Последний леопард - Сент-Джон Лорен - Страница 13

• Предыдущая
• 13/30
• Следующая

— Рекс Ратклиф, — говорила она, — рекламирует себя как превосходного организатора сафари для богатых туристов, а на самом деле занимается вот такой, жестокой и незаконной, охотой и другими грязными делишками. Всё это и я, и Нгвенья хорошо знаем, но доказать не можем, и то, что вы видели, тоже не поможет разоблачить этих преступников и браконьеров… Кому положить ещё ореховых оладий?

Мартина слушала, и ей не верилось: здесь, по соседству, творится такое — незаконно уничтожаются дикие животные, ими торгуют, а Сейди спокойно говорит об этом да ещё предлагает оладьи!.. Они, конечно, вкусные, но вообще-то сколько можно: утром — оладьи, днём — оладьи, вечером — они же! Небось, для клиентов своей гостиницы, когда те бывают, у Сейди припасена какая-нибудь вкуснятина…

Устыдившись своих недобрых мыслей, Мартина в оправдание попросила добавки.

Сейди продолжала говорить, но совсем не о том, о чём думала Мартина. Будто нарочно, она стала рассказывать подруге о ценах на автомобильные запчасти и о какой-то ещё ерунде. И тогда Мартина решилась… Она вспомнила о телефонном разговоре хозяйки, который случайно услышала в день прибытия и о котором ни на минуту не забывала. И теперь ей захотелось спросить: ведь очень может быть, это также связано с противным соседом — с человеком, носящим крысиную[13] фамилию.

И, дождавшись, когда Сейди замолчала, она спросила:

— Скажите, пожалуйста, почему вас кто-то пугает по телефону?

Вилка у Сейди задержалась на пути ко рту, пальцы дрогнули, орудие для еды со звоном упало на стол.

— Мартина! — сердито прикрикнула бабушка. — Ты совсем рехнулась? Что ты себе позволяешь? Извинись сейчас же!

— Что ты сказала, девочка? — без всякой злости произнесла Сейди. — Повтори, пожалуйста.

— Вам же угрожали тогда, разве нет? — Мартина сумела преодолеть страх перед гневом бабушки. — И вы отказались от «чёртовых» денег, как вы их назвали. А кто вам грозил? Может, Нгвенья?

Миссис Томас вскочила с места.

— Это ни на что не похоже! Ты продолжаешь свои наглые речи! Немедленно иди спать, завтра поговорим… Извини, Сейди, я не знаю, что в неё вселилось.

— Успокойся, Гвин, — сказала та, — и сядь, прошу тебя. Ты тоже садись, Мартина, ты не сделала ничего предосудительного. Даже наоборот… Да, с тех пор, Гвин, как я позвонила тебе и пригласила сюда, меня разъедает чувство вины. Мне кажется, я подвела вас всех, поставила в нелёгкое положение, когда попросила приехать, но не объяснила внятно, какие могут быть последствия… Я была в отчаянном положении. Особенно когда сломала ногу. Чувствовала себя одинокой и беспомощной. И никого, кому бы я полностью доверяла… Нет, что я говорю: Нгвенья — прекрасный, верный человек, но у него семья. Ему необходимо быть с ними, в их доме. И потом… он тоже под угрозой…

Трудно сказать, какое чувство в большей степени владело сейчас бабушкой Мартины — любопытство или ярость. Скорей всего, это было яростное любопытство.

— Но кого же ты страшишься, Сейди? — воскликнула она. — Кто смеет угрожать тебе? Кто эти мерзавцы? Где они? Браконьеры?

— Нет, — ответила Сейди. — То есть, пожалуй, да, и браконьеры тоже, но опасаюсь я не их. Вернее, я боюсь не кого-то, а за кого-то… Но и это не совсем точно…

Она умолкла. Миссис Томас уселась покрепче на стуле.

— Признаться, я ничего не понимаю, Сейди, — смущенно сказала она.

Сейди глубоко вздохнула.

— Я приготовлю крепкого кофе, — произнесла она тоже со смущением. — Думаю, объяснять всё это надо с самого начала.

Всё началось, когда отец Сейди, полковник Скотт, дал согласие на участие в проекте по возвращению диких зверей в природу — в проекте, которым занимался знаменитый звероприёмник в Булавайо. Поначалу дела там пошли хорошо. Многих животных удалось спасти, вылечить и потом отправить обратно в места обитания. В том числе леопарда, которого назвали Хан — по имени врача-индийца, нашедшего его в джунглях детёнышем недельного возраста.

