Война в белом аду. Немецкие парашютисты на Восточном фронте 1941 - 1945 г - Мабир Жан - Страница 32

Унтер-офицер Ланге собирает своих людей в укромном месте.

— Хеннинг, — говорит он обер-ефрейтору, — возьми трех человек и продолжай двигаться километров пять на север. Вы попытаетесь следующей ночью достичь наших позиций.

— А вы, унтер-офицер?

— Со мной останутся Петер, Ауэр и Шнёвитц, — отвечает Ланге. — Из подлеска мы сможем наблюдать за деревней.

Они расходятся до восхода солнца. Унтер-офицер и трое его людей устраиваются в подлеске примерно в трехстах метрах от деревни. Они тоже надеются, что следующей ночью будут уже на немецких позициях.

На рассвете Ланге рассматривает в бинокль маленькое поселение. В то утро 1 января видимость довольно хорошая. Деревня буквально полна советскими солдатами.

— Они просто мастера маскировки, — говорит унтер-офицер Петеру. — Посмотри на эти дома.

Остались только фасады. Они закрывают бетонные бункера, которых совершенно не видно с немецких позиций. Недалеко оттуда парашютисты усматривают расположение батарей. Все пушки и тяжелые минометы направлены на север.

Шнёвитц вынимает из планшета несколько зарисовок, сделанных по аэросъемке, и пытается их дополнить.

— Мне казалось, что там танки, командир, но на самом деле это тракторы, которыми тянут орудия, — говорит он Ланге.

— Хорошо, пометь это на плане.

Кандидат в офицеры настолько занят этой работой, так быстро хочет нанести все оборонительные укрепления в деревне, что не замечает, как его пальцы начинают застывать.

День тянется медленно. Холод не ослабевает. Четверо парашютистов сменяют друг друга: двое наблюдают за движением противника, двое других в это время пытаются поспать.

Русские много передвигаются утром. Некоторые даже прочесывают деревню стрелковой цепью. Ищут что-то подозрительное? Они проходят в Десяти метрах от парашютистов, хорошо спрятавшихся на опушке леса, и не замечают их.

Они проходят так близко, что немцы успевают заметить, что форма у их противника обтрепалась, но на них все же телогрейки и валенки. У большинства нет оружия, только у некоторых старые карабины или пистолеты-пулеметы с патронным диском. Рядом с этими странными пехотинцами идут женщины и дети.

К полудню парашютисты наблюдают сильное оживление в деревне. Русские разбегаются в разные стороны, как напуганные курицы. Некоторые направляются на север. Время от времени одиночные солдаты подходят к лесу, один из них даже чуть не натыкается на немецких парашютистов, когда собирает хворост.

С наступлением ночи унтер-офицер Ланге и трое его товарищей могут наконец выйти из своего укрытия. Они совсем замерзли, хлопают руками и стучат ногами, чтобы немного согреться.

— Теперь уходим от деревни, — решает унтер-офицер. — Мы достаточно увидели.

Ночь очень темная, и они не могут ориентироваться по звездам. Надо смотреть по компасу, что тоже не просто в сумеречном лесу.

Русские ведут себя уже не так беззаботно, как в прошлую ночь. Позже станет известно, что они обнаружили вторую группу обер-ефрейтора Хеннинга на своих линиях и что произошла жестокая стычка. Двое парашютистов были убиты, двое взяты в плен.

Русские разведчики прочесывают поля и лес с оружием в руках. При малейшем подозрительном шуме они кричат:

— Стой!

И открывают огонь сразу же наугад, не ожидая ответа. У Ланге и его трех парашютистов нет другого выхода, как бежать со всех ног, выпустив несколько коротких очередей из пистолета-пулемета.

Шнёвитц все же замечает своему начальнику:

— Фантастика, командир! Несмотря на мороз, мой автомат хорошо сработал.

— Тем лучше, Ганс. Но экономь патроны. Стреляй только наверняка.

Русские постепенно оттесняют немцев в глубь леса. Парашютисты вскоре замечают, что они совершенно заблудились.

— Надо обязательно понять, где наши линии, — повторяет Ланге.

Он приказывает одному из своих людей взобраться на дерево.

— Сверху попытайся разглядеть, где наши позиции.

— Но ничего не видно, командир!

— Будет какая-нибудь вспышка выстрела с той стороны!

