Жертва. Путь к пыльной смерти. Дверь между… - Куин (Квин) Эллери - Страница 47

— Я так и думал.

— А мистер Мак-Элпайн знает об этом?

— Узнает, когда вы ему скажете.

— И он не будет возражать?

— Если вы имеете в виду, примирится ли он с этим, то могу сказать одно: да, примирится. У него не будет другого выхода.

— Могу я узнать причину всего этого?

— Нет. Вам заплатят 5000 фунтов за то, чтобы вы не задавали вопросов. И не болтали. Нигде.

— Ну и странный же вы журналист, мистер Даннет!

— Очень странный.

— Мне говорили, что когда-то вы работали бухгалтером в этом… ну, как это называется… В Сити.

Почему вы оттуда ушли?

— Здоровьишко не позволило, Генри. Эмфизема. Есть такая легочная болезнь…

— Что-нибудь вроде сердечной недостаточности?

— В наш век страстей и стрессов, Генри, совершенное здоровье — это благо, которое дано очень немногим. А теперь вам лучше пойти и поговорить с мистером Мак-Элпайном.

Генри ушел. Даннет написал короткую записку, надписал адрес на плотном светло-коричневом конверте, метил в верхнем левом углу: «важное и срочное», вложил в него записку и микрофильм и тоже удалился.

Выходя в коридор, он не заметил, что дверь соседнего помещения была слегка приоткрыта, а следовательно, не заметил и того, что чей-то глаз следил за ним сквозь эту узкую щель.

Глаз этот принадлежал Тараккиа. Через какое-то время Тараккиа закрыл дверь, вышел на балкон и помахал рукой, подавая сигнал. Вдали, на значительном расстоянии от отеля, смутно различимая фигура в ответ тоже подняла руку.

После этого Тараккиа сбежал вниз по лестнице и встретился с Нойбауером. Они оба направились в бар и расположились там, заказав безалкогольный напитой. Их заметили и узнали по крайней мере человек двадцать, ибо Тараккиа и Нойбауер были известны едва ли меньше, чем сам Харлоу. Но Тараккиа не был бы Тараккиа, если бы обеспечил себе алиби лишь наполовину.

— В пять часов мне должны позвонить из Милана, — сказал он бармену. — Который сейчас час на ваших часах?

— Ровно пять, мистер Тараккиа.

— Передайте, пожалуйста, телефонистке, что я в баре.

Прямой путь на почту вел через узкий и короткий переулок, застроенный нежилыми, видимо, служебными строениями и гаражами. Переулок был безлюден — факт, который Даннет приписал наступлению субботнего вечера. На всем протяжении переулка, не более двухсот ярдов, безлюдье нарушала только одна фигура человека в рабочем комбинезоне, который возился с мотором автомобиля перед распахнутой дверью гаража. На голове у человека был темно-синий флотский берет, надвинутый на лоб до самых глаз, скорее на французский, чем на итальянский лад, а лицо было так выпачкано мазутом и машинным маслом, что разглядеть его было практически невозможно.

Даннет невольно подумал, что в команде «Коронадо» такого механика не потерпели бы и пяти секунд. Но одно дело — приводить в порядок машину «коронадо» и совсем другое — ремонтировать старенький и обшарпанный «фиат-600».

Не успел Даннет поравняться с машиной, как механик резко выпрямился. Даннет вежливо уклонился в сторону, желая обойти его, но в то же мгновение механик, упершись одной ногой в стенку автомобиля, чтобы придать броску дополнительную силу, обрушился на Даннета всей тяжестью своего тела. Теряя равновесие и уже падая, Даннет влетел в открытую дверь гаража. Его стремительный полет был неожиданно и эффективно ускорен двумя мощными и огромными фигурами, лица которых скрывались под натянутыми на головы чулками и которым более мягкие способы убеждения были чужды. В следующее мгновение двери гаража уже захлопнулись за ними.

Рори был поглощен чтением юмористического журнала, а Тараккиа и Нойбауер, обеспечив себя надежным алиби, все еще сидели у стойки бара, когда в холле появился Даннет. Его приход тотчас же привлек всеобщее внимание — да иначе и быть не могло. Даннет не вошел, а ввалился в дверь, спотыкаясь, как пьяный, и непременно упал бы, если бы не два полицейских, которые поддерживали его с обеих сторон. Изо рта и носа у Даннета обильно шла кровь, правый глаз почти заплыл, на лбу зиял страшный порез и вообще все лицо было в синяках и царапинах.

