Вкус убийства - Малышева Анна Витальевна - Страница 35

• Предыдущая
• 35/93
• Следующая

Он отставил стакан в сторону и обнял ее за плечи:

– Татка, ты выдумываешь. Так, знаешь ли, можно до чертей додуматься. Можешь ты понять, что сейчас Лариса только о Стасе и думает, только о том, как он сгорел за рулем? И уверена, понимаешь ли, что он был пьян, хотя родители говорят: Стас уехал от них трезвый. И как только я задерживаюсь где-то на своем драндулете, у нее эти мысли появляются. Ну, она тебе и ляпнула… С перепугу.

Таня не вырывалась, не пыталась возражать. У нее отяжелела голова, глаза резало. Она давно не плакала, и эти рыдания как будто вернули ее в первые дни после смерти мужа. Славка гладил ее по плечам, по голове, утешал, как ребенка. Она прерывисто вздохнула и подняла голову:

– Я должна ехать. Не хочу тут ночевать. Пусти.

Он отпустил ее плечи, но Таня осталась на месте.

– Ты так и не скажешь, зачем меня звал? – глухо спросила она. – А ты ведь хотел, чтобы приехала я, именно я. Ты хотел мне что-то сказать, но передумал? Так?

– Да нет, я просто… – Славка развел руками:

– И сам не знаю, почему я тебя позвал.

– Может, позвонишь родителям? – испытующе спросила Таня. – Уж им-то надо было сказать в первую очередь.

– Да никому не надо говорить! – как-то зло ответил он.

– А мне, значит, надо? Именно мне? – Она нащупала слабину в его отговорках и не собиралась его отпускать. – Две недели ни слуху ни духу от тебя не было, а стоило какому-то хулигану полоснуть тебя ножом – и зовешь меня! Да зачем я тебе? Денег, что ли, нужно и не решаешься попросить?!

– Иди к черту, – как-то вяло, будто во сне, ответил он.

Отвернулся к столу, оперся рукой о столешницу так, что хилое сооружение заскрипело и зашаталось.

– Надоели вы мне… Бабы!

Таня вышла в коридор. Там было темно – свет проникал только с кухни, через стекло в двери. Она взглянула на часы. Половина второго. Такси она вряд ли поймает, садиться к частнику опасно. Таня остановилась у двери, перебирая варианты. Можно было вызвать такси по телефону, но оставаться здесь не хотелось. Даже на десять лишних минут.

Из комнаты выглянула Лариса. Она уже переоделась – из-под халата выглядывала ночная рубашка.

– Ты уходишь? – испуганно спросила она. – Он тебя отпустил?

– Никто меня не отпускал.

Таня принялась отпирать дверь. Замки тут были самые простые, расхлябанные. Дверь прилегала неплотно, из щелей тянуло сквозняком. Лариса в два шага оказалась рядом с Таней:

– Нет, погоди, он хотел с тобой поговорить. Он очень хотел поговорить, он тебе скажет!

– Что он скажет, что? Пусть лучше поговорит с тобой! – отрезала Таня.

Она уже отперла дверь, но Лариса неожиданно и с силой ее захлопнула. Лязгнул язычок замка. Таня изумленно взглянула ей в лицо:

– Ты что себе позволяешь?

– Погоди… – шепнула та.

– Да идите вы все к черту! Я ухожу, ты слышишь? Мне нечего делать с этим сумасшедшим!

– Да, да, он с ума сошел. – Лариса оттаскивала ее от двери. Таня поразилась – сколько силы в этой худой, будто иссохшей руке, похожей на куриную лапу! – Он сошел с ума, не оставляй меня с ним! Еще и дети! Детей-то куда я дену? Кому они теперь нужны?

Она проговорила это словно в бреду, задыхаясь.

На кухне было очень тихо, и Таня поняла – их подслушивают. Ей даже показалось, что она различает смутную тень на освещенном изнутри стекле.

– А если я останусь, тебе будет легче? – неуверенно спросила она.

Она давно бы вырвалась и ушла, если бы Лариса ее так не пугала. Таня видела – женщина по-настоящему страдает, она испугана, измучена и близка к чему-то страшному. Женщина шептала:

– Легче… Мне будет намного легче! Если он тебе не скажет, кому же он тогда вообще скажет? Идем, идем!

Она тянула Таню в комнату. Таня еще минуту сопротивлялась, но уже не сильно. Никогда она не видела Ларису в таком состоянии. Больше того – ей всегда казалось, что Славка выбрал себе какую-то бесчувственную, слишком уж бесстрастную подругу.

