Победить или умереть - Самаров Сергей Васильевич - Страница 33
- Предыдущая
- 33/49
- Следующая
К счастью, с капитана не сняли тяжелые армейские башмаки с мощной рифленой подошвой. Напившись молока, чтобы не хотелось позже, он взял чашку, принесенную «официантом», положил ее на каменный пол донышком кверху и коротко ударил каблуком. Чашка разбилась. Выбрать самый крупный осколок было нетрудно. Он один всего и был такой.
Вьюгов удовлетворенно рассмотрел изделие, изготовленное с помощью каблука, хмыкнул, потрогал край пальцем и голыми руками выломал из стены около пола небольшой камень с шероховатой, похожей на наждак поверхностью. Он стал затачивать осколок, старался долго и тщательно, словно времени ему было отпущено немерено. Иногда капитан пробовал кромку большим пальцем и остановился только тогда, когда на грубой коже осталась царапина. А ведь он едва-едва прикасался к осколку.
У него получился нож. Правда, лезвие короткое и для действий против другого ножа не годится. Но в этом случае выход бывает только один. Нельзя позволить противнику достать его клинок. Тогда ты один будешь вооружен.
Вьюгов тут же и опробовал лезвие. Он разрезал на полосы рукав азиатского халата, укрывавшего его лежанку. Одну из них капитан смочил водой и сделал из нее рукоятку. Когда полоса высохнет, пусть даже слегка, она будет сидеть на осколке плотнее и хорошо защищать руку владельца импровизированного ножа. Конечно, это был не совсем нож. Назвать его так можно было только очень относительно. Да и рукоятка не была таковой. Однако это в любом случае было уже оружие, которым при необходимости и умелом обращении можно убить человека.
«Не человека, а врага!» – поправил сам себя «краповый» капитан Вьюгов.
Он хотел при любых обстоятельствах считать себя не убийцей, но воином. Это было почетно. Разницу между врагом и человеком не видят только слюнявые гуманисты, но лишь до тех пор, пока их самих это не коснется. А когда петух клюнет, тогда становится поздно. Они забывают про свой гуманизм, но и это уже не может их спасти, потому что такие персоны морально не готовы к сопротивлению.
Капитан себя к гуманистам никогда не относил, готовился не просто к сопротивлению, а к активной агрессии во спасение, к резкой, злой, безжалостной, сметающей все помехи со своего пути. Он хорошо понимал, что иначе ему действовать нельзя, все его усилия будут бесполезными. Оленю невозможно уговорить голодного волка остаться без обеда. Здесь не совсем такая ситуация, бандиты не насытятся его кровью, но схожесть есть.
Теперь, когда оружие было готово, пришла пора приступать к следующему этапу подготовки побега. Отложив нож, чтобы высохла тряпичная рукоятка, капитан стал осматривать стену над дверью и для этого даже поднял повыше свою лампу. Результат исследования его вполне удовлетворил.
Пусть это звучит странно, но стена была в состоянии помочь ему выполнить задуманное. Вернее, не сама стена, а ниша над дверью. Конечно, расположена она была не совсем идеально, находилась чуть-чуть в стороне, однако это не должно было помешать.
Теперь ему требовалось забраться туда. Используя каждую неровность стены, Вьюгов трижды пытался это сделать, но срывался, не успев дотянуться руками до края ниши. Если бы он это сделал, то проблем не было бы. Пленник сумел бы ухватиться за край, подтянуться и забраться туда.
Ему пришлось разобрать собственную импровизированную кровать и встать на один из ящиков, из которых она состояла. Он был крепким, и его высоты хватило. Первую экспедицию наверх капитан завершил к своему удовольствию.
Он осмотрел нишу и даже опробовал ее в качестве убежища. Вьюгов полежал там на одном боку, перевернулся на другой, потом посидел, свесив ноги и поболтав ими. Так они были бы видны из открытой двери, а сидеть в нише, подтянув их, было не слишком удобно. Да и забираться туда.
Вьюгов спрыгнул, сел на свою подставку, стал соображать и догадался. Он оторвал от ящика доску, использовал ее в качестве шанцевого инструмента и сумел выковырять из стены два камня. Капитан устроил себе маленькие ступеньки для ног, чтобы была возможность залезать в нишу, не используя ящик.
