет скучно.

Дорогое удовольствие, хотел я сказать, но промолчал. Мне пришлось постучать в дверь, чтобы меня выпустили. Потом сопроводили до лифта и опять подняли на галерку. Теперь можно отдохнуть от звонкого щебетания певицы. Нет, пела она куда приятнее, чем разговаривала. Но надо отдать ей должное, все ее доводы логичны. В каком кошмарном мире я живу. Доктор Розин не зря за меня беспокоился при выписке. В больнице я был счастлив, и ничего подобного мне и в страшном сне не могло присниться.

Так значит истинный убийца — Максим Круглов? Вроде бы все сходится. Но значит, Антон опять мне врал? Хотя, трудно его обвинить в этом. Он просто сказал, что у следствия есть на меня улики.

Я зашел в зал и спустился к своему столику. Рыжеволосая Белла сидела на месте. Я присел к столу.

— Странно. Вы вернулись. Вас не было больше часа. Я думала, сбежали.

— Лишиться приятной компании ради экономии на шампанском? Потом вы просили меня отплатить за услугу. Я готов.

— Мне казалось, приятная компания осталась за кулисами.

— Сугубо деловой разговор, от которого лучше отвлечься на какое-то время. Слишком большая нагрузка для моего ума.

— Но, значит, не бесполезно. Рада, что оказала вам услугу.

— Послушайте, Белла, вы совсем не похожи на тех женщин, которые подсаживаются за столики. Неужели вы тут работаете?

— Нет. Но знаю все. Пришлось узнать. Я копаюсь в одном деле. Я же говорила, что у меня погиб дружок. Он имел к этому заведению некоторое отношение. А к вам подсела, потому что поняла, что вы не будете ко мне приставать.

Хорошо она меня хлестнула. Это я-то, Тимур Аракчеев, не стану приставать к женщине? Или, может, на моей физиономии написано, что я голубой? Я пересмотрел пару сотен фильмов и восхищался только женщинами, мужчины меня интересовали как актеры, своим талантом.

— Вы, очевидно, не правильно меня поняли, — поправилась девушка, словно прочитала мои мысли. — Я увидела в вас порядочного человека.

— И на том спасибо. Хотите еще шампанского?

— Нет, я так. От него голова болит. Я предпочитаю водку. А здесь не принято. В домашних условиях, на кухне, с хорошей закуской. Грибочки, селедка, разваристая картошка и человек рядом. На которого можно положиться, которому можно поплакаться в жилетку.

— Это и есть ваша просьба?

Она удивленно взглянула на меня.

— Честно говоря, я об этом даже не подумала. Впрочем, не возражаю, если вы меня не боитесь.

Вторая оплеуха. Я встал.

— Тогда пойдем. Только водку пить я не буду, мне в рюмку воды нальете.

— Важно, чтобы рюмки чокались и разговор был интересным.

Я расплатился с официантом, который не требовал с меня рубли, и мы покинули клуб.

На улице уже светало. Я подошел к своей машине и открыл даме дверцу.

— Боже, так вы из новых русских?

— Вы правы. Я совсем новый. Мне два месяца от роду. Только не считайте меня сумасшедшим.

— Я не любопытна, много вопросов не задаю.

Она села в машину, и мы приехали к ней домой. Апартаментами эту квартиру не назовешь. Судя по нашим фильмам, в таких живут семьи среднего достатка, но, если честно, мне все равно, где она живет.

Хозяйка проводила меня на крохотную кухоньку, накрыла на стол так, как обещала, поставила варить картошку и, извинившись, отлучилась.

Появилась она минут через десять, и я едва не вскрикнул. Белла преобразилась. Куда делась вся вульгарщина? И вовсе она не была рыжей, сняв парик, она превратилась в русоволосую. Косметика исчезла с лица, и оно стало простым и благородным с потрясающими карими глазами. Я не ошибся в своей оценке, увидев ее впервые. Красавицей ее не назовешь, но в ней чувствовалась такая притягательная сила, что у меня комок подступил к горлу.

