По Нилу на каяках - Дави Андрэ - Страница 39
- Предыдущая
- 39/51
- Следующая
Перед отъездом из Донголы богатый землевладелец-копт преподнес нам корзину винограда, выращенного на его земле. Такие подарки, как этот или цветная капуста в Абу-Хамиде, исполняют нас сердечной признательностью.
У левого берега Нила в районе Данголы цветущий вид. Его окаймляет узкая полоса полей. Сейчас время жатвы. Хлеб лежит в снопах на жнивье. При молотьбе используют ослов или коров. Наблюдаем, как по току ходит иногда до десятка животных, выстроенных в ряд. Если же скота нет, то феллахи молотят цепами. Солому складывают на крышах.
Все эти сцены деревенской жизни поразительно напоминают барельефы на стенах храмов древнего Египта и фрески усыпальниц. Здесь ничего не изменилось за тысячи лет. Жизнь крестьян осталась прежней, методы обработки земли те же. Однако мелкие помещики живут богаче, чем на крайнем юге Нубии. Их дома затенены зеленью, несущей прохладу. Порталы затейливо украшены многоцветными узорами, а в комнатах расставлены лари и круглые столики. По стенам развешаны семейные портреты. Здесь ислам словно сбавил свои строгости.
Правый берег в противоположность левому не заселен, песчаные дюны там с каждым годом становятся все выше, обрастают тамариском и какими-то деревцами под названием "урак", которые жители используют как средство для придания белизны зубам.
В продолжение целого дня плывем вдоль острова Арго, он делит Нил на два рукава и имеет в длину тридцать пять километров. Это самый длинный остров на Ниле. Берега его живописны, крестьянские хижины, расположенные на нем, увиты виноградными лозами.
В Арго молодежь выступает против стариков
Вечером мы останавливаемся в городе Арго и встречаемся с местными учителями — устанавливаем таким образом контакты с молодой интеллигенцией страны.
Обучение детей в школах ставит перед властями порой курьезные проблемы. В Судане не ведется запись актов гражданского состояния, и дети, как правило, точно не знают своего возраста. Поэтому в начале учебного года медицинская комиссия приблизительно определяет возраст детей. На каждого ребенка заводят метрическое свидетельство; снабженные ими, маленькие суданцы начинают ходить в школу.
Преподавателям в Арго не часто удается видеть иностранцев, и они осаждают нас вопросами. Им приходилось читать в иллюстрированных журналах ошеломляющие рассказы о жизни на Западе: оказывается, там юноши и девушки свободно встречаются, ходят вместе, танцуют. Этого не могут понять люди Востока, привыкшие к строгим запретам ислама в области отношений между мужчинами и женщинами. Как пример можно привести хотя бы такой факт: за несколько месяцев пути нам ни разу не удалось поговорить с суданкой или египтянкой (за исключением знатных семей Каира и Александрии). Наши знакомые учителя смутно чувствуют необходимость радикальных изменений в этом направлении, но в застывшем и приверженном догмам религии обществе они слишком одиноки, чтобы сдвинуть вопрос с места. Их изолированное выступление лишь вызвало бы нежелательную реакцию общественного мнения, и им пришлось бы уехать отсюда.
Группа преподавателей — наших знакомых — живет в старой английской вилле, светлой, просторной, удачно расположенной среди цветущих кущ. Занимавший ее прежде суданец решил, что дом слишком выступает на улицу. Чтобы укрыться от нескромных взглядов, он не нашел ничего лучшего, как загородить вход большой стеной и устроить себе таким образом настоящий замок. Занявшие после него виллу учителя сочли такую предосторожность чрезмерной и решили снести стену. Это вызвало вопль всеобщего негодования. Им пришлось отказаться от своего намерения и уложить на место снятые кирпичи.
Жители Северного Судана, с которыми мы постоянно встречаемся в последнее время, отличаются радушием, но у них свои строгие правила. У нас не бывает с ними почти никаких недоразумений. Женщины здесь не закрывают лицо, как в странах классического ислама. Свободно отправляются они на полевые работы, полоскать белье или за водой, но лучше не разглядывать их чересчур близко на перекрестках и тем более не наставлять на них объектив аппарата.
