Стриптиз перед смертью - Малышева Анна Витальевна - Страница 52

• Предыдущая
• 52/79
• Следующая

– Да что ты?! Какая нежная забота с его стороны! Гулял с богатыми шлюхами и, оказывается, даже делал им детей!.. Вот это забота, я понимаю!

– Ариф просто очень хорошо знаком с правилами охоты.

– Что ты имеешь в виду?

– Он старался отдалить тот срок, когда возьмутся за тебя.

– То есть…

– Он специально завел эту девку, хотя она ему не нужна и даже опасна. Понимаешь? Неужели ты думаешь, что в том положении он еще мог думать о романах?!

– А кто его знает… – задумчиво протянула Лена. – Он человек веселый…

– Может быть, ты все же сможешь понять! – Фатиха явно начинала сердиться. – Я же тебе объясняла, по какому принципу ведется охота. Сперва убивают самых отдаленных людей, потом все более близких… Ну? Чем больше у человека отдаленных связей, тем позже очередь дойдет до тех людей, которые ему действительно дороги.

– Ты хочешь сказать, что-с той девушкой тоже что-то случилось? – Лена сама поразилась, как легко она это сказала. «Привыкаю, что ли?! – мелькнуло у нее в голове. – Столько зверств вокруг, что еще одно преступление не имеет значения…»

– В начале июня ей устроили автокатастрофу. Именно это был первый сигнал Арифу, а вовсе не Наташа Гарина.

Лена долго молчала. Эта смерть была для нее уже совершенной абстракцией. О Гариной она хотя бы знала то, что они вместе жили в общаге. Об этой девушке – ничего вообще. Никогда, даже случайно, они не могли видеться. Что общего у бедной студентки и дочки директора молокозавода? Прибавилась еще одна жертва. Только и всего. А Фатиха молчала, явно ожидая ответа. Лена взяла сигарету и закурила. Помолчав, сказала:

– Это все? Или у тебя в запасе есть еще парочка трупов?

– Пока все.

– Значит, мне надо благодарить Арифа? Так это понять? Охота началась не в июле, а в июне?

– Да. Если точно – второго июня.

– Значит, если бы не эта бриллиантовая принцесса, я бы уже была мертва?

– Наверное, да.

– А кто ее убил? – поинтересовалась Лена. – Тот же человек или другой?

– Тот же.

– Он бывает у Мухамеда?

– Был один раз.

– Это Зияд?

– Ну что ты. Я же тебе сказала, у этого человека семья в Сирии, а у Зияда здесь. Я вижу, что ты все еще пытаешься узнать, кто это такой. Зачем? Забудь о нем.

– Но я хочу хотя бы знать его в лицо!

– И что тебе это даст?

– Я должна знать, как выглядит тот человек, которому поручено меня убить.

– Ему еще никто ничего не поручал насчет тебя, – вздрогнула Фатиха.

– А все же?

– Ничего страшного в нем нет. Довольно хорошо говорит по-русски. Правда, это единственное его достоинство. Я же тебе сказала – это зверь. Что тебе еще нужно?

Лена вдруг не выдержала, затряслась, закрыла лицо руками и уронила на пол сигарету. Фатиха сперва погасила и выбросила окурок в окно и только потом сказала, не прикасаясь к Лене:

– Не устраивай истерик. Лучше будем спать.

– Как спать?! – рыдала Лена. – Как я могу спать?! Господи, как мне все надоело!

– А мне надоело успокаивать тебя!

– Так не успокаивай!..

– Если я брошу тебя в таком состоянии, ты натворишь глупостей, – холодно ответила та.

В ее голосе была такая злоба, что сердце у Лены сжалось. Неужели она не ошиблась в своих предположениях и Фатиха не та, за кого себя выдает? Она говорила так, словно готова была ее ударить… Лена отняла руки от лица и опухшими глазами постаралась рассмотреть Фатиху в сумраке. Но увидела только черное пятно ее волос и белизну ночной рубашки. Сипло сказала:

– Ты меня считаешь дурой, я вижу. Какие глупости я натворю без твоих советов? Дай мне спокойно поплакать. Не нужны мне твои успокоения. Никогда и никто так со мной не обращался, как ты!

– Мне тебя жалко. – Голос у Фатихи по-прежнему был ледяной и злой. – Ты думаешь только о себе, хотя изображаешь из себя добрую и сострадательную девочку. Плачешь над своей подругой, над собой, над детьми. И конечно, считаешь, что твои неприятности хуже всех на свете.

