Охота на изюбря - Латынина Юлия Леонидовна - Страница 41

• Предыдущая
• 41/124
• Следующая

То же самое касалось и акций: банк «Металлург» выделил трем фирмочкам, – «Импера», «Кроника» и «Лагуна», – аж семнадцать миллионов долларов на покупку контрольного пакета АМК, который отныне должен был быть разделен между этими тремя фирмочками. Фирмочки должны были перечислить эти семнадцать миллионов на счета «АМК-инвеста», а «АМК-инвест», в свою очередь… возвращал их банку «Металлург», которому именно столько был должен по одному из контрактов.

Такой вот намечался круговорот бабок в природе.

Фирмочек было три, поскольку если бы «АМК-инвест» передал кому-то больше чем двадцать пять процентов акций комбината, то, по российскому законодательству, он должен был бы просить на это разрешение территориального отделения антимонопольного комитета. И хотя, казалось бы, могучему АМК разрешение это было добыть раз плюнуть, все равно это была лишняя головная боль: звонить, приказывать и одалживаться. Принцип у Извольского был совершенно четкий – если сделку можно сделать в обход каких-то бюрократических органов, то ее надо делать в обход бюрократических органов. Меньше нервов и меньше информации утекает через дырявое сито ГАК. Поэтому каждая фирмочка получила по двадцать четыре процента акций комбината, и еще сделали какую-то четвертую, кажется «Амина», которая поимела оставшиеся два с половиной процента.

Опять-таки эта комбинация была не доведена до конца – регистрация фирмочек занимала некоторое время, соответствующие документы должны были быть подписаны завтра, и торопиться не следовало. Окончательный срок уплаты по гарантии истекал через два дня, до этого банк не имел никакого права подавать в суд, а за два дня много о чем можно было договориться.

Тяжелые трудовые будни директора, занимавшегося облегчением карманов собственной «дочки», прервали два звонка. Один – от замминистра внутренних дел, который был связан с начальником отряда «Уран» дальними, но прочными родственными узами. Министр, как и следовало ожидать, был крайне недоволен действиями ахтарского СОБРа, ни с того ни с сего налетевшего – не на своей территории – на загородную дачу уважаемого бизнесмена Александра Лосева, охраняемую вдобавок спецназом.

Замминистра обещал разогнать ахтарский СОБР «к такой-то матери», а Извольский в ответ заметил, что замминистру тоже не очень следует выделываться, потому что если он, Вячеслав Извольский, процитирует средствам массовой информации слова о «даче уважаемого бизнесмена, охраняемой спецназом», то СМИ могут неправильно его, замминистровы, мотивы понять.

Замминистра в ответ заметил, что он, Вячеслав Извольский, не в первый раз действует силовым структурам на нервы, и в доказательство вспомнил историю с Конгарским вертолетным заводом, когда Вячеслав Аркадьич «ни за что ни про что обидел уважаемых людей». Извольский в долгу не остался, и кончилось тем, что оба собеседника забили на завтра стрелочку на нейтральной территории и договорились обсудить накопившиеся разногласия.

Другой звонок был из той же черной серии: позвонил сунженский губернатор, до которого донесли вести об эпопее с Заславским. Какая-то наушная сволочь представила дело так, что Заславского замочил чуть ли не сам Сляб, и Извольскому долго пришлось уверять, что он сделал все для спасения засранца, который запутался в собственных мошенничествах.

Историей о восемнадцати миллионах губернатор был чрезвычайно недоволен, все спрашивал, нельзя ли их выплатить. Видимо, его подначивал его собственный зам, дядя Заславского, справедливо полагавший, что чем меньше дерьма в этой истории повиснет на племяннике, тем лучше будет для областной администрации. Впрочем, за наскоками губернатора скрывалась одна крайне прозаическая мысль – не считает ли уважаемый Вячеслав Аркадьич, что к случившемуся как-то причастна областная администрация, и не последует ли из этой истории осложнений для швейцарских счетов вышеупомянутой администрации? Извольский сказал, что администрацию он ни в чем не винит и что в хорошем стаде всегда найдется паршивая овца, и дело кончилось тем, что губернатор Дубнов согласился забыть о том, что существовал такой Николай Заславский.