Однако Джон, дипломат и добрый малый, умеет порой усыпить бдительность жителей. Как-то раз вместе с нашими друзьями-преподавателями мы направились к колодцу на острове Арго, вокруг которого всегда толпится народ. Этот колодец — попросту вырытая в глине яма. Там женщины и девочки наполняют свои кувшины, крестьянин останавливается, чтобы напоить осла. Неподалеку вороны с блестящими черными крыльями вьются над скелетом какого-то животного, уже побелевшим на солнце. Джон в широкополой шляпе и с бородой патриарха прямо подходит к колодцу.
— Салям алейкум. Я несу вам мир.
Все хором отвечают:
— Алейкум салям.
Джон продолжает:
— Как поживаете?
Он уже в толпе, пожимает руки налево и направо. Он не мог бы раздавать рукопожатия более щедро, будь у него даже десять рук.
Люди у колодца недоумевают, покорены, и уже никто не обращает внимания на камepy, гудящую у Джона в руках. Учителя потихоньку посмеиваются и следят за съемкой с завистью.
Наскальные рисунки
Едва мы покинули остров Арго, как очутились утретьего переката. Это гранитный порог длиной в несколько километров, но не очень крутой.
В моем дневнике об этом отрезке нашего пути записано:
5 мая. Сегодня утром без затруднений миновали третий порог. После ста пятнадцати километров пути по четвертому порогу, причинившему нам немало хлопот и пройденному за пять дней, едва отдаем себе отчет, что сплываем по перекатам.
На следующий день впервые увидели наскальные рисунки на огромных глыбах, обрушившихся в Нил. Их необычайно много, причем одни рисунки часто сделаны поверх других. Некоторые из них хорошо сохранились и легко расшифровываются. На рисунках изображены жирафы, страусы, львы, леопарды, антилопы. Все эти животные исчезли из этого края тысячи лет назад. Рисунки, отличающиеся большой реалистичностью, относятся к тому времени, когда Нубия, как и вся Сахара, имела значительно более влажный климат. Страна изобиловала дичью и привлекала внимание охотников, которые, кочуя по ней, оставляли на камнях следы своих охотничьих подвигов. К сожалению, среди этих рисунков не встречаются изображения людей, что позволило бы сделать какие-нибудь заключения о первых насельниках Нубии.
На других рисунках, несомненно более позднего времени, можно видеть длиннорогих коров, всадников, верблюдов. Они сделаны менее искусной рукой. Фигуры людей и животных грубо стилизованы. Эти рисунки, по-видимому, принадлежат представителям скотоводческих племен, позднее появившихся в долине Нила.
На обломках скал встречаются древнеегипетские иероглифы, поздние мероитские надписи, иерусалимские кресты христианского периода и арабские письмена — следы разных цивилизаций, сменявших друг друга в Нубии в течение тысячелетий.
Наше третье крушение
Между относительно безопасным третьим порогом и вторым, который обещает быть грозным, на протяжении двухсот километров по реке рассеяны каменистые уступы, рифы и стремительные перепады, тем более опасные, что они не обозначены на наших картах.
Местные жители также не могли сообщить нам никаких полезных сведений, так как очень мало плавают по реке и знают ее лишь как место, откуда они берут воду для орошения полей.
Незнание нами местности и послужило причиной небольшой катастрофы, подстерегавшей нас на подходе к Кагбару. Начиная с Хартума мы довольно благополучно миновали столько порогов и стремнин, что уже начали пренебрегать опасностью. Осмотрев с ближайшей скалы Кагбарский порог, решаем, что он не представляет ничего необычного. Это всего лишь скалистая гряда, протянувшаяся в один ряд от одного берега к другому. В шуме воды не усматриваем ничего угрожающего, ниже порога вода пенится и блестит против солнца. Подплываем к нему без опаски. Я держусь у правого берега, Жан и Джон правят к середине реки. Первым подплыл к гряде Жан. Он встал на ноги, чтобы оглядеть ее сверху. Не заметив никакой опасности, Жан вновь усаживается в лодку и, ничего не подозревая, направляет ее к порогу. В свою очередь тоже становлюсь на ноги в каяке. Вижу, как каяк Жана врезается в воду носом вперед и... исчезает в водовороте. Это катастрофа.
- Предыдущая
- 39/51
- Следующая
