Оружие возмездия - Маркеев Олег Георгиевич - Страница 68

• Предыдущая
• 68/114
• Следующая

— Уважаемый Андрей Ильич, привело меня к вам следующее обстоятельство. Прибыл я за допуском к задержанному Филиппову и краем уха услышал, что такая же участь постигла гражданина Яновского. — Эрнест Янович выдержал паузу. — По странному совпадению также являющегося моим клиентом. Желаете посмотреть договор?

— Без надобности. Дело ведет следователь Стрельцов, к нему и обращайтесь.

— А вы?-поднял густую бровь Эрнест Янович.

— Я лишь начальник следотдела и по совместительству наставник молодежи. — Злобин демонстративно посмотрел на часы. По опыту судебных заседаний знал: если старого лиса не подгонять, быстро узнаешь, что такое бесконечность времени и пространства. — Еще есть вопросы?

Эрнест Янович почесал крупный благородный нос, задумчиво протянул:

— Н-да. Юноша чрезвычайно молод. Для него лично это плюс. А для работы неопытность как неизбежное следствие молодости может обернуться проблемами. Как вам в связи с этим видится судебная перспектива этого дела, позвольте поинтересоваться?

— Она пряма, как магаданский тракт. — Злобин широко улыбнулся. — Даже наша уборщица тетя Клава отставит швабру и без проблем получит обвинительный приговор для Фили и Гарика. Тут у меня сомнений нет.

— Вы так уверены? — вежливо улыбнулся Эрнест Янович.

Злобин подался вперед и, понизив голос до шепота, произнес:

— Только между нами, Эрнест Янович, ладно?

Эрнест Янович бросил взгляд на дверь и наклонил голову, приготовившись принять конфиденциальную информацию.

— Они сядут, будьте уверены, — прошептал Злобин. — Потому что, если вашими стараниями Гарик Яновский выйдет из зала суда, я свинчу его на пороге по вновь открывшимся обстоятельствам. По новомодной сто семьдесят четвертой[32]. — Злобин указал на календарь на стене и добавил лишь одно слово: — Торф.

Эрнест Янович на секунду опустил морщинистые веки, других признаков беспокойства не проявил, но Злобин понял: удар попал в цель.

Махинациями с торфом занималась фирма «Торфо-продукт», календарь которой украшал стену. Торф из месторождения Нестеровское за бесценок продавался офшорной компании, зарегистрированной на британском острове Норфолк, а оттуда прямиком шел в Россию, при этом цена, естественно, умножалась на порядок. Операция банальная для наших дней. Но подлость заключалась в том, что фирма «Торфопродукт», получив экспортные льготы и . дотации от областной администрации, товар никуда не вывозила, весь «импорт-экспорт» существовал только на бумаге. Значит, прибыль следовало умножить минимум. еще на два. И сам Бог велел делиться с теми, кто подписывал бумажки в администрации области.

До обыска у Гарика это были лишь слухи, но теперь они стали фактами, потому что Гарик исправно вел отчетность по вложению в недвижимость «торфяных» денег, полученных подписантами из администрации области. Злобин, произнеся магическое слово «торф», поставил вопрос ребром: либо Гарик тихо сядет по деду Фили, либо будет скандал до небес с последующим арестом многих и многих влиятельных персон.

— М-да, ситуация. - Эрнест Янович аккуратно поддернул манжету рубашки. — Я могу встретиться с гражданином Яновским?

По закону допуск адвоката к делу разрешается с момента предъявления обвинения подозреваемому, Гарика и Филю можно было мариновать в камере еще десять суток, но у Злобина были свои правила игры. Он на своем опыте убедился, что чем раньше появится в деле адвокат, тем меньше нарушений потом всплывет в суде. А в данном случае он решил провернуть то, что американцы называют «сделка с правосудием».

— Безусловно. Гарик сейчас на исповеди у Твердохлебова. Сами понимаете, РУБОП может заставить признаться даже в убийстве президента Кеннеди.

— Но при чем тут РУБОП? -с трагической театральной интонацией произнес адвокат.

— Твердохлебов желает закрыть вопрос о пяти трупах. Почему бы ему не дать шанс доказать правомочность применения оружия?

Эренест Янович пошевелил густыми бровями, похожими на черных мохнатых гусениц.

