Огонь в затемненном городе (1972) - Рауд Эно Мартинович - Страница 13

• Предыдущая
• 13/35
• Следующая

Олев посмотрел на часы. Они показывали четверть двенадцатого.

— Начнем, — сказал Олев.

И по пятам за Велирандом последовали две тени.

Мы не видели Велиранда, но мы слышали поскрипывание снега у него под ногами. С Солнечного бульвара он свернул на улицу Звезды, а с улицы Звезды — на Еловую аллею. Конечно, под нашими подошвами тоже скрипел снег — мы должны были соблюдать осторожность. На всякий случай мы шли в такт с Велирандом. Вдруг он остановился, и мы тоже сразу остановились затаив дыхание. Почему он остановился? Заметил, что за ним следят? Нет, наверно, у него просто развязался шнурок, потому что несколько мгновений спустя он продолжил свой путь.

Затем Велиранд свернул на Терновую улицу. Эти повороты вообще доставляли нам наибольшее беспокойство. Если он все-таки что-нибудь заметил, то мог спокойно подкараулить нас за углом и неожиданно схватить. Жутко было даже представить себе такое. Он бы отвел нас в полицию и попросил бы обыскать нас как подозрительных личностей. Что же нашли бы тогда у нас? Только крохотное письмецо, такое же, как то, что я опустил в почтовый ящик к Хельдуру: «Велиранд — провокатор».

Велиранд свернул на Терновую улицу.

Что, если он действительно поджидает нас за углом? Но пока мы стояли бы и советовались, как быть дальше, мы могли потерять Велиранда из виду.

— Вперед! — шепнул Олев.

Мы двинулись вперед. Даже немного прибавили шагу. Дошли до угла Терновой улицы. Конечно, никакой Велиранд нас не подкарауливал. Просто наши нервы были слишком напряжены.

Но примерно на расстоянии до следующего от нас телеграфного столба мы увидели голубой лучик специального военного карманного фонарика, которым можно пользоваться и во время затемнения.

Луч начал шарить по стене — кто-то явно старался рассмотреть номер дома. Не было сомнений, что это Велиранд.

Затем хлопнула дверь. Он вошел в подъезд.

Мы бросились вперед. Да, вот этот дом. Олев осторожно приоткрыл дверь. Но в подъезде была кромешная тьма, мы ничего не видели.

Мы напряженно прислушались. Шаги. Они доносились с лестницы. Мы беззвучно проскользнули в подъезд.

Шаги остановились. Стук в дверь. Долгая тишина. Повторный стук. Наконец дверь открыли. И вдруг прозвучал неприятно знакомый голос:

— Господина Кярвета, случайно, нет дома?

— Его нет, — ответил тоненький голосок. — Мы ничего о нем не знаем.

Каждое слово ясно доносилось до нас. По голосу можно было судить, что Велиранд говорит с девочкой примерно нашего возраста.

— Как? — спросил Велиранд. — Что с ним случилось?

— Он пропал в начале войны, — ответили ему.

— Ужас! — сказал Велиранд. — Просто ужас! Ах да, простите. Я школьный товарищ господина Кярвета, когда-то мы были добрыми друзьями. А вы, очевидно…

— Я квартирантка. Я ничего не знаю о господине Кярвете.

— А его супруга, случайно, не дома?

— Она вернется не раньше, чем через час.

— Ах, так. Извините. Я, может быть, зайду еще раз вечером попозже.

Дверь захлопнулась, и шаги стали спускаться по лестнице.

Мое сердце бешено колотилось. Выскочить из подъезда — поздно. Велиранд безусловно это заметит. А что, если хлопнуть дверью и пойти ему навстречу, словно мы только что вошли с улицы? Это годилось бы лишь в том случае, если бы у Велиранда не было карманного фонарика. Но ведь мы знали, что у него есть карманный фонарик. Он бы непременно меня узнал.

Шаги приближались. Вот-вот Велиранд спустится с лестницы. И тогда?..

Вдруг я почувствовал, что Олев дергает меня за рукав. Я тихонько придвинулся к нему. Он потянул меня дальше. Куда?

Олев нащупал лестницу в подвал. Мы осторожно спустились на несколько ступенек. И успели сделать это в самый последний миг. Из своего убежища мы видели, как мелькнул синий луч фонарика. Затем хлопнула парадная дверь.

Мы стояли неподвижно еще около минуты. Потом Олев шепнул:

— Ушел.