Зато губернатор буквально полез на стенку, услышав о высказываниях замминистра, и обещал Слябу всемерную поддержку и обличение зарвавшейся московской ментовки, которая охраняет бандитов. Правда, как намекнул губернатор, поддержка была не безусловной и зависела от взаимной признательности директора.

Да, кстати, звонил еще и третий человек – председатель влиятельного думского комитета. Парламентарий шпынял Извольского за покупку АЭС и советовал ему не иметь дела с новым председателем «Атомэнерго», который, по его словам, разыскивался правоохранительными органами Казахстана за какие-то таможенные дела.

За всеми этими делами московский офис Извольский покинул в четверть одиннадцатого вечера, что было по его меркам чрезвычайно рано.

В представлении Ирины Григорьевны Денисовой вечер наступал после шести часов, а рабочий день заканчивался максимум после семи.

Поэтому уже к шести она начала прихорашиваться: тщательно вымылась, уложила волосы и долго размышляла о том, не накрасить ли ресницы и губы. Но, как она инстинктивно чувствовала, косметический набор, подаренный Ирине два года назад университетом, еще в бытность ее аспиранткой, был из самых дешевых. И кроме того, Ирина совершенно не умела краситься. Она даже было обвела губы и заглянула в зеркало. Губы оказались какого-то распутно-алого цвета, и вдобавок неровно и вызывающе окрашенные.

Ирина поскорее стерла помаду, вздохнула и принялась одеваться.

С одеждой тоже была проблема. Единственный костюм, который можно было считать выходным, был куплен в прошлом году на вещевом рынке за семьдесят долларов. На костюме значилось, что он сделан в Италии, но так как в слове «Италия» было сделано сразу две ошибки, Ирина предполагала, что костюм сшили либо в Китае, либо в Турции.

У выходных туфель отвалился каблук; даже целой пары колготок, и тех в доме не было за совершенной ненадобностью. Ира всю жизнь ходила в джинсах, в университете ей сначала делали замечания, а потом перестали. Теперь Ирина растерянно перебирала старые, изодранные колготки и вспоминала слова секретарши кафедры Лидочки: Лидочка неделю назад говорила, что изо всех деталей женского туалета мужик больше всего балдеет от черных стильных чулок. Бог его знает, так это было или не так, но Лидочка в этом отношении была несравненно опытней Ирины. Вот только черных чулок у Ирины не было.

В конце концов Ирина рассердилась и надела джинсы и новые, но отчаянно дешевые туфли. Она не была уверена, что в рестораны пускают в джинсах, и решила спросить об этом у самого Извольского.

Но Извольский не появился ни в шесть, ни в семь, ни в полвосьмого. Ира позвонила ему по телефону, но трубку отчего-то подняла какая-то вежливая стерва (Ирина не знала, что сотовый телефон Извольского переключен на офис). Ирина попросила Вячеслава Аркадьевича, и стерва спросила, «как вас представить». Ирина сказала, что это Ирина Денисова, и стерва ответила, что обязательно передаст.

Секретарша знала, что шеф дико занят, что в офисе полный аврал, что половина юристов спешно перетряхивает активы «АМК-инвеста», а другая – вычитывает тридцатистраничное соглашение с «Атомэнерго», имя Ирины Денисовой ей ни о чем не говорило, и она просто не передала Извольскому сообщения, чтобы тот не швырнул в нее чем-нибудь под горячую руку. Поэтому, когда Ирина позвонила второй раз, секретарша очень вежливым голосом сказала, что Вячеслав Аркадьич крайне занят и связаться с ним можно будет только завтра.

Ирина жутко обиделась и даже чуть не заплакала, что, в общем-то, было нелогично. Извольский Ирине не очень нравился.

Во-первых, он весил не меньше ста килограмм, а Ирина с детства не могла терпеть толстых людей. И хотя Славу Извольского, особенно в хорошо пошитом костюме, никак нельзя было назвать толстяком, он все же был весьма упитан и мордаст. И оттого совершенно не совпадал с представлениями Ирины о том, как должен выглядеть ее муж или любовник.

• Предыдущая
• 41/124
• Следующая