И у крокодила есть друзья - Акимушкин Игорь Иванович - Страница 38

• Предыдущая
• 38/63
• Следующая

Однажды наши китобои подстрелили из гарпунной пушки самку кашалота. Дело обычное, но что произошло потом, поразило даже этих видавших виды людей.

Кашалоты, вместо того чтобы, спасая свои жизни, на всех парах удрать подальше, бросились к раненой кашалотихе и стали подкидывать ее мордами, подпирали с боков, старались поднять ее повыше, чтобы она могла глотнуть побольше воздуха и, теряя силы, не захлебнулась. Они устроили «возле китобойного судна настоящую сутолоку», — писал об этом странном случае молодой тогда биолог, ныне общепризнанный знаток китов, профессор Авенир Георгиевич Томилин.

Позднее он разгадал смысл необычного поведения кашалотов. Оказалось, что у китов в обычае, забывая обо всем, делать искусственное дыхание раненым или уставшим товарищам.

На Черном море Томилин видел, как дельфиниха подплыла к самой сети, в которой запутался ее детеныш. Он задыхался, а она и мордой и плавниками все пыталась вытолкнуть его из воды.

Серый кит долго плыл однажды рядом с раненой самкой, в спине которой застрял стальной гарпун, и толкал, толкал рылом ее слабеющее тело. Толкал под горло вверх, чтобы она еще хоть немного могла подышать.

Замечали и такое: «сядет» на мель один дельфин, другие плывут к нему, чтобы помочь, и тоже попадают в беду. Иногда обсыхает — так выражаются китобои — сразу несколько сотен дельфинов на одной мели.

Чем больше изучают люди китов, тем больше поражаются их удивительному альтруизму: инстинкт сохранения вида, говорят зоологи, у них всегда побеждает инстинкт самосохранения. А рефлекс искусственного дыхания — самый поразительный из всех инстинктов, обеспечивающих выживание китового рода.

Томилин заметил, что всякий раз, как дельфин, приближаясь к поверхности, должен выдохнуть воздух, он ударяет хвостом по-особому, и сейчас же его ноздря^[40], расположенная на темени, выносится вверх, выше всех частей тела. И тут же, как только дыхало покажется над водой, оно открывается и засасывает после короткого выдоха воздух. Удар хвоста и открывание ноздри происходят автоматически, или, как говорят биологи, рефлекторно, независимо от воли животного. Сигналом служит лишь смена стихий: воды и воздуха, которую ощущает кожа кита. Она и подает команду, которая по нервным каналам добегает до мускулов ноздри и хвоста и приводит их в действие.

Достаточно, говорит Томилин, брызнуть водой на кожу дельфина, чтобы вызвать соответствующую реакцию его ноздри. Для этого хватит даже одной-двух капель!

Можно заставить дельфина дышать в любом совсем даже не свойственном ему ритме, поднимая его над водой и окуная обратно. И так будут дышать не только здоровые, но и едва живые, потерявшие сознание киты.

«Именно на этом рефлексе, — пишет Томилин, — основана у китообразных замечательная привычка… оказывать помощь раненым сородичам в стаде, которым угрожает удушье в воде: …к обессиленному животному другие подплывают снизу и выталкивают его… к поверхности так, чтобы он выставился из воды». Тогда «у обессиленного животного обязательно произойдет дыхательный акт. Следовательно, такому животному другие особи делают как бы искусственное дыхание…

Инстинкт оказания помощи пострадавшим… развит настолько сильно, что подавляет даже инстинкт самосохранения, поскольку помощь оказывается, несмотря на смертельную опасность для помогающих»^[41].

Случалось, что дельфины спасали даже утопающих. Человек барахтается тонет, а дельфины подплывают снизу и выталкивают его мордами из воды. Конечно, поступали они так не потому, что им стало жаль человека. Просто дельфины ошиблись, приняли его за своего собрата.

В июле 1956 года сотрудники Калифорнийского океанария наблюдали еще более странное поведение дельфина. Среди экзотических обитателей огромного четырехэтажного водоема жила дельфиниха по кличке Спрэй. Рядом с ней плавала шестиметровая акула. Спрэй решила, по-видимому, что акула больна, раз она не всплывает периодически подышать воздухом, как это делают дельфины. «И Спрэй взялась обучить акулу, — пишет Шарлотта Норрис, — искусству жизни под водой».

