Колесо войны - Сахаров Василий Иванович - Страница 21
- Предыдущая
- 21/70
- Следующая
– Хей-я-а! – издал древний боевой клич Фэрри Ойкерен, когда его сохатый оказался в лагере противника.
– Хей-я-а! – поддержали его телохранители и воины ближних сотен.
Яростный поток из людей, лосей и оленей накрыл так и не успевший до конца проснуться лагерь имперцев. Ойкерен намотал на левую руку поводья и притормозил бег лося. Верный бык сбавил скорость и понёсся между палаток, а вождь приготовился к бою. А вот и первая жертва – молодой невооружённый солдатик в расстёгнутом на груди полушубке. Взмах клинка! Свист острой полоски металла, которая рассекает голову, и череп оствера, егеря из армии Канимов, распадается на части.
Повод влево! Ещё один противник. Сержант в доспехе держит в руках крепкий кол с тупым наконечником, который он, вероятно, вытесывал для подпорки своей палатки или навеса из брезента. Он боец опытный, попытался ударить лося по морде и заставить животное отвернуть в сторону. Но умный сохатый, который отличался от обычных лосей точно так же, как человек от обезьяны, встал на дыбы и встретил дубину сержанта копытами. А затем пронёс Ойкерена мимо имперца, который пытался удержать своё оружие в руках, и глава рода остриём атмина достал противника в переносицу. Запрокинув голову, залитый кровью умирающий оствер упал на спину.
Ших-х-х! – с противным свистом в небо улетел световой шар, который был запущен одним из чародеев, видимо кем-то из шаманов.
Ших-х-х! Ших-х-х! – в дополнение к первому ещё два светильника вознеслись в тёмное небо, и через пару секунд прилегающие к распадку окрестности, равнина, ручей и часть болота, озарились призрачным светом. Ойкерен увидел, что бой вынес его и ещё трёх воинов к группе имперских магов, которых было пять или шесть человек, в руках у них были артефакты.
– За мной! – бросил вождь назад, и воины его поняли.
Они повернули своих сохатых за ним, с ходу врезались в имперских чародеев и обрушили на их головы своё оружие.
Взмах! Удар! Голова с плеч! Пять магов, которых никто не прикрыл, погибли в считаные секунды. Но один из них каким-то образом всё же смог вовремя отскочить в сторону и вскинул над собой амулет. Неразборчивый вскрик! Артефакт извергает из себя воздушную огненную лаву, которая мчится на всадников. Пламя быстро приобретает тёмно-синий оттенок. Языки огня ширятся и взлетают ввысь. Ещё один краткий миг – и роду Океанских Ястребов мог бы понадобиться новый вождь. Но рядом с главой рода, который не успевал отбить вражеское заклятие своим клинком из метеоритного металла, находились шаманы. Не долетя до Фэрри Ойкерена всего каких-то тридцать сантиметров, лишь опалив языком пламени ему подбородок, лава распалась на искры и рассеялась. А в грудь того чародея, что кинул в северян огонь, вонзился короткий дротик.
– Не стоять! – подбодрил своих телохранителей Ойкерен. – Круши южан!
Стремя к стремени к вожаку пристраиваются верные воины. Нанхасы понеслись по лагерной стоянке дальше. И, грудью сохатых сбивая на мёрзлый грунт паникующих имперских бойцов, они выскочили к палатке полковника Нии-Фонта, который созывал к себе егерей и магов и пытался создать очаг сопротивления. Полковник размахивал ирутом и выкрикивал короткие команды. Вокруг него уже скопилось до полусотни воинов и несколько чародеев, один из которых, маг из школы «Даисса», вскинул к губам короткий сигнальный рог. И тут в толпу влетел вождь и его телохранители, и атмины стали рубить головы врагов, словно это учебные чучела. Вот упал маг, выронив рог-артефакт, а следом под ноги сохатых свалился полковник, которому на обнажённую голову наступил копытом сохатый. Кривые клинки северян рубили людей одного за другим, и имперских воинов становилось всё меньше.
Фэрри Ойкерен видел всё это, сердце его наполнялось радостью, а душа очищалась от злобы и неудовлетворённости, которые поселились в ней после смерти сына. Схватка! Именно этого он жаждал. Риск! Вот чего хотел. Честная рубка и смерть врагов! Такова истинная жизнь каждого северного воина с берегов необъятного Форкума. И от переизбытка чувств Ойкерен оскалился, зарычал и уподобился дикому зверю, а затем, кромсая чёрным атмином очередного оствера, засмеялся, и его смех, весёлый и бесшабашный, поддержали верные боевые товарищи.
