Черная Луна - Маркеев Олег Георгиевич - Страница 60

• Предыдущая
• 60/177
• Следующая

Один зашипел по-змеиному, вскинул руку.

Максимов готовился к бою с тремя чрезвычайно опасными противниками. Перед дверью в подвал он закрыл глаза и прошептал: «Кино». Условный сигнал включил сознание на самую медленную скорость восприятия, и сейчас он видел все происходящее вокруг как при замедленной съемке.

От руки человека отделился острый сверкающий клинышек, плавно вращаясь, поплыл по воздуху. Так же медленно Максимов стал проворачиваться вокруг себя. Нож, перевернувшись острием вперед, проплыл мимо груди. Рука Максимова двинулась вслед, догнала, цепко обхватила рукояти. Сделав полный оборот, Максимов оказался лицом к сидящим на полу. Нашел взглядом того, кто метнул нож. Рука сама собой выпрямилась, нож отделился от пальцев, вспыхнул лезвием в воздухе и растаял. Люди пришли в движение. Двое плавно завалились набок, уходя в тень. Третий выгибал спину, готовясь кувырком перелететь через распростертое на полу тело. Нож вошел ему под руку, так и не дав встать. Человек ощерился, сжался. Сила удара развернула его и бросила навзничь.

И тогда Максимов во всех жутких подробностях смог рассмотреть, что они сделали с тем, кто лежал на полу. Вместо живота — красная яма, склизкая и трепещущая масса внутри, белые кости ребер.

Пистолет сам поплыл вверх, нашел первую цель, дернулся затвор, выплюнув огонь. Цилиндрик гильзы по дуге ушел вверх. Вторая цель. Человек вскинул руку, вторая рука, до плеча замотанная бинтами, неестественно торчала углом к телу. Рот разорван криком. Пистолет плюнул огнем. Голова человека дернулась, из затылка выплеснулась тугая струя. Еще выстрел, и на его груди разорвалась черная клякса.

Максимов стряхнул с себя оцепенение. Мир вновь стал прежним.

Гулко упало тело. Человек несколько раз просучил ногами по залитому кровью полу, стукнул загипсованной рукой и затих.

— Не ждала, крыса старая? — Максимов повел стволом. Сделав над собой усилие, убрал палец со спускового крючка.

Женщина в маске Черной Крысы покачнулась и завалилась спиной на алтарь. Черная скатерть поползла вниз, женщина соскользнула со стола, грузно рухнула на пол, увлекая за собой курильницы, чаши, пузатые бутылки и серебряное блюдо.

Максимов подошел к лежащему на полу человеку. Руки и ноги его были широко разбросаны, словно распяты внутри черной пентаграммы, нарисованной на полу. Заглянул в лицо. Смерть еще не успела исказить черты.

— Инквизитор, — прошептал Максимов.

У алтаря сначала зашипело, потом повалил густой дым. Вдруг с ревом поднялся язык пламени, хищно лизнул низкий потолок. Сразу же занялись пучки сухих трав, гирляндами свисавшие с потолка.

Максимов вскочил, закрылся локтем. Хлопок — и в огненном смерче возникла фигура женщины. Надсадный вой заглушила горящая маска. Выбросив руки, женщина метнулась к стене, опрокинула полку с горящими свечами. Качнулась назад, запнулась о тело, упала на пол, покатилась, давя язычки пламени, разбегающиеся по ковру.

Максимов закашлял от едкого и липкого дыма. Метнулся к двери. Оглянулся на Инквизитора. В этот момент рухнула полка, уставленная разнокалиберными бутылками и горшками. Взрыв огня ударил от стены к стене.

Максимов кубарем выкатился за порог. Захлопнул дверь. А за ней уже гудело, набирая силу, пламя.

Черное небо лизнул огненно-красный язык пламени. Над поселком заиграла зарница разбушевавшегося пожара. От Минского шоссе стал приближаться утробный рев тяжелых машин, пожарные, очевидно, сообразили, что вызов не ложный, и врубили сирену.

Максимов сидел на краю поля за поселком. Сюда не доносило дым, и ночь пахла росой и сеном. Если закрыть глаза, то можно забыться, и сама собой ослабеет перетянутая струна, дрожащая где-то у самого сердца. Но он продолжал сухими глазами смотреть на огонь.

Смерть Инквизитора породила массу вопросов, ответив лишь на одинпредательство исключено. Теперь уже никогда не узнать, как он вычислил кратчайший путь к Лилит, что толкнуло его пойти по нему в одиночку.

