Четвёртый ингредиент (CИ) - Брук Михаил - Страница 26

• Предыдущая
• 26/57
• Следующая

      Вскоре Палисси умер в заключение, не дождавшись исполнения приговора.

      История сия не имела бы отношения к нашему рассказу, если бы ни книга, написанная пленником Бастилии. Она-то и послужила главной уликой для обвинительного заключения.

      Автору предъявили «иск» по двум пунктам. Во-первых, все его размышления изложены по-французски. Уже одно это настораживало и отдавало протестантской ересью. Но еще большие подозрения судей вызвали мысли, заключенные в «Чудесных рассуждениях о природе и земледелии» Палисси. Здесь нет нужды приводить полное название сочинения. Оно займет не один десяток строк. Куда интереснее познакомиться с воззрениями нашего «еретика».

      Например, возмутительное утверждение, будто «ископаемые раковины суть настоящие раковины, осажденные некогда морем в тех местах, где они тогда находились, а отпечатки на камнях рыб и животных получились от соприкосновения оных с ними, когда сами камни были мягкими и пластичными глинами».

      Стоило лишь слегка развить эту мысль и теория «божественного происхождения всего сущего» рассыпалась в прах. Ведь в «Священном писании» нет ни слова об исчезнувших морях и выросшей на их месте суши.

 Еще более крамольным выглядели высказывания Палисси о питании растений «солями земли».

     «Соль помогает произрастанию семян, - писал ученый. – И все же, как мало таких, которые знают, почему навоз полезен и для семян. Они вывозят его на поля по привычке, а не по здравому рассуждению. Но от него не было никакого толку, если бы он не содержал соли, образуемые сеном и соломой при гниении».

     Сразу уточню. Под «солью» Бернар Палисси понимал минеральные вещества. А профессия керамиста предполагала постоянное общение с печью, огнем и глинами. Обжигая их, он видел, как на поверхности горшков появляется белый налет, «окалина», напоминавшая своим видом золу растений.

      Тут же рождается мысль: «А не одни ли и те же это «соли»?» Палисси опускает золу и горшок в воду. Зола плавает на поверхности, белый налет начинает постепенно растворяться. Выходит «соли» разные!? Но ведь растение живое и, как всякое живое существо, способно придать «земной пище» иные свойства. Корова, например, превращает траву в молоко, мясо, жир, навоз... Важнее другое. «Соли», содержащиеся в глине, а значит и в земле, поглощаются водой, а вместе с ней и растением...

      Параллели случайны, сравнения натянуты, а выводы правильны!

 «Невозможно удержаться от удивления! - воскликнет, триста лет спустя, французский агроном, Леон Грандо. - Одну догадку можно  посчитать случайностью, две - совпадением, но на каждой странице сочинения Палисси встречают все новые и новые открытия, признанные несколько веков спустя, геологией, агрономией и наукой о почве».

       Присоединимся к восторгам Леона Грандо, но заметим: «любимец» Генриха Третьего никогда не занимался сельским хозяйством. А химии в ту пору еще не существовало. Ее успешно заменяли искусство изготовления ядов для высокородных особ и алхимия - удел чудаков и мошенников, обещавших быстрое и легкое обогащение.

     Потому-то поражают наблюдательность и логика керамиста. «Раз соли, выжженные из глины, растворяются влагой, - пишет он, - раз эти соли находятся в навозе и перегнившей соломе, то плохи хозяева, оставляющие их под дождем. Потоки воды, омывая удобрения, стекают в долины и уносят с собой питательную соль и растения остаются без пищи. Если же ты не хочешь принимать мои рассуждения на веру, окинь взглядом пашню. В тех местах, где земледелец свалил кучи навоза, прежде чем разбросать его по полю, вырастают самые тучные и высокие хлеба. И все потому, что дождевые воды, пройдя сквозь них, обогатили земли солями. Потому, как они и только они – радость всходов».

      Еще никто не высказывал столь простой и понятной мысли о питании растений. Еще не увидело свет ни одно сочинение, где так доходчиво, объяснялась бы причина оскудения плодородного слоя. 

