Спартанец - Манфреди Валерио Массимо - Страница 45

• Предыдущая
• 45/83
• Следующая

Клейдемос смотрел на нее, не веря тому, что случилось.

Он поднял ее и, прижав к своей груди, пошел к порогу. Широко расставив ноги, он поднял ее неподвижное тело высоко к небу.

Сдавленные стенания вырвались у него, смущенный плач, который становился резким и пронзительным, перерастающий в крик, поднимающийся, полный ужаса и отчаяния, к холодным далеким звездам.

Он завыл, как животное, раздираемое на части стаей свирепых волков, его вой пронесся над полями, над высокими крышами города, к берегам Еврота, многократно отражаясь от обрывистых склонов горы Тайгет.

Ударяясь о скалы, он превращался в тысячу отголосков, улетавших в сторону моря.

Павсаний развернул карту на столе. Он положил груз на края карты, чтобы она не скручивалась, и поднял глаза, глядя на Клейдемоса, сидящего напротив.

— Подойди ближе, — сказал он, — я хочу показать тебе кое-что.

Юноша встал и склонился над столом.

— Смотри, — сказал царь, указывая на неровную линию справа на карте. — Это Азия — земля восходящего солнца. Или скорее даже, это побережье Азии, направленное к нашей стране. Она простирается на восток на десятки тысяч стадий, на всем своем пути к реке Океан. Но никто никогда не был там, за исключением подданных Великого царя, и нам известно лишь немногое об этих далеких землях. То, что ты видишь здесь, — продолжал он, указывая на небольшие красные кружки вдоль линии побережья, — азиатские города, населенные греками: эолийцами, ионийцами, дорийцами. Каждый из них крупнее, богаче, многолюднее, по сравнению со Спартой. Наши победы при Платеях и Микале освободили их от господства варваров в настоящее время, но мы не можем совершить еще одно нашествие. Великий царь никогда не имел связи с нами, он так и не принял своего поражения: ты ведь понимаешь, что это значит?

— Что война не закончена, что военные действия могут в любой момент возобновиться…

— Правильно. Не забывай, что Великий царь до сих пор продолжает требовать, чтобы вся Эллада признала его владычество. Он понимает, что не может господствовать над азиатскими греками, не контролируя нас, греков, на континенте. Когда он сделает следующий шаг, то это приведет к тому, что он вернет свою армию на эту землю. Поэтому мы абсолютно точно должны поместить заставы в Азии, чтобы бдительно следить за перемещением его войск. С варварами лучше сражаться в Азии, а не на пороге наших собственных домов. Эфоры и старейшины решили, что я должен отправиться с эскадрой пелопоннесцев для того, чтобы занять остров Кипр. После этого я должен разместить гарнизон в Византии, городе, который контролирует пролив Геллеспонт. Вот он, здесь. — Царь пальцем указал его на карте. — Этот узкий водный путь отделяет Азию от Европы.

Клейдемос не понимал, как можно нарисовать землю и море на куске овечьей кожи, как может такой рисунок помочь в путешествии к какому-то месту назначения или при возвращении на место отправления.

— Скажи мне, — спросил он застенчиво, — на этом рисунке указана гора Тайгет?

— Конечно, — ответил царь, улыбаясь. — Взгляни, твоя гора точно вот здесь, а это — Спарта, наш город.

— Но существуют ли другие земли за пределами, обозначенными на этом рисунке?

— Да, и очень много: в сторону севера и в сторону юга, на востоке и в сторону заходящего солнца. Все они окружены рекой Океан, по водам которой не может плавать ни одно судно, построенное человеком. И никому не известно, что находится за пределами реки Океан.

— Приняли ли эфоры и старейшина решение о времени отправления?

— Суда отчалят в море с новой луной, я хочу, чтобы ты был вместе со мной, когда мы пойдем в поход. Я буду командовать объединенным флотом, который захватит остров Кипр. Это очень красивая земля, и мы должны получить контроль над ней; персидский флот не должен владеть ни одной базой в нашем море. Почему я думаю, что ты должен сопровождать меня? Потому что тебе нужно забыть события твоего прошлого и начать новую жизнь. Ты никогда не видел новые земли, прекрасные города, вещи, которые ты даже и не мечтал увидеть. Твои слуги позаботятся о твоем доме, пока тебя не будет.

