Живодерня - Арно Сергей Игоревич - Страница 16

• Предыдущая
• 16/103
• Следующая

– Зачем – это мы разберемся завтра. Но несомненно то, что, опоив тебя отваром из афганской колючки, он вызвал у тебя галлюцинации; потом он рассказал тебе сказочку про всемогущий народ, живущий в норах под городом, и прочую белиберду, чтобы напугать тебя хорошенько и свихнуть мозги окончательно.

– Ну хорошо, а мертвый Струганый тоже галлюцинация?

– А вот это, скорее всего, не галлюцинация.

– Но зачем ему все это было нужно? – недоумевал Илья.

– Ответ напрашивается сам собой – чтобы убить Струганого. Уж не знаю, чем тот инвалид ему насолил. Но ты играл самую главную роль в этом деле. Егор Петрович просто подставил тебя, преподнеся все так, что это ты убил Струганого. Но тебе удалось убежать. А если бы тебя арестовали, то о чем бы ты говорил следователю?.. Правильно, что характерно, о чуди, живущей под землей. Пересказывал бы свои галлюцинации и нес бы прочий бред, а еще говорил бы, что остального не помнишь. Дальше нетрудно представить, на кого бы повесили это убийство. Понял?

Илья молчал. Все, что говорил Сергей, казалось в его устах вполне правильным и логичным. Но какой все ж таки мерзавец этот Егор Петрович.

– Завтра мы с тобой съездим, пожалуй, для начала к старухе с бельмом. С ней потолкуем. А уж потом благодетелю твоему – легендологу – визит нанесем.

– Ну хорошо. А кто же в меня стрелял? – подумав, спросил Илья. – Легендолог не очень-то похож на "крестного отца" мафии.

– Все это мы и выясним завтра.

Насколько был подавлен и расстроен Илья, настолько Сергей был доволен и возбужден.

– Вот и славненько, что характерно, – бубнил он в задумчивости. – Вот и чудненько…

Илья прохаживался по комнате, иногда останавливаясь и разглядывая двуручный японский меч, потом опять начинал бродить без устали. Через некоторое время он остановился у фотографии в рамке. На ней были засняты парни в солдатской форме, человек двадцать, у каждого из них на лбу был начертан черный крест. Лица у них были счастливые.

– Это мой взвод в Афганистане. Из них только двое в живых остались, я – третий, – с дивана сказал Сергей. – А теперь спать пора. Завтра тяжелый день.

Утром Илья проснулся от грохота и вздохов. Сергей в своем вчерашнем виде молотил "грушу", задействовав почти все ударные части тела: локоть, колено, пятку, лоб… И все, что только могло ударить или сделать больно. Утром на голодный желудок это казалось особенно жутким и не вызывало восторга. Илья лежал молча, не желая мешать человеку упражняться. Потом Сергей, нацепив пояс и вставив в него семь ножей по всему периметру пояса (на пояснице, на боках и на животе), взял в руки нунчаку и стал с сумасшедшей скоростью вращать ими – поднялся вой и ветер. Поуспокоившись немножко, Сергей принялся исполнять танец, выкидывая то ногу, то руку, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону, иногда по непонятной причине замирал на месте, выкидывал вперед ногу – опять замирал. Этот медленный танец постепенно ускорялся, и вот он уже в бешеном темпе наносит удар, поворачивается, бьет противника сзади, но тут подступает еще один (уже с другой стороны), но и он повержен разящей палочкой… И вот они нападают одновременно с двух сторон, с трех… Илья словно видел их. Нунчаку летят в противника, им оказывается "груша", Сергей выхватывает из-за пояса два ножа. И начинает с ними пляску. Внезапно он кидает нож в тень на стене, но тут же выхватывает еще один, снова кидает… причем, как заметил Илья, – и правой, и левой рукой. Но дикий темп постепенно угасает, и вот уже движения медленные и плавные, и ножиков не осталось, кроме одного. Наконец он затихает на полу. Потом как ни в чем не бывало отправляется в душ.

Илья неторопливо встал, оделся и, дожидаясь хозяина квартиры, подошел к мирно висящей "груше" и ткнул ее кулаком в кожаное туловище… И тут же застонал, схватился за кисть. "Груша" была набита песком, и непривычный кулак не вынес его плотности. Мстя "груше", Илья стукнул ее другим кулаком, но уже послабее.

