Оружие возмездия - Маркеев Олег Георгиевич - Страница 71

• Предыдущая
• 71/114
• Следующая

— Мамочка!-всхлипнула Карина.

«Папочка! — мысленно поправил Максимов, не сдержался и добавил: — Козел!»

Он дал команду сохранить информацию в отдельном файле и выключил компьютер.

— Сволочи, как они его... Мамочка!

У Карины по щекам вновь побежали ручейки, одна слеза капнула Максимову на подбородок.

Хотел авторитетно пояснить, что такие ликвидации дорого стоят и никто не станет тратиться, если можно просто дать кирпичом по голове в темном месте.

— Что он повез в Гамбург? — как можно тише спросил

Максимов.

— Янтарные кубки старинной работы. Очень редкие, — прошептала Карина, теснее прижимаясь к нему.

Максимов одной рукой обхватил ее за талию, без труда встал на ноги и вынес Карину на балкон. Осторожно опустил.

— Тише, Кариночка. Все серьезнее, чем я думал. — Он положил руки ей на плечи, притянул к себе, — Хочешь, чтобы я помог тебе?

Она кивнула и снова закинула голову вверх: из-за своего роста иначе смотреть в глаза Максимову не могла.

— Расскажи все подробно. С самого начала.

Оказалось, что первопричиной всех бед была сама Карина. Дед, профессор Ованесов, душу не чаял во внучке и с детских лет позволял ей копаться в своих бумагах. Архив у энтузиаста поиска Янтарной комнаты скопился весьма солидный. Где-то среди тысяч документов Карина и нашла рапорт немецкого офицера о гибели четверых солдат, заваленных в подвале на Понарте вместе с каким-то ценным грузом. Рапорт составили со слов свидетелей, чем и ограничились, потому что русские уже взяли город в кольцо, и, естественно, никто откапывать солдат не стал. Дед особого значения документу не придал, потому что высчитал: в трубу, где погибли солдаты, Янтарную комнату уместить было невозможно, а интересовала его только она. А Карина быстро установила, что подвал этот цел. Более того, родной папочка в нем оборудовал студию.

Мальчики мечтают убить папу, а девочки тайно влюблены в отцов, утверждал озабоченный Фрейд. Бог Яхве ему судья, но без психоанализа дальнейшее объяснить сложно.

Дымов приехал в Калининград зимой, но, как ни мал город, с Ованесовым он ни разу не повстречался. Дед не простил Ивану поругания чести дочери и разгильдяйский образ жизни. Во внучке дед, как часто бывает, не чаял души. А Карина любила Дымова, как только может любить ребенок родного, но далекого отца. Поэтому открытием ; своим поделилась с отцом, а не с дедом.

Иван Дымов сидел в подвале и мечтал о светлом будущем. А оказалось, что оно лежит за кирпичной кладкой в метре от него. Кладку Дымов пробил, разобрал завал и пробрался в полузасыпанную трубу. Клад сторожили четыре скелета в полуистлевшей форме войск СС. Каску и кинжал Дымов прихватил на память. А кубки и чаши из янтаря решил продать западным антикварам, желательно немцам.

— Почему именно немцам? — спросил Максимов. -У наших денег больше, и вопросов они задают меньше.

— Ага! А разве наши лохи знают цену кубку из коллекции музея Кенигсберга?

— Она высвободилась из рук Максимова, сбегала в комнату, вернулась с рюкзачком.

— Смотри.

Карина протянула пачку фотографий в фирменном кодаковском конверте.

Максимов обратил внимание на штамп салона, напечатанный латинскими буквами.

«Специально в Литву сгоняли, конспираторы! — усмехнулся он. — Правильно, местный салон сразу стукнул бы куда следует. Бандитам и ментам одновременно».

Быстро перебрал фотографии. Дымов заснял янтарные кубки в разных ракурсах, с разным увеличением, стараясь лучше показать детали. Маркировку на донышках сфотографировал очень крупно. Она говорила, что чаши и кубки — из коллекции кёнигсбергского Музея янтаря и прошли экспертизу в «Аненербе».

Карина, задумавшись, смотрела на озеро, с балкона оно было видно как на ладони. Ветер ерошил ее медные волосы, челка то и дело падала на глаза, и Карина смахивала ее быстрым нервным жестом. Слезы уже высохли, остались только следы от ручейков на щеках.

«Молодец, держится», — отметил Максимов, обратив внимание на твердую складку ее губ.