— О моем доме? — пробормотал Клейдемос. — Я до сих пор не знаю, где мой дом. Я вообще больше ничего не знаю. Ночью я вижу сны из моей прошлой жизни, а когда я просыпаюсь, не могу узнать ничего из того, что окружает меня.

Павсаний снова свернул карту и убрал ее. Он подошел к Клейдемосу.

— Я понимаю, что ты чувствуешь. Мало людей имеют такую судьбу, как у тебя, и еще меньше людей сталкивались с такими трудными испытаниями. Но сейчас первая часть твоей жизни закончилась. Ты можешь сам распоряжаться временем, которое осталось у тебя, и построить новую жизнь, с помощью богов, и с помощью людей, которым известна твоя сила и твоя смелость. Жизнь предлагает не только одни страдания и несчастья; радость и удовольствие все еще могут стать твоими. Боги достаточно испытывали твое сердце; конечно, они приберегли для тебя и величественное будущее, и я также верю в тебя, Клейдемос, сын Аристарха.

Объединенная эскадра, в составе почти двухсот военных кораблей, вошла в воды Кипра однажды утром в начале лета. Клейдемос никогда не видел ничего подобного. Прошли все желудочные спазмы, тошнота и морская болезнь, возникшая у него во время морского путешествия из Гифеума к Кифере.

Ветер наполнял паруса величественных судов, выстроившихся в колонну, их бронзовые ростры разрезали море, пенящееся вокруг ярко окрашенных фигур на носу корабля.

Голубой штандарт взвился ввысь на флагманском корабле Павсания, когда он стал приближаться к берегу. Весла погрузились в море, и флот начал курсировать вдоль всего южного побережья острова со стороны порта, демонстрируя свои намерения.

Головная эскадра встала на якорь рано утром, под великолепным солнцем, не встречая никакого сопротивления; военные силы Великого царя уже успели к этому времени уйти. Финикийские суда из Тира и Сидона вернулись в свои собственные порты, явно стараясь выиграть время.

Павсаний остановился в прекрасном доме в городе Саламин, со множеством слуг.

Клейдемос проводил свое время на тренировочных площадках и в гимнастическом зале города, изучая технику боя под руководством опытных учителей. Доспехи гоплита были тяжелыми, казалось, что под их весом можно задохнуться; требовалась определенная практика, чтобы привыкнуть к ним. Однажды, когда он вытирался после бани, к нему подошел мальчик с очень густыми черными вьющимися волосами.

— Ты спартанец, господин? — с любопытством спросил он.

— Да. А ты кто?

— Меня зовут Лахгал. Я сириец. Мой хозяин владеет этой баней, меня он купил на рынке Угарита. Это прекрасный город, тебе доводилось бывать там?

— Нет, — ответил Клейдемос, улыбаясь, — нет, не доводилось. Впервые я покинул свою родную землю, это мое первое морское путешествие.

— Ты хочешь сказать, что ты даже не знаешь этот остров?

— Нет, не знаю, я не был нигде за пределами Саламина.

— Но тогда ты ничего не видел, господин! Остров великолепен. Здесь делают лучшее масло и самое пьянящее вино. Здесь растут гранатники, а сладкие финики, которые растут на пальмах, созревают в конце лета, В этих водах была рождена и богиня любви, которую вы, греки, называете Афродитой. Мы сирийцы называем ее Астартой.

— Вижу, что ты успел полюбить эту землю. Ты не скучаешь по дому?

— О, нет, господин, — сказал мальчик, вздрагивая. — Меня привезли сюда, когда я был совсем маленький. Должно быть, я стоил не очень дорого, но мой хозяин много выиграл. Я у него на побегушках, чищу и мою бани. Присматриваю за тем, чтобы девушки не воровали у него, когда ходят на рынок, или занимаются проституцией за его спиной, чтобы положить деньги в свой собственный карман. Он предоставляет мне большую свободу действий. Могу уходить и приходить, когда мне вздумается, конечно, после того, как выполню всю свою работу.

• Предыдущая
• 45/83
• Следующая