Тамбур - Малышева Анна Витальевна - Страница 50

• Предыдущая
• 50/79
• Следующая

— Там я встретил девочку, — робко продолжал Сергей. — Она живет в одном тамбуре с этим парнем и с тем, кого он убил. Та сказала, что парень убил своего соседа и теперь… Потом ко мне вышла ее мать №дала ваш телефон. И я решил позвонить, хотя это меня никак не касается. — Мужчина покачал головой. — Простите, но я никак не могу выкинуть его из головы. И работы по горло, и жена больна, и детей почти не вижу… А все равно думаю о нем.

— Во сколько вы его видели?

— Около полуночи.

— А точнее? — Голубкин подался вперед. Эта деталь его очень заинтересовала. Ведь было уже точно доказано, что Исаев перерезал себе вены около трех часов ночи, уже в пятницу. Врачи допускали временное расхождение в полчаса — не больше. Около полуночи у него рука была в крови — а спрашивается, в чьей?

Эксперты, обследовавшие тело Боровина, называли время смерти от 23.00 в четверг до 1.00 в пятницу. При этом учитывалось, что труп был обнаружен Татьяной Кривенко у батареи, так что могла быть допущена небольшая погрешность. Однако, как ни крути, а кровь, которую незадолго до полуночи этот мышеобразный свидетель видел на руке у Дани, могла принадлежать только Боровину. Которого, как тот сам признался, парень и убил. Свидетель оказался куда более ценным, чем ожидал Голубкин.

— Точнее? — Сергей сильно волновался, сидел как на иголках. Он ничего не ел, заказал только скверный чай из пакетика, да и к нему не притронулся. — Наверное, было совсем поздно… Полночь, скорее всего. Я часто возвращаюсь поздно…

Он нервно теребил кончик дешевого синего галстука.

— И вы можете дать письменные показания, что у парня рука была в крови? — Голубкин проглотил последний кусок пирожка и едва не подавился. — Именно в это время? В том месте? И он выглядел именно так, как вы говорите — в деловом костюме?

— Да-да, — нервно кивнул Сергей. Ему все больше не нравилось, что он ввязался в это дело. Знала бы жена! Алена все еще лежала в постели, даже фильмы не хотела смотреть. Порою человек настолько устает, что ему даже отдыхать лень…

— А вы опознаете его?

— Парня этого? — Сергей судорожно оттянул запястье и взглянул на часы. — Да. Мне пора на работу.

Простите!

— Поехали, — Голубкин решительно встал и отшвырнул ногой легкий пластиковый стульчик. — Вы его опознаете, а потом подпишете показания.

— Но я… Меня уволят!

Следователь решительно гарантировал, что ничего подобного не случится. Напротив — после того, как он покажет начальству бумаги, из которых будет следовать, что Семенихин оказал большую помощь в раскрытии дела об убийстве, его авторитет на работе сильно возрастет. Говоря это, Голубкин несколько посмеивался. Да и Сергей не слишком верил его утешительным речам — он проклинал себя за то, что все-таки решился позвонить Разве этого он добивался? Половина рабочего дня — псу под хвост! Алена с ума сойдет, когда у знает. А потом . Какое ему дело до этого парня?!

И все-таки он поехал. Сергей совершенно не умел возражать, особенно тем людям, которые стояли выше его на социальной лестнице. А таковыми он считал практически всех.

— Господи, — Галина стиснула виски руками, глядя на истошно звонящий телефон. — Еще одна ночь, еще одна каторга! Вот не возьму трубку и все!

Однако взяла и сказала привычные фразы, и дала пару советов — все, как во сне. Илья вернулся, и они все делали вид, будто ничего не случилось. Однако о том, что у него есть другая женщина, все-таки упомянули.

Это было сегодня вечером, перед ее отъездом на работу. Юлия накрыла стол, но уже без особого старания. Спасать, по ее мнению, было нечего. Илья поел и даже поблагодарил. Потом она наскоро перемывала посуду, каждый миг ожидая, что муж поднимется из-за стола и уйдет. Но тот сидел, хотя чай был давно выпит. Он заговорил первым. Сказал ей в спину (Юлия упорно не оборачивалась), что любой человек имеет право на нервный срыв. Ей ли не знать? Вот и у него срыв. Да, есть другая.

Юлия сжала зубы и с особенной тщательностью вымыла последнюю тарелку. Протерла раковину, закрыла дверцы кухонного шкафа и наконец обернулась. Она сама поражалась тому, как холодно приняла это признание.