Тараккиа, Нойбауер и дежурный администратор почти одновременно бросились ему навстречу.

Потрясенный Тараккиа воскликнул:

— Царь небесный! Да что же такое с вами приключилось, мистер Даннет?

Тот попытался улыбнуться, но содрогнулся от боли и передумал. Еле внятно он произнес:

— Кажется, на меня напали…

Нойбауер выдавил:

— Но кто… то есть где… почему… Почему, мистер Даннет?

Один из полицейских предостерегающе поднял руку и обратился к дежурному:

— Пожалуйста, поскорее доктора!

— Сию минуту! У нас в отеле сейчас семь врачей. — Девушка-дежурная обратилась к Тараккиа. — Вы знаете, как пройти в номер мистера Даннета? Если бы вы и мистер Нойбауер были так добры и проводили бы офицеров…

— Не нужно. Мистер Нойбауер и я… мы сами можем проводить его в номер.

Один из полицейских сказал!

— Извините, но нам тоже придется подняться. Чтобы снять показания…

Он запнулся, как запинается большинство людей, увидев адресованную им знаменитую угрожающую гримасу Тараккиа.

— Оставьте номер полицейского участка у этой молодой леди. Вас вызовут, как только врач разрешит мистеру Даннету разговаривать. Но не раньше. А сейчас он должен немедленно лечь в постель… Вы поняли?

Они поняли, кивнули и удалились без лишних слов.

Тараккиа и Нойбауер в сопровождении Рори, которого это происшествие столь же озадачило, сколь и обеспокоило, доставили Даннета в его номер и как раз укладывали в постель, когда появился врач. Это был молодой итальянец, с виду очень компетентный. Вежливо он попросил их покинуть комнату.

В коридоре Рори спросил:

— Кому понадобилось так отделать мистера Даннета?

— Кто знает? — ответил Тараккиа. — Грабителям, ворам, людям, которым легче пойти на грабеж и чуть ли не на убийство, чем заниматься честным трудом. — Он метнул на Нойбауера взгляд, специально рассчитанный на то, чтобы Рори его заметил. — На свете масса негодяев, Рори. Предоставим это дело полиции.

— Значит, вам все равно…

— Мы гонщики, мой мальчик, — сказал Нойбауер. — А не сыщики.

— Я не мальчик! Мне скоро семнадцать. И я не дурак. — Рори овладел собой и подавил вспышку гнева, пытливо посмотрев на них. — Все это очень подозрительно. Здесь происходит что-то нечистое. Держу пари, что в этом каким-то образом замешан Харлоу!

— Харлоу? — Тараккиа поднял бровь, как будто слова Рори показались ему забавными, что весьма не понравилось Рори. — Брось, Рори! Ведь ты сам подслушал разговор Харлоу и Даннета во время их дружеской беседы тет-а-тет.

— Вот в том-то и дело! Я не подслушал их разговор! Я только слышал их голоса, а не то, что они говорили. А говорить они могли о чем угодно… Может быть, Харлоу угрожал Даннету… — Рори на мгновение умолк, оценивая это внезапно возникшее интригующее предположение, которое в следующее мгновение уже превратилось в уверенность. — Конечно, так оно и было! Харлоу угрожал Даннету, потому что Даннет выслеживал или шантажировал его!

— Рори, — ласково произнес Тараккиа, — право же, ты просто начитался этих ужасных комиксов. Даже если бы Даннет выслеживал и шантажировал Харлоу, — то какой ему смысл избивать его? Ведь Харлоу все равно останется в руках Даннета, не так ли? Он может по-прежнему, как ты говоришь, выслеживать и шантажировать. Боюсь, что ты чего-то не додумал, Рори.

Тот медленно произнес:

— Что ж, может быть, и додумаю. Даннет говорит, что его избили в узком переулке, что выходит на главную улицу. А вы знаете, что находится на другом конце этого переулка? Почтовое отделение! Даннет шел на почту, чтобы отправить какие-нибудь свидетельства против Харлоу? Может быть, он подумал, что их опасно оставлять при себе? Вот Харлоу и постарался помешать ему попасть на почту.

Нойбауер взглянул на Тараккиа и снова перевел взгляд на Рори. Он уже не улыбался. Он спросил: