Живодерня - Арно Сергей Игоревич - Страница 68
- Предыдущая
- 68/103
- Следующая
Уже с первого дня Илья стал думать о побеге, хотя, как это можно осуществить, он пока не представлял. Заметив, что у всех врачей и обслуживающего персонала индивидуальные ручки от дверей, он стал размышлять, какой предмет способен ее заменить, и пришел к мнению, что обломанной ручкой ложки можно открыть дверь. Он сначала хотел посвятить в свои планы Кирилла, но тот, казалось, был вполне удовлетворен своей жизнью. Раздавая затрещины дурикам, он жил сообразно своей природе, найдя здесь свою экологическую нишу, и своей чрезмерной эмоциональностью испортил бы все дело. Теперь у Ильи была одна навязчивая мысль – как украсть ложку, остальная часть побега представлялась ему незначительной.
За возвратом приборов очень строго следил Чукча, и незаметно утянуть ложку было бы невозможно.
Однажды, когда инквизитор пришел в себя после уколов серы и молча лежал на койке, глядя в потолок, Кирилл окликнул его:
– Инквизитор, эй! Тут вон Илюха интересуется, как колдунов – на медленном огне коптить или лучше дров не жалеть. Расскажи человеку.
– Правда, интересуетесь? – инквизитор привстал на локте, в его мутных глазах блеснул огонек жизни. – А то развелось тут экстрасенсов, магов… жечь их – не пережечь, – последнюю фразу он произнес со злостью.
– И что, действительно сжигаете? Как в средневековье? – спросил Илья бледного, худого человека.
– Ну, нет, конечно, – признался инквизитор. – К сожалению, всемирная ассоциация инквизиторов приняла пакт о недопустимости физического уничтожения колдунов и ведьм. Тут другие способы есть, хотя костер и кол осиновый ничто не заменит. Хорошо бы перед этим обуть в "испанский сапожок" или на дыбу вздернуть… Эх! Но это все мечты несбыточные – не то что Амвросий. Амвросий – это другое дело…
– А какие другие способы? – поинтересовался Илья.
– Вы читали "Молот ведьм" Шпренгера и Инститориса? Обязательно прочтите, это моя настольная книга, уверен, она вам понравится. Раньше, в старину, был добрый обычай сжигать ведьм и колдунов. Не просто затем, чтобы им пожарче было, тут дело в другом – огнем сжигаются колдовские нити, опутавшие людей порчами и наговорами. Только огонь уничтожает колдовство. Был обычай даже выкапывать мертвого колдуна и сжигать его тело. Недавно и мы выкопали труп известного экстрасенса, дававшего сеансы колдовства в домах культуры, и сожгли его по правилам. Тысячи людей писали нам восторженные письма: они излечились от рожи, от рака, от спида и прочих неизлечимых болезней. Да что письма. Из психбольниц выписали множество людей…
– Да чего врать-то, – встрял со своей кровати Кирилл. – Из дурдомов народ выписывается в последнее время, потому что на здравоохранение денег не хватает, кормить дуриков нечем.
Инквизитор посмотрел на лежащего Кирилла и продолжал:
– Но мы только над покойниками, не то что Амвросий. Он сначала-то в нашей фирме работал, потом откололся. Теперь самостоятельно работает. Набрал себе мужичков необразованных из глубинки, раздал им осиновые колы и… Словом, неуправляемый совсем стал.
– Это что значит – неуправляемый? – спросил со своей койки Кирилл. – Людишек, что ли, жарит?
– Ай! – вздохнув, инквизитор махнул рукой. – И это бывает. Он непримиримый. Говорят, кто к Амвросию в руки попал по подозрению – не выберется – все выпытает, всю подноготную. У него там такие казематы, такие пыточные камеры… Любой нечистый экстрасенс все расскажет, во всем признается. Неуправляемый, одно слово. А ведьмы у него, как спички, горят. Любо-дорого…
– Его к нам, в дурдом, нужно, – бросил Кирилл. – Мы бы с ним тут шмону навели. Экологию надо беречь!
Вечером инквизитора увели.
– Куда это его? – спросил Илья у Кирилла.
– Куда-куда. Экстрасенсы за ним приехали – будут над ним опыты проводить. У них с ним особые счеты.
Больше Илья никогда не видел инквизитора.