На эту операцию у него ушло не менее четырех часов. Работать приходилось с усердием, не производя шума. Любой металлический предмет, не говоря уже о простейшем строительном инструменте, дал бы возможность сделать дело за десять минут. Доска от работы укоротилась на добрый десяток сантиметров, что говорило о приложении немалых сил. Так сточить доску даже о наждак можно было бы не сразу.
Совершив задуманное, капитан Вьюгов опробовал ступеньки. Делать дополнительные ниши выше по стене, чтобы рукам было за что ухватиться, необходимости не возникло. Там были камни, выступающие из стены, за которые пальцы легко цеплялись.
Теперь Вьюгов забрался в верхнюю нишу с первой попытки. Но, чтобы отработать движение и сделать его почти автоматическим, он повторил подъем в новое убежище десять раз и остался доволен. Теперь уже в движении появилась и скорость.
Только после этого Вьюгов произвел в своей камере почти генеральную уборку. Он подобрал и выбросил в примитивный унитаз осколки чашки, тряпкой от своей, образно говоря, постели, вымел туда же землю из-под стены, чтобы никому не пришло в голову оценить его труд раньше времени. Пленник отнес и поставил на место ящик, аккуратно, насколько это было возможно, разровнял постель.
Только после этого он совершил мысленный прогон предстоящего побега. Кажется, все приготовления были проведены правильно. Теперь можно было приступать к выполнению задуманного.
Даже удары, предназначенные бандиту, он уже нанес сначала мысленно, а потом и по воздуху, словно противник стоял перед ним. Для этого ему пришлось еще раз забраться в нишу, спрыгнуть, приземлиться как надо и повторить виртуальную атаку. Вьюгов решил использовать положение, в которое он попадет после прыжка, когда ноги обязательно согнутся, а сам он присядет. Иначе приземляться невозможно – ноги отшибешь.
Только тогда капитан решил, что момент созрел, он сам готов, можно действовать. Пленник сунул в карман свой самодельный нож.
Каждое большое и значимое дело всегда начинается с восстановления дыхания. Это позволяет расслабиться, сбросить скованность с тела и с мыслей. А уж какое дело может быть более значимым для любого человека, чем спасение своей жизни в критической ситуации?!
Вьюгов глубоко вдохнул и резко выдохнул, полностью, до ощущения потягивания мышц в самом низу живота, изгоняя из себя застоявшийся воздух камеры. Правда, новый тоже был не очень-то насыщен озоном, но еще не окислился в легких и потому позволял дышать легче. После этого «краповый» капитан сначала задул светильник, потом трижды ударил кулаком в дверь и прильнул к ней ухом, радуясь звону консервных банок.
Он ждал шагов часового, но тот, как и обещал, не спешил. Трех ударов в дверь ему было явно мало. Тогда капитан заколотил по доскам обеими руками, да так, словно всю пещеру собирался разбудить. Часового-то он уж точно взбудоражил, поэтому даже ждать не стал, сразу полез в темноте в свою нишу над дверью и успел вовремя.
Часовой в этот раз подоспел быстро. Он шел, ругаясь на ходу, перемежая слова родного языка русским матом. Психанул, видимо, парень. Вот и хорошо. Нервное возбуждение человека, которого таким грохотом лишили сна, всегда заставляет его сердце усердно колотиться. Потом произойдет дополнительный стресс. Противник с психологической точки зрения будет подготовлен к тем самым дальнейшим неприятностям, которые капитан не преминет ему доставить.
Все шло так, как пленник и думал. Дверь сильнее обычного загремела консервными банками. Часовой даже сердито потряс ее, перед тем как открыть, показывая, что идет в гости.
– Ты что, козел, наглеть будешь? Я тебя отучу от… Опять погасло!.. Козел! Я тебе ноги сейчас повыдергиваю, а потом и голову оторву, отродье русское. Эй, ты где?
Луч фонарика пробежал по гроту, осветил аккуратно застеленную постель, потом пошарил по углам, но пленника нигде не нашел. Растерянный часовой шагнул вперед, чтобы еще раз осмотреть все помещение. В тот момент, когда расстояние между ним и дверью составляло около двух метров, капитан Вьюгов спрыгнул и пружинисто приземлился на обе ноги.
- Предыдущая
- 33/49
- Следующая