Она достала из морозилки запотевшую бутылку водки и, поставив ее на стол, села напротив.

— Вы потрясающая женщина, Белла!

— Галантно. Но я не люблю таких слов. Не привыкла. Ничего потрясающего во мне нет. Но отвечу вам соответствующим образом. У вас красивые глаза. Я такие же видела только один раз в жизни. Синие, как небо, и невинные, как у ребенка.

Они могут увести куда угодно, и можно потерять голову. Только печали в них больше, чем радости. Какая-то боль проглядывает. Совсем несоответствующая вашему внешнему благополучию.

Я верил всему, что она говорит. Мне захотелось раскрыться перед ней. Не знаю почему, то ли одиночество меня доконало, то ли хотелось выплеснуть переполненную чашу. Но вряд ли ей будет интересен мой рассказ. Люди живут особняком, чураясь друг друга, огораживаясь заборами — каменными, железными, деревянными. Кому нужна та грязь, что я ношу в себе? Взять и выплеснуть ее на хорошего человека.

— Ну рассказывай, — тихо сказала она. Точно. Белла читала мои мысли.

— Все несчастье в том, что я не знаю, кто я такой!

Я говорил, и говорил, и говорил, не замолкая, а она слушала внимательно и изредка ее красивые дугообразные брови подрагивали. Мне временами казалось, что она в каких-то местах хочет поправить меня, как учительница ученика, споткнувшегося на важном факте. Но она не проронила ни слова.

Водку она так и не стала пить. Мы ушли в комнату и легли в постель. Об этом и речи не было, я не знаю, как все получилось. Само собой.

Теперь мне стало понятно, ради чего живут люди. И еще острее я ощутил свое одиночество. Мне стало страшно, что я ее больше не увижу.

— Мы увидимся, — сказала она, прочитав мои мысли. — Так уж складывается судьба. Только я не знаю, когда и где. Тебе надо уходить, и не думай обо мне.

Пока не думай. Я сама тебя найду. И еще. Зачем ты блуждаешь во мраке? Иди сам к этому майору, и пусть он тебе все расскажет. Ничего он тебе сделать не может.

Ты ведь по документам другой человек. Если ты сам придешь, то тебя тем более подозревать ни в чем не станут. Узнаешь ты что-то новое или нет, сказать трудно, но ты ничего не теряешь. Хорошо выслушать все стороны, чтобы иметь о прошлом более ясную картину.

Я не хотел уходить, но она настояла. Печенкой чувствовал, что и она не хочет со мной расставаться, но, очевидно, были причины для такой настойчивости.

В девять утра я сел в свою машину и поехал домой. Усталый, разбитый, но получивший немного счастья. Мгновенье, мелькнувший луч в царстве бесконечного мрака.

Выйдя из ванной, я устроился в кресле и осмотрел свои руки. Они напоминали восковые поделки. Кожа задубела, растянулась и стала гладкой, будто на руки надеты тонкие резиновые перчатки. Сжимая кулаки, я чувствовал, как натягивается чужеродная желтая пленка на суставах. Во всяком случае, без перчаток можно обойтись. Или сменить их на обычные черные, выходя на улицу.

На дворе стояла самая настоящая осень. Похолодало. Хватит мне выглядеть белой вороной, пора слиться с серой толпой, сменить одежду на более скромную.

Может быть, тогда меня не будут узнавать на каждом шагу и утверждать, что я с ними уже пил на брудершафт.

Я подошел к стенному шкафу и раздвинул дверцы. Одежды на вешалках висело не меньше, чем в магазине. Выбирай — не хочу. Мне приглянулся серый костюм.

Судя по всему, третью вещей хозяин еще ни разу не пользовался — на них висели ярлыки все того же магазина «Сортано». Не замечал за собой страсти к накопительству.

К моему удивлению, костюм мне не подошел, сидел словно мешок. Я взял другой. То же самое. И третий меня не порадовал.

• Предыдущая
• 33/58
• Следующая