Дни в больнице проходили незаметно. Илья привык к однообразию режима и не замечал быстрого течения времени. Безумие окружающих его людей уже не бросалось в глаза, не резало слух. Его уже не удивляли выходки больных. Если за столом, к примеру, кто-нибудь выливал себе на голову компот или суп, это не вызывало у него интереса. Но каждый день Илья заставлял себя думать о побеге; хотя с каждым днем заставлять себя было все труднее, но он боролся с апатией.
– А меня на следующей неделе выписывают,-сказал однажды Кирилл. – Как я без моих дуриков жить буду, ума не приложу.
Первой мыслью Ильи было дать Кириллу номера телефонов Сергея и Жанны. Хорошо, что он их еще не забыл. Но Кирилл мог проговориться, поэтому Илья осторожничал. И только перед самой выпиской Кирилла он решился и записал телефон Сергея на клочке от газеты. Он хотел добавить и номер Жанны, но в последний момент передумал.
– Ты не забудь переложить из пижамы,-беспокоился Илья.
– Да не дрейфь! Главное – экологию беречь! Ты здесь береги ее без меня. Думаю, еще увидимся.
– Слышишь, скажи, что я в больнице. Передай – пусть зайдет, передачку принесет.
– Да передам, все передам. Ты, Илюха, вспоминай чего надо и сам выписывайся.
Чукча пришел за Кириллом и увел с отделения. Илья остался один… Да нет, конечно же, не один: вокруг было полно сумасшедших. И хотя Илья не очень-то любил Кирилла за грубость и жестокое обращение с больными, все равно почувствовал себя одиноко. Нужно было завести себе дружка из не очень сумасшедших. За время пребывания в больнице Илья уже отличал хроников, с которыми ни за что не найти общего языка, от полудурков с легким сдвигом по фазе. И удивительно, чем больше Илья находился в психушке, тем дальше в его восприятии сдвигались рамки нормальности. Вскоре полудурки стали просто нормальными, да и неизлечимые безумцы чудились не такими уж далекими от нормы. Илья уже начал оправдывать их, понимать, вставать на их место… Жутко это звучало только с первого взгляда. Человек – удивительное существо, способное свыкнуться, адаптироваться… И то, что вчера казалось отвратительным, ужасным, невозможным, сегодня уже привычно и обыденно.
Но Илья не утруждал себя подобными размышлениями. С того дня, когда он дал Кириллу записку с номером телефона, он не переставал верить в то, что Сергей придет. Непременно придет за ним! Илья уже прекратил думать о побеге. Когда не было приемов пищи или процедуры у врача, он сидел на кровати и тупо глядел на дверь. Вот сейчас войдет Чукча или сам Сергей, почему-то одетый в старушечье платье, с клюкой, в платке, близоруко щурясь сквозь стекла очков. Как его любимая добрая бабушка, умершая много лет назад… и заберет Илью отсюда… Боже! Как Илье хотелось этого! С каждым днем погружаясь в мягкую вату безумия, он все больше понимал, что если это продлится долго, он не выдержит и тогда уже глубокие психи будут казаться нормальными, а нормальные…
Чукча и Харя Илью не трогали, вероятно имея на это приказ; и жил он довольно беспечно. С утра по своему, уже ставшему привычным пути он шел на процедуры через кабинет врача Добирмана, задававшего один и тот же вопрос: "На что жалуетесь?", потом – только дверь процедурной, за которой было беспамятство и темнота… Он приходил в себя, сидя на кровати.
Остальное же время был полностью свободен. Он ходил по отделению, от нечего делать наблюдая за собраниями вкладчиков. Мавродяй и к Илье приставал, агитируя вступить в "Ку-ку", но Илья отказался. Больше всего Илья любил слушать бред горбуна, без отдыха шныряющего по отделению, – то вылезет из-под стола, то вынырнет из-под кровати и идет дальше как ни в чем не бывало. Но иногда горбун впадал в состояние, в котором начинал рассказывать о подземной жизни, тайных лабораториях, заводах или жизни подземного отшельника-одиночки… Все это напоминало фантастический роман, и Илья, с детства любивший фантастику, заслушивался, пока вдруг разумная речь горбуна не обрывалась и он не начинал нести уже бестолковщину, абракадабру… Это был как бы поток сознания, вернее, бессознательного, выстраивавшегося по каким-то музыкальным канонам (музыки, звучащей в голове самого шизофреника).
- Предыдущая
- 68/103
- Следующая