— Есть — ну и хорошо, — спокойно сказала она, глядя не на мужа, а в темное окно. — Поздравляю.

— Тебе все равно?

— Почти.

Тут она солгала. Ей было уже СОВСЕМ все равно.

За последние дни она так устала думать о том, как спасти семью, что все чувства атрофировались. Как ни странно, на работе ей это даже помогало. Чем меньше думаешь о себе, тем больше — о других.

— Послушай, — Илья встал и сделал попытку обнять ее. Юлия отшатнулась, и он опустил руки:

— Я тебе настолько противен?!

— Не трогай меня, — так же ровно ответила женщина. — Я внимательно слушаю. Есть другая. Я поняла. Что еще?

Тот смолчал. Она прислушалась к себе и поняла, что ей уже далеко не так больно, как в тот день, когда Оля сообщила, что у папы есть любовница. Да в принципе вообще не больно. Значит, отметила про себя Юлия, семья стала чистейшей формальностью. Они вместе только потому, что есть дочь.

— Ты не права, — после паузы сказал Илья. Он выглядел неважно — осунулся, казался старше своих лет. «Не красит тебя новый роман!» — злорадно подумала Юлия.

— Только и делаешь, что даешь советы другим, — продолжал он, — а обо мне совсем не думаешь!

— Это она тебе внушила? — язвительно заметила жена. — Знаешь, я могу запросто предсказать тебе судьбу, хотя гадалкой никогда не была. Она будет милой и пушистой. И каждый раз, когда вы видитесь, станет намекать, что я — холодная и жестокая стерва, которой на тебя плевать. А это пиковая ситуация. Я точно в проигрыше.

— Погоди… — Он выглядел растерянным, и тут бы ей остановиться — лед начал ломаться, но Юлию понесло:

— Это ты погоди! — Она рывком стащила фартук и бросила его на стол. — Значит, я не думаю о тебе? Значит, холодная стерва подарила тебе цветы, на которые ты даже не посмотрел, взяла билеты на мюзикл, на которые ты наплевал? Значит, я не прогибалась перед тобой все последние дни, не готовила тебе вкусные ужины, не чистила тебе ботинки, не стирала рубашки? Да…

Она прикрыла глаза ладонью. Ей казалось, что сейчас брызнут слезы, но удалось сдержаться.

— Да, куда как хорошо! — прошептала она, отнимая руку и глядя ему в лоб. В глаза смотреть не могла — ее трясло от ярости. — Ты думаешь, я остаюсь с тобой по одной банальной причине, что у нас ребенок. Но Ольге уже четырнадцать. Она все видит и понимает. И она без тебя не пропадет! И между прочим, именно Оля и сказала мне, слепой идиотке, что у тебя есть любовница!

Не учи ученого — она и сама может нас кое-чему научить!

— Оля?! — У него был совершенно ошеломленный вид. — Откуда она…

— Молчи!

Юлия рывком отстранила мужа и прошла в спальню. Илья побежал за ней. Она уже опаздывала на работу. Сняла халат, натянула свитер и брюки. За пятнадцать лет совместной жизни она разучилась стесняться мужа и без всяких эмоций одевалась при нем. Но сегодня он ее раздражал.

— Что тебе нужно? — Она застегнула брюки и взяла пудреницу. — Не насмотрелся еще?

— Я люблю тебя, — пробормотал тот и снова сделал попытку ее обнять.

— Что?! — И тут наконец брызнули слезы. Юлия задохнулась и зажала рот рукой. Потом рассмеялась:

— И вот такой дешевкой ты отделываешься от меня, после того как завел телку на стороне?! Да пропади ты пропадом! Ненавижу!

— Юля! — крикнул он, — ты же и сама еще меня любишь! Но пойми, мы так редко видимся!

— И это достаточно веская причина, чтобы пойти на сторону? Пусти! — Она оттолкнула его. — Мне в девять надо сидеть на телефоне. Отдыхай, развейся.

Съезди к ней.

— Да я не хочу к ней…

Это было последнее, что она услышала. Рванула дверь, на ходу схватила куртку и бросилась вниз по лестнице.

И вот теперь сидела у телефона, корила себя за глупое поведение («кому нужен рецепт, чтобы разрушить семью, обращайтесь ко мне!») и ждала нового звонка.

• Предыдущая
• 50/79
• Следующая