Дети и эти - Остер Григорий Бенционович - Страница 9

• Предыдущая
• 9/27
• Следующая

— Зелёный телефон звонит, — сообщил папа. — Взять трубку?

— Возьми.

Папа взял.

— Здравствуйте, — любезно сказал папе приятный детский голос какого-то мальчика.

Папа поздоровался.

— Вы, я слышу, взрослый. А нельзя ли позвать к телефону кого-нибудь из детей? — вежливо спросил голос мальчика в зелёной трубке.

— Никого нет, — ответил папа. — Дочка ушла.

Папа хотел рассказать, что дочка прыгает во дворе через верёвочку, но голос мальчика перебил папу.

— Знаю, знаю, куда она ушла. Я тоже туда иду. Мы с вашей дочкой договорились там встретиться.

— Подожди минуточку, — попросил мальчика папа, положил зелёную трубку на стол и в чёрный телефон сказал дочке: — Какой-то мальчик говорит, что скоро к тебе придёт.

— Хорошо, — обрадовалась дочка в свой розовый телефон. — Это, наверно, Петя из второго подъезда. Мы его давно ждём. Пусть выходит.

— Тебя Петей зовут? — спросил папа в зелёную трубку.

— Да. Меня Петей зовут, — соврал голос мальчика.

На самом деле это был никакой не Петя. Папе позвонил хитрый мальчик-жулик. Он раздобыл себе телефонный справочник с адресами и телефонами, звонил по разным номерам, узнавал, где остались дома взрослые без детей. Как только взрослый признавался, что детей дома нет, хитрый жулик тут же придумывал какое-нибудь жульничество. Приходил к этому взрослому домой, обижал его и уносил из квартиры что-нибудь самое ценное. Например, брал ключи от машины, садился в неё и уезжал на украденной машине навсегда.

— Ваша дочка, к которой я иду, — соврал жулик папе, — только что позвонила мне, попросила зайти к ней домой, принести одну очень нужную вещь. Скоро я к вам приду.

— Хорошо, — согласился папа. — Приходи. Адрес, конечно, знаешь?

— Конечно, знаю, — сказал мальчик-жулик и повесил трубку. Адрес он действительно знал, потому что у него был телефонный справочник с адресами.

— Твой знакомый Петя, — рассказал папа в свой чёрный телефон дочке, — скоро принесёт тебе какую-то нужную вещь.

— Наверно, книжку, которую почитать брал, — догадалась дочка. — Скажи ему: не нужна мне тут во дворе книжка. Я через верёвочку прыгаю. Пусть сам скорей приходит. Будет нам верёвочку крутить.

— Ладно, скажу, когда придёт.

Через двадцать минут раздался звонок в дверь. Папа взялся за колёсико на замке, но, к счастью, вспомнил, что сначала надо посмотреть в дверной глазок, кто пришёл, только потом открывать.

Папа посмотрел в глазок. Никого не увидел. И не открыл. Жулик опять позвонил.

— Кто там? — спросил папа.

— Петя пришёл, — откликнулся жулик. — Открывайте скорей.

— А я никого не вижу.

— Сейчас, — пообещал жулик, — вы меня увидите.

Но жулик не сдержал обещание. Папа очень внимательно глядел в дверной глазок. И никого не замечал. Только иногда мелькало перед дверным глазком что-то красное.

— Ну, — спросил жулик, — увидели? Теперь откроете?

— Нет. Не открою.

— Почему?

— За дверью никого нет.

— Но там же я, — обиделся жулик.

— А мне не видно.

— Вот же я, вот он, вот я! — кричал жулик, подпрыгивая. Он был маленького роста, прыгать почти не умел, поэтому папе показывалась иногда только верхушка красной кепочки, которая была на жулика надета.

Жулик прыгал, прыгал, прыгал, но папа никак не мог его рассмотреть. И не открывал дверь. Через час папа позвонил дочке:

— Твой Петя прыгать совсем не умеет.

— Не умеет, — согласилась дочка. — Поэтому никогда и не прыгает. Только верёвочку крутит.

— Он прыгает, — сказал папа. — У нас за дверью. Но у него не получается. Я его не вижу.

— Кто прыгает? — удивилась дочка. — Петя рядом со мной стоит. Верёвочку крутит. Там у тебя не Петя. Папа, ни в коем случае не открывай дверь. Я сейчас милицию вызову.

Девочка вызвала милицию со своего розового телефона. Приехали милиционеры, побежали по лестнице вверх задерживать жулика. И сразу же задержали. Жулик в красной кепочке не смог убежать. Он бы даже и уползти не смог, так у него ноги устали. От подпрыгиваний.