Мы выбрались из своего укрытия, и я зажег спичку. На стене висели в ряд почтовые ящики. На одном из них была прицеплена табличка: «Кярвет». Мы попробовали дверку почтового ящика — она оказалась крепко запертой; можно было безбоязненно опустить в ящик наше предупреждение.

Я усмехнулся. Велиранд еще только начинает расставлять в этом доме силки, а в почтовом ящике уже лежит предупреждение, что он провокатор! Теперь супруга Кярвета догадается, что надо быть с ним осторожной. Мы-то ничего не знаем об этой госпоже Кярвет. Ничего, кроме того, что Велиранд интересуется ею. Мы предупредили ее. Может быть, мы никогда и не узнаем, насколько помогло наше предупреждение, но мы сделали что смогли.

Во всяком случае, похоже, что матери Хельдура мы принесли пользу. Уже на следующий день после того, как я отнес на Парковую улицу предупреждающее письмо, Хельдур на перемене отозвал меня в сторону.

— Ты помнишь, я говорил тебе об этом человеке, о Велиранде? — спросил он.

— Да, помню, — ответил я.

— Тогда читай, — сказал он и вынул из кармана наше письмо.

Я прочел письмо, которое изготовил сам вместе с Олевом, и теперь на бумаге остались отпечатки моих пальцев.

— Разве твоя мать сама ничего не замечала? — поинтересовался я. — Разве ничего не показалось ей подозрительным в этом Велиранде?

— После этого письма многие вещи действительно стали казаться странными, — сказал Хельдур. — Во всяком случае, мама теперь знает, что надо быть осторожнее.

Я вернул ему наше письмо.

— Как ты думаешь, кто мог послать это нам? — спросил Хельдур.

— Конечно, друзья, — ответил я, глядя мимо него.

И Хельдур сказал задумчиво:

— Я и не знал, что у нас здесь есть друзья.

Может быть, госпожа Кярвет тоже вскоре станет ломать голову, кто это послал ей предупреждение. И, наверно, она поймет, что это были друзья.

Мы с Олевом шли домой.]

Небо слегка прояснилось. Подмораживало.

— Завтра у нас действительно гимнастика, — сказал Олев, — надо не забыть дома тапочки.

У ЭЛО АРЕСТОВАЛИ ОТЦА

Читатель, может быть, еще помнит маленькую девочку Эло и ее замечательного мопса, который бесстрашно сражался с собаками нашего домовладельца. В этой главе я должен снова вернуться к Эло и ее мопсу, хотя мне и придется рассказывать о совсем грустных событиях.

Однажды солнечным утром я отправился в магазин выкупить хлебный паек и на углу Садовой улицы встретил Эло, Она стояла в воротах своего сада, одетая в поношенное зимнее пальто, и всхлипывала. Она плакала так безутешно и лице у нее было таким несчастным, что я сразу же остановился и спросил, что случилось.

— Они застрелили Мистера, — сказала Эло сквозь слезы.

Я ничего не понял.

— Какого мистера? Кто застрелил?

Эло заплакала еще пуще.

— Ну… эти люди… Они застрелили Мистера. Мистер умер. Разве же ты не помнишь Мистера? — всхлипнула Эло. — Ты же знал его…

Наконец я уразумел, что Эло говорит о своем мопсе, которого обычно все звали просто Митси.

— Что за люди застрелили Мистера? — поинтересовался я.

— Мужчины, которые приходили к нам ночью, — сказала Эло. — Мистер был в сенях. Он залаял и укусил одного из них за ногу. И тогда они застрелили Мистера из револьвера, совсем насмерть.

У меня зародилось страшное подозрение, и я спросил:

— Чего хотели от вас эти мужчины?

— Я не знаю, — ответила Эло. — Я спала и проснулась только тогда, когда Мистер залаял и раздался выстрел. И папа ушел с этими мужчинами.

Теперь мне все стало ясно. У Эло арестовали отца. Но эта маленькая глупая девочка ничего не поняла и оплакивала только своего мопса, не догадываясь, что произошло на самом деле.

У меня в горле странно защипало, и я вдруг почувствовал сильное желание чем-нибудь помочь Эло.

— Мистер уже похоронен? — спросил я.

— Нет, — сказала Эло. — Он лежит в саду под сосной. Но он совсем мертвый.

• Предыдущая
• 13/35
• Следующая