Она подплыла под акулу и выкинула зубастую рыбу на поверхность. Ловко жонглируя извивающейся акулой, Спрэй долго держала ее на носу. Акула все-таки вырвалась и попыталась удрать. Но Спрэй опередила ее: снова нырнула под акулу и повторила свой трюк.

Акула не шла ни на какие компромиссы и в отчаянии пряталась по углам от медвежьих услуг навязчивого «друга». Но Спрэй, казалось, поклялась не допустить, чтобы ее протеже захлебнулся. С упорством, достойным восхищения, и днем и ночью заставляла она акулу дышать воздухом. Та не могла ни есть, ни плавать, как ей хотелось бы. На глазах теряла она силы и вскоре, увы, умерла.

Но Спрэй и после этого не оставила ее в покое. Восемь дней этот одержимый дельфин не спал, не ел, не играл в мяч, не гонялся за другими дельфинами, которые резвились рядом в бассейне. Он только плавал вверх и вниз, вверх и вниз и толкал носом мертвую акулу. Три аквалангиста пытались забрать рыбу, но Спрэй легко удирала от них, ни на секунду, однако, не оставляя и акулу. Всюду таскала ее за собой «на голове». Это у нее очень ловко получалось.

В конце восьмого дня голод поборол инстинкт, принуждавший дельфиниху возиться с акулой. Она оставила ее на минутку, чтобы поесть, и люди успели вытащить дохлую рыбу из бассейна.

Спрэй задала ученым загадку: что побудило ее к этим странным манипуляциям с акулой? Почему другие дельфины, которые плавали тут же, не обращали на рыбу никакого внимания, только Спрэй стала ее «спасать»?

«Она обращалась с этой акулой, — сказал наблюдавший за ней Дэвид Браун, — как со своим детенышем, которого нужно было научить дышать».

«Я просто убежден, — говорит другой знаток дельфинов, Сергей Константинович Клумов, — что Спрэй только недавно потеряла детеныша». Акула напомнила ей его.

Что это так, доказывает следующее происшествие. С наблюдательной вышки водной спасательной станции в Калифорнии заметили в море дельфина с каким-то предметом на спине. Зная привычки дельфинов таскать на себе живых и мертвых людей сотрудники станции решили проверить, с каким грузом плывет дельфин.

Моторная лодка быстро нагнала косяк. Дельфин, которого преследовали, несколько раз терял свою ношу, но быстро возвращался к ней и опять «взваливал» на спину. Когда шлюпка приблизилась, дельфин нырнул, а люди выловили из воды… мертвого дельфинчика. По всему видно было, что умер он много дней назад.

Его снова бросили в море, мать тут же вынырнула и, подцепив на спинной плавник маленький трупик, поплыла с ним догонять стадо.

У китов прекрасно развиты стадные инстинкты. Лишь немногие из них кочуют по океанам в одиночестве (ремнезубы, например). И стада у них бывали (порой встречаются и сейчас) невероятных размеров. По северным морям за косяками трески и сайки плывут нередко десятитысячные стаи белух. Наши звероловы, случалось, вылавливали в Черном море (аламанной сетью) до полутора тысяч дельфинов зараз. А с самолета в одной дельфиньей стае насчитали как-то сто тысяч голов!

По суше немногие звери бродят такими табунами. Только некоторые грызуны и копытные топчут землю многотысячными легионами.

У сухопутных животных широкий диапазон всевозможных объединений. Каждой их разновидности дано научное название.

Некоторые звери всегда живут в одиночестве. Таковы хомяки и многие хищники: леопард, ягуар, оцелот, лисы. Муравьед тоже аутсайдер, и трубкозуб, и опоссум.

Другие бродят парами: лесные и карликовые антилопы, олень мунтжак, ящер панголин, из полуобезьян — долгопят и галаго.

Семьями держатся бобры и гориллы — это называется патрогинопедиумом. А если самец не живет с семьей, будет просто гинопедиум — как, например, у медведей. Когда и мать быстро покидает детей, а братья и сестры долго еще ходят вместе (так в обычае у лам), получается симпедиум. Сисимпедиум — это когда объединяются вместе детеныши разных родителей или разных выводков. Например, медвежата-сеголетки, которых у нас называют муравейниками, и пестуны — их старшие братья от предыдущего, так сказать, брака. В хорчиных норах тоже находили разновозрастных хорчат.

• Предыдущая
• 38/63
• Следующая