Уже почти полночь, когда унтер-офицер определяется:

— Мы прошли примерно два километра. До наших линий нам надо проделать еще не меньше шести. Если хотим там быть до рассвета, надо спешить.

Ланге тотчас приказывает:

— Уходим немедленно!

Очень быстро подлесок становится таким густым, что идти через него просто невозможно. Заснеженные кустарники образуют сплошную преграду.

— Тем хуже, — решает унтер-офицер, — пойдем по дороге.

Но русские нас обнаружат, командир! — говорит ефрейтор Петер.

— Они нас уже обнаружили. Скорее всего, придется прорываться с боем.

Довольно быстро группа парашютистов преодолевает два километра, сняв тряпки, которыми они маскировали следы от своих четко узнаваемых сапог.

Дойдя до развилки, парашютисты 3-го полка видят многочисленные русские укрытия, которые образуют как бы холмики, покрытые землей и снегом.

— Что будем делать, командир? — спрашивает Шнёвитц у Ланге. — Куда идти: справа — сеть колючей проволоки, а слева слишком долго обходить.

— Попробуем пройти прямо, — решает унтер-офицер, — но надо посмотреть, где выставлены посты.

Командир группы размышляет несколько мгновений, затем принимает решение:

— Я иду туда с Петером. А Ауэр и Шнёвитц прикрывают нас в случае надобности.

— А если все пойдет хорошо? — спрашивает кандидат в офицеры.

— Тогда действуешь ты. Ты отвлечешь внимание часового, а мы нейтрализуем его сзади.

Это классический прием ударных групп, и парашютисты много раз отрабатывали его на тренировках со знаменитым Капитаном-1.

— Почему бы этой хитрости не сработать и на этот раз? — бормочет Шнёвитц.

Русский часовой, вероятно, услышал что-то, так как он щелкает затвором своей винтовки. Петер и Ланге пользуются моментом и бросаются на него. Он не успевает даже крикнуть и падает там, где стоял.

— Дорога свободна! — бросает унтер-офицер. — Вперед!

Четверо немецких парашютистов устремляются вперед, пробегают вдоль небольших укрытий к близлежащему лесу. Продираются сквозь густые заросли, по колено проваливаясь в глубокий снег, каждый шаг им дается с трудом.

Они тяжело дышат, сгибаются под тяжестью оружия и боеприпасов, которые тащат на себе со вчерашнего дня.

Утром 2 января парашютисты подходят к линии фронта и слышат близкий теперь шум сражения.

На рассвете они ненадолго останавливаются, чтобы сориентироваться, так как в темноте нельзя было пользоваться компасом. Нужно довериться своему инстинкту.

— Надо хорошенько спрятаться на день, — решает Ланге.

Вдруг унтер-офицер бросается на землю:

— Внимание! — тихо говорит он. — Кто-то идет.

Взвод в четыре десятка русских пехотинцев стрелковой цепью направляется к немецким парашютистам. Они одеты в белые маскировочные костюмы, у каждого пистолет-пулемет.

— Что-нибудь одно, — бормочет Ланге. — Или они направляются к фронту, или они обнаружили наши следы.

Встреча неизбежна. Парашютисты готовят оружие. Они дают противнику подойти, и когда осталось метров десять, внезапно открывают огонь.

Их огонь предельно точен, и десяток русских солдат падают на землю убитыми или ранеными. Остальные русские тотчас начинают маневрировать и пытаются взять парашютистов в клещи.

В утреннем неясном свете завязывается ужасный бой.

После первого же выстрела немецкие парашютисты рассеялись и попытались воспользоваться ближайшими деревьями в качестве укрытия. Унтер-офицер Ланге — слева, ефрейтор Петер и Ауэр — в центре и Шнёвитц — справа.

Бой начинается очень скверно, тем более что другие русские, услышав перестрелку, выходят из укрытий, чтобы помочь своим товарищам. Сильный огонь прижимает парашютистов к земле. У их противников хватает автоматов и боеприпасов. Без всякого сомнения, русские пытаются окружить парашютистов. Те стараются вырваться, кидая ручные гранаты. При каждом взрыве поднимаются облака снега. Сначала русские держатся на достаточном расстоянии от парашютистов. Ауэр целится из своей винтовки с оптическим прицелом, но очень скоро падает с пулей в голове. Ефрейтор Петер тоже падает в снег.