      «Когда Бог создал Землю, он наполнил ее всевозможными семенами, - продолжает автор «Чудесных рассуждений». - Но если засевать поле несколько лет подряд, то семена вытянут из земли все соли. И оно лишится своей силы. Вот почему надо давать почвам отдых, вот почему необходимо возвращать хотя бы часть того, что забрал у них с урожаем».

       Палисси вновь и вновь повторяет открытую им истину... Но, даже в наши дни, ревнители «чистой науки» признают за ним лишь «формальную правоту».  Мол, открытие не состоялось так, как без эксперимента «его не могло быть никогда».

        Политес в науке – это то, с чем еще не раз придется столкнуться в нашем рассказе. «И потом, знаете ли, - как-то попенял мне один очень осторожный человек, - необходимо учитывать мнение всех сторон в этом неоконченном споре. Все-таки авторитетная организация (он имел в виду Святую инквизицию) осудила Палисси за... непочтительное отношение к самому Аристотелю».

       Представляю ваш удивленный взгляд и возглас: «В наше-то просвещенное время! Да, такого не может быть!»

        Не может быть? Вот и в шестнадцатом столетии люди считали, будто живут в век прогресса. Сам лорд Веруламский, «отец новой философии», Френсис Бэкон провозгласил: «Знание – сила! Бог дал человеку ум, который жаждет познания Вселенной».

       И сей «тернистый путь» он не мыслил без…, совершенно верно, без  эксперимента. Видимо, поэтому безоговорочно соглашался с великим эллином в том, что все питается тем, из чего состоит.  А земля – лишь подпорка для трав и деревьев, дабы оные могли расти в «вертикальном положении». Да, еще сито, сквозь которое фильтруется вода, снизошедшая с небес.

       Выходило, почва – случайная обитель, приютившая растение. А потому, вряд ли, достойна внимания. Вот вода совсем другое дело. Ее так много в растениях, а водоросли и лилии вообще живут в водоемах и лишь слегка цепляются корнями за дно. Подобные наблюдения убеждали «экспериментатора» Бэкона в его правоте...

       А голландца Ван Гельмонта подтолкнули к знаменитому «брюссельскому опыту». Впрочем, пусть он сам расскажет о нем.

      «Я взял глиняный сосуд, - пишет ученый, - в который поместил 200 фунтов высушенной в печи земли. Затем смочил ее дождевой водой и посадил ветвь ивы, весом пять фунтов. Ровно через пять лет из нее выросло дерево, весившее 169 фунтов. В сосуд никогда не вносили ничего, кроме дождевой и дистиллированной воды. По окончанию опыта, я снова высушил землю и получил те же самые 200 фунтов. Следовательно, 164 фунта древесины, коры и корней выросли из одной воды».

        По меркам семнадцатого столетия, эксперимент Ван Гельмонта выглядел безукоризненным. Его же вывод «растениям нужна только вода» - очевидным. И все же нашлись люди, решившие проверить «бесспорное» утверждение.

       Английский физик Роберт Бойль заменил ветку ивы индийской тыквой. Получил прекрасный плод. Но на этом опыт не закончился. Тыква подверглась сухой перегонке. Ее просто выпарили в закрытом сосуде без воды. Тут-то и обнаружилось. Вместо водяного пара образовались: соль (минеральные вещества), спирт, масло и «земля». Сегодня трудно установить, что в то время понималось под «землей». Ясно лишь одно: произвести все эти продукты из чистой воды не возможно.

      Но Бойль, свято веривший в «эксперимент», а не «формальным домыслам» заявил: «Раз тыква питалась водой, значит, все произошло из воды посредством растения».

     Минуло еще одно столетие. А «водная теория питания растений» не думала  сдавать своих позиций. Французский химик Дюгамель в 1748 году обнародовал результаты восьмилетних опытов, которые также «блестяще подтверждали» правоту Ван Гельмонта. Он вырастил дуб. Деревце получилось хиленькое, мало напоминавшее своих собратьев, пустивших корни в плодородную землю. Но Дюгамеля волновали «принципиальные» вопросы, а не какие-то там «догадки».

• Предыдущая
• 26/57
• Следующая