— Хан! — воскликнула Мартина. — Вы говорили, что один раз видели его. Но как же?.. Если ваш отец его выхаживал, вы должны были хорошо знать этого леопарда.

— Нет, я сказала правду, — ответила Сейди. — Я видела Хана как раз в тот день, когда его привезли в эти места, на холмы Матобо, и выпустили здесь. А я тогда собралась уезжать отсюда в Южную Африку на курсы по гостиничному делу. Но это неважно… Когда вернулась, мне рассказали, что Хан уже прижился в джунглях и стал так же неуловим для людей, как все дикие леопарды. Мы с отцом были рады за него — ведь он получил свободу…

С тех пор прошло несколько лет, мой отец, к несчастью, умер, Хана я больше не видела, только слышала, что кто-то встречал его то в одном, то в другом месте, что стал он огромным — для леопардов — зверем и к людям не приближается, хотя и не нападает на них.

И вот четыре месяца назад мой сосед Рекс Ратклиф пришёл ко мне с предложением продать ему Хана для его сафари. То есть для того, чтобы убить, понимаете?

Все понимали и ждали продолжения рассказа.

— Я догадывалась, что на самом деле он просто хочет за большие деньги подставить его кому-то для убийства. Как это сделали сегодня со львом. А сумма, которую он собирается заплатить мне из боязни, что я могу поднять скандал, конечно, во много раз меньше той, какую получит он.

— И что же вы ему ответили, миссис Скотт? — спросил Бен.

— Я ответила, что, во-первых, Хан не принадлежит мне, хотя мой отец и выращивал его, что этот зверь свободен и должен жить, где хочет, и что я не намерена никому помогать его отловить. А если Ратклиф и его молодчики попытаются сделать это на моей земле, я самолично подстрелю их или сдам в полицию за незаконный отлов ценных животных, занесённых в Красную книгу.[14]

— Лучше всё-таки сдать в полицию перед тем, как застрелить, — заметила бабушка Мартины, и все немного посмеялись и почувствовали некоторое облегчение.

— Ратклиф знает, — продолжала Сейди, — что на территории Национального парка ловить зверей нельзя, и поэтому хочет загнать его на мою землю и здесь совершить это. А чтобы я не сопротивлялась его намерению, он развернул против меня целую кампанию. Начал подрывать мой туристический бизнес: распространил слухи, будто у меня в гостинице полно крыс, в комнатах грязно, а служащие сплошь воры. У меня одна за другой умерли пять коров — ветеринары сказали, от какого-то отравления, а вода в главном пруде стала непригодна для купания.

Я держалась, как могла, но, вдобавок к этому, охрана парка перестала меня пускать на машине через свою территорию, когда надо поехать в город, а в конце прошлого месяца почти все мои сотрудники разбежались: похоже, их сильно запугали. Я уж не говорю, что вот это… — она похлопала себя по гипсу на сломанной ноге. — Я получила перелом, когда поскользнулась в темноте у себя возле порога: кто-то подбросил туда целый ком скользкой грязи. Тогда я и позвонила тебе, Гвин.

— А в полицию ты обращалась? — спросила та.

— Что я им скажу? Какие у меня доказательства, что во всём этом замешан именно Ратклиф и его парни?

— А телефонные звонки? — сказал Бен. — Они же где-то отмечаются?

— Ты умный мальчик, но и Ратклиф не дурак. Он звонит с номера, который нигде не зарегистрирован, а кроме того, не допускает при разговоре никаких угроз. Просто выражает вежливое сожаление, что у меня случилось несчастье, и спрашивает, не может ли чем-то помочь? Он подлый и страшный человек, не знающий, что такое любовь и привязанность — к зверям, к людям, к природе… — Она умолкла и посмотрела на Мартину и Бена. — Вы думаете, дети, что я старая чувствительная дура?

Бен смущённо промолчал, а Мартина сказала:

— Я не думаю. Я сама иногда так чувствую. Особенно к моему жирафу Джемми. Могу не знаю что сделать, чтобы помочь ему… Всё отдать… Хоть жизнь!..

• Предыдущая
• 13/30
• Следующая