Огонь в затемненном городе (1972) - Рауд Эно Мартинович - Страница 15

• Предыдущая
• 15/35
• Следующая

— Она научила эстонцев гнуть спину перед немцами, — громко сказал кто-то.

Это прозвучало упреком самому учителю истории, потому что чем же он сейчас занимался, как не гнул спину перед оккупантами.

Класс был возбужден.

— Авторами самых первых книг на эстонском языке были немцы, — продолжал говорить Метус.

И вдруг — словно разорвалась бомба — учителю задали вопрос:

— А вы-то сами эстонец?

Самым удивительным было то, что этот вопрос задала девочка. Она спросила так наивно, будто у этого вопроса не было ничего общего с тем, что творилось в классе, будто она действительно только хотела узнать, какой национальности учитель Метус.

В классе сделалось очень тихо. Лицо учителя стало бескровным. Мы ждали ответа. Он смотрел на нас беспомощно.

— У меня жена и двое детей, — тихо сказал учитель Метус. — И все мы эстонцы.

Это был ясный ответ. Для тех, кто понимал. Он ведь признался, что вынужден говорить ради заработка. Мне стала жалко его. Но тут же я подумал, что сам ни за что не хотел бы, чтобы кто-нибудь другой так пожалел меня.

— Учитель!

Гуйдо поднял руку.

— Пожалуйста.

— Я думаю, — сказал Гуйдо, — что история ничего не значит. В старину эстонцы враждовали с немцами, но теперь они помирились. Мы были достойными противниками, теперь стали достойными соратниками.

— Я не могу сказать, что история ничего не значит, — ответил учитель Метус. — К сожалению, я преподаю историю.

Звонок возвестил перемену.

СТОЛКНОВЕНИЕ С ГУЙДО И АТСОМ

Как говорится, огонь тлел под пеплом. После первого дня занятий, когда мы избрали Линду старостой класса, я, пожалуй, не обменялся с Гуйдо и Атсом ни словом. Зато мы то и дело обменивались косыми взглядами. Я знал, что однажды произойдет взрыв. Тлеющий огонь или затухает, или снова вспыхивает. А наша взаимная ненависть была столь упорной, что не могла затухнуть, следовательно, она должна была разгореться.

Это случилось однажды перед уроком немецкого языка. Гуйдо и Атс были дежурными. На перемене они выгнали из класса всех до единого, хотя кое-кому надо было еще кое-что списать.

— Разве вы не помните, что говорил директор о проветривании классов? — посмеивался Атс. — Приказ есть приказ, порядок должен быть порядком.

Всю перемену Гуйдо простоял перед дверью и не пустил никого в класс.

Только тогда, когда прозвенел звонок и мы вошли в класс, стало понятно, почему они так рьяно наводили «порядок». Атс, держа мел в руке, еще стоял перед классной доской и заканчивал отделку своего «художественного произведения».

На доске были изображены два уродца, не имевшие ни малейшего сходства со мной и Олевом. Но Атс написал под уродцами наши имена — Олев Кивимяги и Юло Пихлат. Уродцы держали над головой огромный плакат, на котором было написано:

«Да здравствует наша горячо любимая староста класса Линда Вескоя!»

Мы с Олевом очутились в положении, когда для долгих размышлений не было времени. И без того было совершенно ясно, что у нас есть лишь единственная возможность для действий.

— Кто кого? — спросил Олев.

— Тебе — Атс, мне — Гуйдо, — ответил я так же кратко.

Больше всего меня разозлило, что класс отнесся к «художеству» Атса довольно доброжелательно. Некоторые ребята смеялись во все горло, и даже девчонки хихикали. Только тогда, когда Олев точным и сильным хуком ударил Атса в подбородок, все умолкли. Я бросился к доске. Прежде всего хотел стереть постыдный рисунок и после этого свести с Гуйдо счеты. Но он, нагло усмехаясь, преградил мне дорогу:

— Дотрагиваться до выставочных экспонатов строго воспрещается.

— Надеюсь, твоя персона не относится к числу экспонатов, — сказал я в ответ и правым кулаком «дотронулся» до его лица.

Потом я сделал то же самое левым кулаком, потом снова правым и так далее. Дикая злоба придала мне такую силу, что, даже если бы Гуйдо действительно был отлит из бронзы и экспонировался на выставке, он и то оказался бы поверженным. Он смог ответить мне лишь двумя ударами, затем прикрыл лицо руками, отступил к доске и свалился на пол.