— Знаешь, я подумала, его все равно бы убили, вдруг сказала Карина. — Не там, так здесь.

— Почему? — спросил Максимов, хотя сам в эту же секунду подумал, что с таким кладом долго не живут.

— Дымов по глупости все Гарику Яновскому растрепал. -Карина брезгливо передернула плечиками. -Мерзкий тип! Жирный, наглый и жадный. Дымов хотел у него денег занять на поездку. Как получилось, не знаю, но Гарик влез в долю. А Дымов уехал как пропал. — Она на секунду зажмурилась, но в уголке глаза появилась только одна слезинка. Губы плотно сжались, как у человека, готового ударить. — Эта скотина толстая вчера на меня наехал. Орал, что папа должен ему какие-то безумные тысячи. Что уже приехал человек из Москвы, готов купить все за хорошие деньги. Его Гарик, оказывается, нашел, не поставив в известность Дымова. А клиент крут до невозможности и ждать готов ровно сутки.

— Погоди, разве Дымов ничего не увез в Гамбург? — насторожился Максимов.

— Он только фотографии взял.

— Ах вот оно что! И теперь с тебя Гарик требует товар. — Максимов покачал головой. -Да, влипла ты.

— Вот ему, а не клад.

В ее возрасте Максимов показал бы банальный кукиш, но Карина, оттопырив средний палец, изобразила интернациональный посыл по сугубо русскому адресу. Очевидно, сказалось обучение во французской школе.

— Не хочу пугать, но ведь могут убить, — предупредил Максимов.

Карина оперлась на балконную решетку, прищурилась от света и стала смотреть на парк.

Максимов решил не мешать ей. Посчитал, что иногда полезно подумать о собственной смерти как о неизбежной и весьма близкой перспективе. По себе знал, подобная процедура великолепно прочищает голову от дурацких и чересчур заумных мыслей.

— Максим, у тебя кто-нибудь есть?— неожиданно спросила Карина.

— Нет, я один.

— И я одна.

— А отчим, мама, дед? — напомнил Максимов.

— Это другое. Они родные, но не близкие. Понял разницу?

Максимов кивнул, хотя не понял, к чему такой резкий переход к личному.

— С близким хочется прожить жизнь, а с родными приходится всю жизнь жить рядом. — Она провела ладонью по растрепавшимся волосам. — Близких у меня теперь больше нет. Я же могла сама все откопать, без отца. Но хотела, чтобы мы вместе... По всему миру как перекати-поле. А видишь, как получилось.

«Та-ак, сейчас пойдут слезы-сопли в три ручья!» — с тоской подумал Максимов.

Но Карина не заплакала, только сглотнула ком, вставший в горле.

— Ты, конечно, не обязан решать мои проблемы. Давай сделаем так. Половина клада тебе, если поможешь выпутаться.

— Не понял? — опешил Максимов.

Карина повернулась, встала почти вплотную. Закинула голову, чтобы смотреть ему в лицо.

— Я же не могу сказать: «Дяденька, помогите бедной дурочке». Или что я тебя уже сутки люблю, аж голова кружится. Ты — взрослый человек. Вот я и делаю тебе предложение как взрослому человеку. Пятьдесят процентов.

Максимов засмеялся и потрепал ее по голове.

— Эх ты, Чубайс в юбке!

— Почему Чубайс? — встрепенулась Карина.

— Потому что рыжая и деловая. — Он попытался перевести все в шутку.

— Меня отчим научил: лучше заплатить, чем быть обязанным, — совершенно серьезно произнесла Карина. — Я предлагаю хорошую цену. Сразу говорю, денег у меня сейчас — ни копейки. Все накладные расходы несешь ты, потом сочтемся. Согласен?

— Я пока не понял, что от меня требуется. — Максимов еще улыбался, а взгляд уже сделался бесстрастным.

— Быть рядом до конца. Защищать и помогать. Продадим клад, поделим деньги, а там будет ясно — стали мы близкими или нет.

— А почему не обратиться к отчиму?— подсказал Максимов. — Он и с деньгами поможет, и клиентов найдет. Уж бригаду-то точно сюда пришлет.

Карина зло прищурилась.

— Это мое! Понимаешь, мое! Я за эти янтарные плошки уже заплатила. Теперь на правах единственной наследницы имею право делать все, что считаю нужным. А отчим... Пусть плескается в своем бензине дальше. Копейки от него не возьму.

• Предыдущая
• 71/114
• Следующая