И если женщина была доведена до такого состояния, до такой истерики, значит, были причины более веские, чем порез на лице мужа.

В комнате уже был разложен и застелен диван.

Таня обратила внимание, что на одной из подушек лежало нечто вроде клеенки, а на ней старое вафельное полотенце. Чтобы Славка не запачкал белье кровью, поняла она. Такая предусмотрительность мало вязалась с волнением Ларисы, с ее слезами. Таня присела на край дивана – больше сесть было некуда. Лариса плотно закрыла дверь и прислушалась, что делается в детской комнате.

– Они спят, – тихо сказала она. – Если бы ты знала, как мне бывает страшно!

– Из-за него? – Таня кивнула в сторону кухни.

Женщина раздраженно отмахнулась:

– Из-за всего! Он мне постоянно врет, я ведь знаю, что никакой аварии быть не могло.

– Знаешь? Откуда? – Таня испытующе взглянула на нее. – Ты подслушала?

– Мне не нужно подслушивать, чтобы знать.

Я видела его рану и знаю, откуда такие берутся!

По-твоему, какая у меня профессия? – зло спросила женщина.

И Таня впервые узнала, что та закончила медицинское училище. Со Славкой Лариса познакомилась.., в травмпункте.

– Он пришел туда вправить выбитый палец.

Женщина схватила с полки сигареты и открыла балконную дверь. Несмотря на холод, она даже не запахнула на груди халат. Лариса была возбуждена и подавлена одновременно. Таня никогда не слышала, чтобы она так много говорила.

– Он так запустил все это дело, – продолжала вспоминать Лариса. – У него вся кисть опухла. Три дня так проходил, пока собрался к врачу. Палец ему вправили, а я забинтовала кисть, чтобы успокоить руку. Он сказал… – Тут ее плечи вдруг затряслись. – Сказал, что у меня такие красивые руки и такие глубокие глаза! Нет, ты не понимаешь, какой надо быть дурой, чтобы поверить! Целый день возишься с перевязками, в глазах только и мелькает, что раны и ожоги… Какие уж там красивые руки, откуда глубокие глаза? К концу дня больше на волка походишь, чем на человека. Мне не надо было идти в медучилище, еще мама говорила… Я ненавидела эту работу.

Лариса вышвырнула окурок с балкона и прикрыла дверь. Таня сидела неподвижно. У нее замерзли колени, голова отяжелела. Ей хотелось спать. С кухни не доносилось ни звука. Славка или уснул там, сидя за столом, или подслушивал.

– Ты понимаешь, он соврал с самого начала! – зло продолжала Лариса. – Я назначила ему свидание. Мне просто тошно было возвращаться домой.

Родители еще не опомнились от моего развода, каждый день это обсуждали. Строили какие-то планы..

Жалели. Ругали первого мужа. А я уже не могла это слышать! Единственное, что было у меня хорошего, – это Катька. Но знаешь, я уже так измучилась, что даже ребенка приласкать не могла. А Славка… Все-таки какое-то разнообразие. Ты еще молодая и этого не поймешь. – Лариса как-то странно, чуть не издевательски ухмыльнулась. – Я и не собиралась выходить за него замуж. Я ведь сразу поняла, что это будет одно мучение.

Она достала другую сигарету.

– Маме он понравился. А чего ему не понравиться – красивый парень, уж во всяком случае, покрасивее меня. Если смотреть со стороны, я ему вообще не пара. Ты же знаешь, у него руки золотые, если бы он только хотел работать; – Женщина вздохнула. – Он все время врал… Говорил, что вместе с другом организует фирму по ремонту холодильников. Познакомил со своими родителями. Я увидела, что у него семья солидная. Все-таки свое дело у них было, маленькое, но свое. Я еще надеялась, что отец возьмет его работать к себе. Как твоего Стаса. Зря надеялась, дура. Но как тут было со стороны понять, что Славка для них уже отрезанный ломоть?

– Я этого до сих пор не поняла, – неуверенно вступилась за деверя Таня. – Он бесшабашный, это верно. Но ведь это не значит, что Славка конченый человек. Он просто еще.., не вырос.

– Вырос! – резко бросила та. – Вырос негодяй и бездельник!

Таня замолчала. Возражать Ларисе было глупо.

Особенно когда та в таком состоянии. «Но почему я осуждена все это выслушивать? – Она украдкой скосила взгляд на свои часы. – Боже мой, третий час… А я вчера встала в семь утра. Не могу больше. Сейчас усну». Но тут Лариса сказала нечто такое, отчего у Тани сон сразу прошел.

• Предыдущая
• 35/93
• Следующая