— Чистая работа, — донеслось до меня как сквозь туман компетентное замечание Мадиса Салувээра.

Тогда я взял тряпку и стер с доски оскорбительный рисунок.

А в это время Атс, повизгивая, бежал к двери. Его преследовал Олев, злой и жаждущий мести.

— Стой, куда бежишь, ты, бразильская мартышка! — кричал мой друг. — Остановись!

Но Атс, конечно, поступал разумно, не подчиняясь советам Олева. Он распахнул дверь и хотел выскочить из класса в коридор, но… не тут-то было!

— Ученики! Что это значит? Ну? Что это значит, я вас спрашиваю?

Атс столкнулся в дверях с фрейлейн Фрей, нашей преподавательницей немецкого языка.

Мы четверо — Атс, Гуйдо, Олев и я — стояли перед всем классом. Если быть точным, то Гуйдо еще не стоял, — он как раз поднимался с полу.

— Я спрашиваю, что это значит? — повторила фрейлейн Фрей.

В классе царило молчание. Честно говоря, фрейлейн Фрей была не особенно авторитетной в классе. Она была слишком молодой и слишком красивой и, как мы считали, слишком много о себе воображала.

— Скажи ты: что тут происходило? — Фрейлейн обратилась с вопросом прямо ко мне.

— Имело место побоище, — ответил я.

— Кто кого бил? — спросила фрейлейн Фрей.

— Олев бил Атса, а я — Гуйдо, — охотно объяснил я.

Кто-то прыснул. Фрейлейн Фрей бросила на класс взгляд который представлялся ей уничтожающим, но результат оказался обратным, в классе возник веселый шумок.

— Почему ты бил Гуйдо? — продолжала допрашивать фрейлейн Фрей.

— Он был моим достойным противником, — ответил я подчеркнуто.

Я и сам понимал, что мой ответ — дерзость, но именно в этот миг мне вспомнились слова учителя истории и как-то сами выпорхнули у меня изо рта. Конечно, фрейлейн Фрей не поняла этой шутки; ведь она ничего не знала про тот урок истории. Но класс мигом понял эту шутку, и шум усилился.

— Ты еще дерзишь! — сказала фрейлейн Фрей. — Кто был дежурными?

— Мы с Атсом, — пробурчал Гуйдо.

— Почему вы не навели порядок?

По-моему, этот вопрос был превосходным примером логики молодой учительницы. Людей бьют, гоняют, сшибают с ног, и тут приходит кто-то и упрекает их, что они при этом не сумели навести порядок.

— Мы ведь не могли, — сказал Атс.

— С чего началась ссора? — спросила фрейлейн Фрей.

Молчание.

— Я спрашиваю: с чего началась ссора?

В классе воцарилась тишина.

Фрейлейн Фрей нервно посмотрела на часы:

— Уроки и без того короткие. Долго мы будем таращиться друг на друга?

И на этот вопрос не последовало ответа.

Фрейлейн Фрей, очевидно, и сама поняла, что время работает не в ее пользу. И тогда она сделала новый ход.

— Кто староста класса?

Линда поднялась из-за парты.

— Пожалуйста, пойдите с мальчиками к директору, — сказала фрейлейн Фрей. — Вы объясните руководству школы, в чем дело.

Конечно, это был очень подлый ход. Для чего надо вмешивать девчонку в это дело? Я считаю, каждый преподаватель должен сам справляться с классом.

Но делать было нечего.

Мы грустно двинулись из класса.

Линда пошла впереди, не бросив на нас ни единого взгляда. Затем шли Атс и Гуйдо, перешептываясь о чем-то. Мы с Олевом позади.

— Что теперь будет? — спросил я Олева.

Он пожал плечами.

Когда мы подошли к двери кабинета директора, Линда не дала нам времени на размышления — она постучала и, не дожидаясь ответа, нажала на дверную ручку. Мы вошли.

Директор посмотрел на нас с изумлением:

— Ну, это еще что за делегация?

— Нас послала учительница Фрей, — сказала Линда. — У нас в классе случилось недоразумение.

— Что же такое серьезное у вас там случилось, что вы не можете разобраться собственными силами?

• Предыдущая
• 15/35
• Следующая