Папа одного мальчика и одной девочки пошёл на войну. Мальчик с девочкой не хотели его отпускать, но папа кричал, что так не честно, что всех других пап всегда отпускают. И дети не стали спорить:

— Ладно, иди.

Папа пошёл. А у мальчика и девочки осталось неприятное предчувствие. Вот сидят они дома, ждут папу с войны и думают: «Не надо было его отпускать. Ничем хорошим это не кончится».

Вдруг слышат за окном крик, шум, возмущённые возгласы. Выбежали во двор, а там собралась крупная толпа соседских детей. В середине толпы стоят какие-то чужие дети, держат за рукав их папу, спрашивают, чей это папа и где он живёт.

Соседские дети увидели мальчика с девочкой, кричат:

— Идите сюда, тут дети врагов вашего папу привели.

— А, — говорят дети врагов, — так это ваш папа?

— Наш. А что такое?

— Вот. Полюбуйтесь на его художества. Как он наших пап изукрасил. На них теперь ни одного живого места нет.

И действительно, на папах, которых чужие дети с собой привели, не так уж много невредимых мест осталось. Всюду ссадины, царапины от пуль, а один вообще еле на ногах держится, потому что ему осколком гранаты каблук от ботинка оторвало.

Папа мальчика и девочки тоже, конечно, не в лучшем виде. Стоит весь взъерошенный, ни на кого не смотрит и землю ногой ковыряет. Потому что не знает, что ему теперь будет.

— Имейте в виду, — говорят мальчику и девочке дети врагов. — Если вы своего папу унять не можете, мы сами меры примем.

Девочка сразу на всякий случай взяла папу за руку, а мальчик говорит:

— Прежде чем меры принимать, давайте сначала разберёмся. Кто вам сказал, что это наш папа во всём виноват?

— Нам, — говорят дети врагов, — наши папы сказали. Мы своим папам верим.

— Мы, — говорит девочка, — своему папе тоже верим. И сейчас у него спросим, как дело было.

— Пожалуйста. Спрашивайте. Послушаем, как он будет всё отрицать. Только имейте в виду, мы сами своими глазами видели, как он в наших пап гранатами кидался.

— Это правда? — спрашивает мальчик. — Ты кидался гранатами?

— Вот видите, — говорят дети врагов. — Молчит. Даже не отрицает.

— Как же ты мог? — огорчилась девочка.

— Так у нас, — всхлипнул папа, — война была. А они враги.

— Ну и что, что враги? Если враги, так уже и не люди, что ли? Это надо до такого додуматься — гранаты в людей кидать!

— Я же не нарочно. Я их просто победить хотел. А они первые начали не сдаваться.

— Кто начал? — ахнули вражеские папы. — Мы начали? Да он сам первый начал. Мы бежим, а он: «Врагу не сдаюсь! Врагу не сдаюсь!» И гранатами кидается.

— Вот видите, — говорят дети врагов. — Наши папы от него бежали, а он — гранатами.

— Не бежали мы от него, — обиделись вражеские папы. — Мы наоборот. Шли. Бегом.

— Что-то мы ничего не поняли, — говорят мальчик и девочка. — Как это вы бегом шли? Куда шли?

— В атаку шли. На него.

— Ах вот оно что! — говорят дети врагов своим папам. — Ну, ну, дальше рассказывайте.

— Бежим, ведём огонь из всех видов вооружения. Обошли с флангов. А он не сдаваться начал. И гранаты кидал.

— Вот теперь, — говорит мальчик детям врагов, — мне почти всё понятно. Только одно непонятно. Зачем ваши папы на нашего папу в атаку шли?

— Как «зачем»? — удивились вражеские папы. — Мы же враги. У нас война. На войне всегда в атаку ходят. Не верите — сами у своего папы спросите.

— Нуда, — говорит папа мальчика и девочки. — Это правильно. Ты, сын, уже не маленький. Да и тебе, дочка, пора бы запомнить. Я вам сколько раз говорил: без атаки на войне победы над врагом не бывает. Если бы их дети не прибежали, я бы их обязательно победил.

— Ты — нас? — возмутились вражеские папы. — Ага! Сейчас! Это мы бы тебя победили!

Тут дети врагов извинились перед мальчиком и девочкой, крепко взяли своих пап за руки и повели домой. Быстрым шагом. Все вражеские папы шли более или менее спокойно, только тот, который был с оторванным каблуком, всё время оглядывался, показывал язык и обидно грозился кулаком.

• Предыдущая
• 9/27
• Следующая