Позавтракав, Илья с Сергеем спустились во двор. Там стояли синенькие "Жигули" Сергея. Гараж у него был в другом районе, поэтому машину для удобства он держал под окном.

Когда сели в машину, Сергей поставил в магнитофон кассету, и сзади из колонок зазвучал орган.

– Я только органную музыку слушаю. Это токкаты Баха. Правда, есть еще "Реквием" Моцарта. Поставить? – вопросительно взглянул он на Илью.

– Да ладно, – вздохнул тот.-Пусть играет. Только потише сделай.

Начать решили со старухи Струганого.

– Ты посидишь в машине, – инструктировал по пути Сергей. – А я схожу с каргой поговорю. Если что, тебя вызову. Понял?

Илья не очень хорошо помнил адрес: бумажку с ним он, конечно, выбросил.

– Ну что, сюда? – спросил Сергей, притормозив.

Илья колебался. За три года на улице, где жил Струганый, произошли изменения. Раньше дом был вида облупившегося и ветхого, а теперь…

– Пожалуй, сюда.

Сейчас Илья вспомнил Струганого. Он отчетливо всплыл перед глазами с торчащим изо рта штырем на пропитанном кровью матрасе… особенно хруст и хлюпанье, с которыми он вытянул железяку из горла. Непроизвольно он сморщил нос.

Над подвалом, в котором жил и умер Струганый, как мемориальная доска в его честь, висел красочный щит. На щите был нарисован голубой сверкающий унитаз "Лучшая сантехника из Европы".

– Вот в этом подвале, – показал Илья. – Только там сейчас другое что-то.

– Это где унитаз? Надо было к нему довольно улыбающийся зад пририсовать. Ладно, пойдем посмотрим.

Помещение подвала не сохранило ни следа, ни запаха бывших жильцов. Теперь подвал был отделан по европейским стандартам и населен манящей своим блеском сантехникой. Они зашли и в комнату, где жил Струганый. Хотя было здесь все по-другому, сердце у Ильи сжалось. В углу двое продавцов негромко переговаривались между собой, обрывки фраз доносились до Ильи.

– Надо было платить…

– Неделю всего… Так головой в унитаз и… В больнице сейчас… Еле выжил.

– С Китайцем, сам знаешь…

– Но неделя ведь всего…

– Сейчас он совсем ох…

Друзья вышли на воздух.

– Ну и что же теперь?

– Бабушка, где здесь жилконтора? – спросил Сергей.

Согнутая старостью в три погибели, шаркавшая по своим пенсионерским делам бабка была полуглухой, но где контора знала.

– Сенька там, Сенька-ирод продает все. Все жилье продает, – выплескивая застарелую обиду, шамкала старуха. – Сеньку убить мало…

Друзья отправились по указанному бабкой адресу, а она стояла на месте и, грозя жилистым кулаком, все проклинала какого-то Сеньку.

В зарешеченное окно жилконторы глядел голубой унитаз со щита. В просторной комнате за столами сидели работники конторы. Все они имели праздно-скучающий вид. Блондинка читала женский эротический роман. Мужчина в рабочем халате смотрел в потолок; другой мужчина, в свитере, качал ногой; и только один полный человек, в дальнем углу комнаты, лихорадочно считал, пересчитывал, потом снова считал деньги.

– Скажи, красавица, кто этим домом с унитазом заведует?

Блондинка оторвалась от чтения, посмотрела на Сергея взглядом в любую минуту и в любом месте готовой отдаться женщины.

– Семен Иванович, к вам.

Полный человек тут же перестал считать деньги, сгреб их, быстро спрятал в стол и задвинул ящик.

– Я по поводу этого подвала. Хочу знать…-начал Сергей, садясь на стул. Илья тоже сел.

– По поводу какого? – побледнев, перебил толстяк, взглянув в окно. – Этого?

Схватился за трубку телефона, положил ее на рычаг, снова взглянул в окно.

– Да, да! Этого, где унитаз, – повысил голос Сергей.

– А собственно, что? У меня все документики… – забубнил Семен Иванович.

– Нас интересует, куда делись жильцы этого подвала, – угрожающим голосом заговорил Сергей.

– Жильцы?! Жильцов-то всего одна бабка была. Так вы наследники ее? – Он опять почему-то снял трубку, снова положил на место. – Там никакого наследства, один хлам. Мы его на помойку снесли. Ничего ценного.

• Предыдущая
• 16/103
• Следующая