Но вот живые остверы вблизи вождя закончились. Кругом одни трупы, и лишь в паре мест на имперской стоянке ещё был слышен звон клинков. Победа! Северяне могли бы радоваться, а Ойкерен сказать пару фраз, которые его воины передадут певцам и сказителям, а они потомкам. Что-нибудь вроде: «Так будет с каждым врагом рода Океанских Ястребов!» или: «Подлые ночные налётчики получили заслуженное возмездие!» Однако это всё подождёт до зимней стоянки рода, когда мужчины вернутся к своим семьям. А пока кровавая пелена спала с глаз воинов. Смех прекратился, и вождь снова стал таким же, как всегда, – внешне спокойным и уравновешенным человеком, который думает о нуждах доверившихся ему людей гораздо больше, чем о самом себе и своей семье. Очистив свой чёрный клинок от крови врагов, он начал отдавать приказы:
– Провести зачистку! Всех выживших остверов допросить! Раненых добить! Обнаруженные артефакты руками не хватать, звать шаманов! Всю добычу стаскивать в одно место и паковать! Оружие к оружию! Одежда к одежде! Амуниция к амуниции! Лошадей не губить, как обычно, а приставить к ним коноводов, которые доведут их до горы Анхат, где они пойдут на мясо! Произвести подсчёт раненых и убитых! Лосям и оленям дать отдых! Быстрее! К утру необходимо собраться и отправиться домой!
Воины разбежались по лагерю. Приказы Ойкерена всегда выполнялись беспрекословно, ибо он – вождь и его слово для любого соплеменника – это закон, который может оспорить всего пять-шесть человек во всём роду. Ойкерен, пройдясь по лагерю и проверив людей, расположился в палатке полковника Нии-Фонта, где стал принимать доклады сотников и своих порученцев. К рассвету, когда он уже имел полную информацию по всем интересующим его вопросам о добыче и допросах пленников, вождь вышел на свежий воздух и увидел, что лишь палатка вражеского командира осталась на месте, а всё остальное исчезло. Мечи и доспехи, сёдла и сбруи, каждый кусок ткани или кожи, деньги и любой металл, продовольствие, кормовой овёс и имущество имперских чародеев – всё это было собрано, упаковано и погружено на лошадей. Убитые северяне, всего одиннадцать воинов, ещё ночью были отправлены в свои семьи, которые похоронят их по обычаям Океанских Ястребов: тела сожгут, а прах развеют над водой.
Можно возвращаться к горе Анхат. Однако перед этим вождь должен отдать ещё один приказ. Выйдя из распадка на равнину, он прошёл мимо собранных в кучу пленников, которых было тридцать семь человек, и вскочил на своего сохатого. Оглядев воинов рода, которые ждали его следующего приказа, Ойкерен кинул презрительный взгляд на побитых и измордованных людей, среди которых даже был один маг, и повернулся к Сантрэ Оберу:
– Остверов посадить на кол!
– Всё сделаем по твоему слову, вождь! – В присутствии воинов, которые смотрели на своих старших командиров, Обер, как всегда, был официален.
Ойкерен кивнул и развернул сохатого. Он взмахнул рукой, указывая направление, и направился на север. Воины и шаманы двинулись следом. А Обер и полсотни молодых воинов, которые не участвовали в ночном бою и сейчас должны были доказать, что они не боятся вида крови, остались на месте и последовали за своим другом и вождём только спустя полчаса.
Позади северян, многие из которых были бледны, оставался распадок у берега вечно не замерзающего болота. Там, на острых кольях корчились умирающие в страшных муках остверы. А из кажущейся непроходимой чавкающей трясины за ними наблюдали четыре пары глаз, которые принадлежали успевшим удрать из лагеря людям, единственным, кто выжил из всего отряда полковника Нии-Фонта.
Глава 8
Северные пустоши. 7.12.1405
Наш отряд оторвался от противника, ушёл в сторону, и нанхасы проскочили мимо. Как я и предполагал, они торопились и рванули по следам соединения полковника Нии-Фонта. А мы с Хиссаром и Богучем наблюдали за ними от ближайшего речного поворота, и, когда тыловой дозор северян перешёл Эйску и скрылся в лесу, наша радость была безмерна. Однако выражать её криками или словами мы не стали. Всё сказали наши взгляды. Повернувшись к кеметцам и ветеранам Хиссара, которые были готовы дать врагу бой, наверняка последний в своей жизни, я отдал приказ начать движение на запад.
- Предыдущая
- 21/70
- Следующая