— Пожалуй, я соглашусь с вами,-задумчиво протянул он. — РУБОП — овчарка правосудия. И коль скоро завел собаку, следует смириться, если у нее появятся блохи. А если собака хорошо притравлена, не удивляйся, когда она кусает всех подряд.

— Замечательно сказано, Эрнест Янович. Поверьте, всегда с удовольствием слушаю ваши выступления в суде.

— Вы мне льстите, Андрей Ильич. — Адвокат польщенно улыбнулся.

— Что вы! Я непременно передам ваши слова Пете Твердохлебову. Пусть повесит лозунг в кабинете: «РУБОП — это овчарка правосудия!»

Злобин внимательно следил за реакцией собеседника.

Эрнест Янович в отличие от многих посетителей этого кабинета владел собой великолепно. На лице отразилась лишь спокойная и несуетливая работа мысли. Словно старый гроссмейстер анализировал чужую партию.

— Получается, Твердохлебов — герой, а Гарик и Филя безропотно идут по своейстатье, что никого не должно шокировать,— подвел итог рассуждениям Эрнест Янович. — Признаться, утром, получив информацию, я посчитал, что сыграть в сложившихся обстоятельствах вам не удастся. Снимаю шляпу, Андрей Ильич, вы сыграли чистый мизер. — Последнее слово он произнес на французский манер — «мизэр».

— Колоду надо лучше заряжать, Эрнест Янович, — торжествующе усмехнулся Злобин. — Кстати, маленькая деталь. У Гарика мы изъяли некоторую сумму в валюте. Мне бы не хотелось, чтобы к концу дня у нее появился хозяин. Ну, знаете, как бывает. Вдруг кто-то на днях подписал договор залога с Гариком, положил ему в ячейку деньги? Предъявит закладные и по суду уведет деньги из-под ареста. Чем очень огорчит меня и Твердохлебова.

По тому, как дрогнули пальцы адвоката, поглаживающие гладкую кожу портфеля, в недрах его наверняка содержалось что-то, напоминающее закладные Яновского. Сработать их за несколько часов труда не составляло, были бы бланки с печатями и подписью Яновского. Атакой жук, как Эрнест Янович, просто не мог ими не запастись.

— Если не секрет, каково, на ваш взгляд, происхождение денег? — понизив голос, поинтересовался адвокат.

— Вы склоняете меня к разглашению тайны следствия, а сами официально к делу не допущены, — не без намека произнес Злобин. — Впрочем, из уважения к вашему профессионализму скажу. Но прошу о моей откровенности до вашего формального допуска к делу никому ни слова. Уговор?

Эрнест Янович приложил ладонь к сердцу и сделал такое лицо, словно давал клятву комиссии конгресса США.

— Это деньги Музыкантского, которого мы даем в розыск по линии Интерпола по подозрению в организации преступного сообщества.

— Уверены? — Адвокат изогнул бровь.

— На сей счет имею собственноручные показания Гарика Яновского. А со времен Вышинского добровольное признание считается королевой доказательств.

Эрнест Янович, вспомнив о членстве в «Мемориале», сыграл возмущение.

— Да будет вам известно, Вышинский от имени Временного правительства вел следствие по делу Ленина и полностью доказал, что вождь большевиков — немецкий агент. С такой-то компрой в личном деле он и штамповал любые приговоры. Не подписал бы хоть раз, Сталин его в лагерь законопатил бы!

— Эрнест Янович, вы же юрист, как и я. Нам ли не знать, что законы, писанные на бумаге, есть лишь отражение представлений о справедливости, добре и зле, бытующих на данный момент в обществе. Так стоит ли теребить прошлое, когда у нас такое интересное настоящее. — Злобин указал на календарь и еще раз произнес: — Торф.

— Мизер поймать не удалось. — Эрнест Янович цокнул языком. — Но никто не упрекнет, что я не старался.

— Я надеюсь, запрещенных приемов не будет? Мне Лишние трупы в СИЗО не нужны, — уточнил Злобин.

— Да бог с вами, Андрей Ильич! — сыграл возмущение адвокат. — Мы же интеллигентные люди. Все будет в рамках приличия.

— И Твердохлебову новой работы подкидывать не надо, — продолжил гнуть свое Злобин. — Я имею в виду, что дырку на рынке, что образовалась в результате ареста Гарика, местный Совет предпринимателей заполнит без стрельбы и взрывов.

• Предыдущая
• 68/114
• Следующая