– Да? А как я должна считать? Фатиха промолчала.

– Ну скажи, ты же хочешь мне что-то сказать! – настаивала Лена. Она не могла остановиться, ее переполняло раздражение, недоверие, злоба. – Я так хочу узнать твое мнение!

– Ничего ты обо мне знать не хочешь! – резко ответила та. – Ты все только о себе и думаешь. Мои неприятности, моя боль – это для тебя не существует. Все эти дни я пытаюсь как-то удержаться от самоубийства, мне не меньше твоего нужна поддержка. А вместо этого я нянчусь с тобой и вытираю твои слезы.

Слезы у Лены в самом деле высохли. Она вспомнила первую ночь, когда Фатиха рассказала ей о своей любви, когда эта девушка окаменела от горя, узнав о смерти Сафара. Вспомнила, что действительно ни разу не видела ее слез за все остальное время. Вспомнила свои жестокие слова, которые невольно вырвались, когда они ушли от Сайды. Впервые ей пришло в голову, сколько раз она задевала Фатиху своим бесчувствием по отношению к ней. «Мне нужна от нее только помощь, только поддержка… – поняла Лена. – Это же видно по мне. Я этого даже не скрывала. А ей хватило бы ласкового слова, моего сочувствия… Но она мне кажется такой сильной, такой жесткой, даже жестокой, что я и не думала чем-то ей помочь… Она вела себя как ангел, а я…»

– Послушай… – нерешительно начала Лена. – Я свинья, я совсем забыла…

– Я никогда не выпрашивала жалости!

– Но пойми меня, я так боялась за детей…

– Я только и делала, что понимала тебя.

– Прости…

– Не за что мне тебя прощать. Каждый думает только о себе.

Что могла ответить Лена? Она знала, момент упущен. Нельзя убедить человека, что сочувствуешь ему, если долгое время ты о нем даже не думал.

– Давай спать, – Фатиха легла и отвернулась. Лена тоже улеглась, но глаз не закрывала. Она лежала, глядя на серый квадрат окна, вдыхала прокуренный воздух, ощущая ноющую боль в области сердца… Никогда ей не было так плохо и одиноко. Начинался рассвет, во дворе каркали вороны. Наконец она не выдержала, прошептала:

– Ты спишь?

Фатиха не ответила, лежала по-прежнему отвернувшись, дышала ровно.

– А тот парень, который убил всех девушек… – робко предположила Лена. – Может быть, он и Сафара убил?

Уж эта тема не должна была оставить Фатиху равнодушной. Но вопрос, казалось, не произвел особого впечатления на нее. Лена напряженно ждала, и через некоторое время та все же подала признаки жизни – пошевелилась, будто устраиваясь в постели поудобнее, и спустя полминуты сказала:

– Это мое личное дело. Давай спать.

Фатиха шла по длинному коридору. По обе стороны в раскрытых дверях виднелись складские помещения. Здесь было довольно прохладно, хотя на улице стояла удушливая жара. Фатиха уже была в этом магазине как-то раз. Сафар все время работал здесь, все годы, пока жил в Москве, и она как-то приехала к нему, вернувшись с каникул из Дамаска. Передала приветы от матери, посылку с домашними лакомствами – он был большой сластена. Теперь ей вспоминалась та встреча. Подручный возился в подвале, где стояли ящики с товарами, покупателей в тот час не было. Она пришла, он сварил ей кофе, усадил, долго беседовали о Дамаске, он дружески улыбался, спрашивал об учебе… Если бы она не любила его, ей было бы так хорошо! Но каждой фразой, каждым движением, каждым взглядом он давал ей понять, что никогда не заинтересуется ею как женщиной, никогда не посмотрит на нее по-другому. И она страдала, поддерживая светскую беседу. Даже нашла в себе силы спросить, как поживают его дети. И он показал ей фотографии. О секте они не сказали ни слова. Говорить об этом вообще было не в обычаях. «Это было бы так же глупо, как обсуждать при встрече нашу национальность или наши имена…» – думала она.

…Фатиха подошла к двери, за которой находился нужный склад. Открыла ее не постучав. Вошла, огляделась. В закутке, где раньше всегда сидел Сафар, слышались голоса. Говорили по-русски, мужчина и женщина.

– Кто здесь? – услышала она.

• Предыдущая
• 52/79
• Следующая