— Время, — прошептал Максимов. — Инквизитор знал, что у нас его не осталось.

Навигатору

Инквизитор погиб. Эвакуация невозможна. Личный контакт. Срочно.

Олаф

Настя, нахально подрезав едва тащившегося «Москвича», круто вошла в поворот на Цветной бульвар.

— Вот и доехали. А вы боялись! — Она повернула к Белову раскрасневшееся лицо. По всему было видно, что езда ей доставляет удовольствие, как ребенку игры в Луна-парке.

Белов улыбнулся, сейчас Настя опять стала такой же, как год назад. Задорной и ершистой девчонкой.

— А ты журналистику не бросила? — спросил он.

— В сказку о «четвертой власти» верят только первокурсники журфака и седые диссиденты. — Настя наморщила носик. — Остальные заколачивают бабки или зарабатывают на кусок хлеба. У меня все это есть. Так что нужды вылизывать задницы и копаться в грязном белье нет.

— Очень рад. — Белов успокоился. Тяга Насти к сенсациям дорого обошлась всем.

— Куда теперь? — Настя сбавила скорость. Белов уже заметил синие вспышки «мигалок» у цирка, указал на них рукой.

Настя вспугнула клаксоном зазевавшегося пешехода, осторожно притормозила у бордюра. Завозилась в сумочке. Протянула Белову визитку.

— Возьмите, Игорь Иванович. Будет время, звоните.

Белов сунул в нагрудный кармашек визитку.

— Извини, своей не обзавелся.

— А что бы вы там написали? — В Настиных глазах запрыгали чертики.

— Действительно, — усмехнулся Белов. Настя потянулась к нему, прикоснулась к щеке теплыми губами. Белов смущенно засопел.

— Так надо, Игорь Иванович, — потупила глаза Настя. — У вас весь вечер были такие глаза, что… Господи, да идите же!

Белов выскочил наружу, захлопнул дверцу машины, помахал на прощанье Насте. Маленький «фольксваген», мигнув подфарниками, резво снялся с места.

А вокруг уже доходила до градуса кипения та суета, что бывает лишь на месте преступления, когда к нему слетаются представители всевозможных «силовых ведомств».

На лестнице цирка выстроилась шеренга журналистов, слепя толкущихся внизу софитами телекамер.

— Налетели, стервятники! — зло ощерился милицейский полковник. — Куда прешь? — Это уже относилось к Белову.

— Полковник Белов, ФСБ. — Пришлось сунуть удостоверение под самый нос. — Ты бы прессу на фиг послал.

— Сами кого хочешь пошлют. Сейчас народ начнем из цирка эвакуировать, вот цирк тут и начнется. — Милицейский махнул рукой, шеренга маявшихся от скуки рядовых расступилась.

Белов прошел за оцепление к группе людей партикулярного вида, сосредоточенно куривших в узком проходе, ведущем на задворки цирка.

— Мужики, вам больше заняться нечем? — Белов ощутил приятную щекотку по всему телу, адреналин ударил в кровь.

— Сейчас подрывники работают, мы ждем результата, — отозвался незнакомый голос.

— Кто такой? — пошел на него грудью Белов.

— Смолин, МУР.

— Будешь ждать, пока не громыхнет, Смолин? Или все-таки начнешь отрабатывать окрестности, а?

В группе обозначилось некоторое замешательство. Чья-то сигарета упала на асфальт, огонек погас, раздавленный каблуком.

— Игорь Иванович, я здесь, — подал голос Барышников. — Мужики, хватит травить, пора за дело.

— Сюда иди, старый! — Белов сунул в рот сигарету, резко чиркнул зажигалкой.

От Барышникова шел концентрированный ментоловый дух, глазки в неярком пламени зажигалки показались слюдяными стекляшками. Он протянул Белову белую трубочку:

— Угощайся, Игорь Иванович.

— Что это? — На ладонь Белова упали две большие таблетки.

— Жуй. Как говорит реклама, свежее дыхание улучшает понимание.

— Успел принять стакашку с гаишником? — Белов бросил под язык ментоловые пастилки.

— Тут все такие, рабочий день давно кончился, — философски изрек Барышников. Выдохнул пахучую струю. — Такое дело, Иваныч. Позвонил неизвестный и предупредил, что в районе цирка на Цветном заложено взрывное устройство повышенной мощности. Заметь, дал точные координаты: первый дом на пустыре.

• Предыдущая
• 60/177
• Следующая