Стриптиз перед смертью - Малышева Анна Витальевна - Страница 49

• Предыдущая
• 49/79
• Следующая

– Что можете сказать о ее друге?

– Вы о Сергее? Да ничего. Неприятный тип.

– Вот как? Чем же он так неприятен?

– Он тянул с Инны деньги.

– При вас?

– При мне он намекал ей, что она теперь нашла другой источник для вложения капитала. Имел в виду меня. Боялся, что я буду брать у Инны те деньги, которые раньше доставались ему. Он практически жил за ее счет. Но я ни копейки не брала. Честное слово.

Она снова стала кусать губы, лицо у нее было серое, взгляд пустой. «Наркотики? – соображал следователь. – Надо подумать».

– Инна знала, к кому вы переезжаете?

– Да.

– Я имею в виду, она была знакома с вашим родственником или с кем-то из его друзей?

– Абдулла, вы его видели, учился в нашем институте. Так что внешне она его знала. Но знакомы они не были. Также она знала моего мужа, но тоже не слишком близко. Больше… Не знаю.

– А с Натальей Гариной она была знакома?

– Кто это? – встрепенулась девушка У нее на лице было такое искреннее удивление, что следователю захотелось вздохнуть.

– Наталья Гарина – тоже студентка вашего института.

– Не знаю такой. Может, видела, но имени не помню… Постойте. Я же давно закончила институт. Могла вообще не видеть ее. На каком она курсе?

– Уже ни на каком. Наталья Гарина была убита в общежитии второго июля, в прошедшее воскресенье, накануне вашего приезда в Москву.

Лена долго смотрела на него, словно пытаясь осмыслить его слова, потом прошептала.

– Первый раз слышу о ней.

В принципе это сходилось с тем, что следователь узнал в общежитии. Лена никогда не дружила с Гариной, вряд ли обращала на нее внимание. Но казалось странным, почему никто не просветил девушку, что одна из студенток забеременела от ее законного супруга. Такие новости расходятся быстро.

– Значит, с Гариной вы не были знакомы, ничего о ней не знаете, в первый раз слышите от меня?

– Да.

– Вы много общались с бывшими подругами по институту?

– Нет. Я всех потеряла из виду. И слишком много было проблем, чтобы с кем-то общаться, налаживать старые связи. Оставалась только Инна, но и с ней я всего пару раз говорила по телефону за последние годы. В сущности, между нами уже была не дружба, а тень дружбы…

– Вы имеете в виду ее желание достать для вас денег?

– Да, и ее желание пожертвовать для этого своей гордостью.

– Хорошо. Если вы ничего о Гариной не слышали, у меня все вопросы кончены. Остались мелочи. Кто живет в квартире, кроме вас и хозяина?

– Его друзья иногда ночуют здесь. Исса и Абдулла. Фатиха – сестра моего мужа, недавно приехала. Пока тоже живет здесь. Я и мой сын и сам Мухамед. Все относятся ко мне хорошо.

И снова что-то странное, заученное промелькнуло в ее тоне, когда она произносила эти слова. Она закурила вторую сигарету, поморщилась.

– Вы себя плохо чувствуете?

– Нездоровится в последние дни. Я совсем не переношу жару.

– Как же вы собираетесь жить в Сирии? – спросил следователь, выключая диктофон и поднимаясь.

– Время покажет, – ответила она и тоже встала. – То, что вы мне рассказали, ужасно. Я…

Но ничего не прибавила. Следователь внимательно смотрел на нее, потом сказал:

– В ближайшее время я приглашу вас. А пока постарайтесь все-таки что-то вспомнить. Вы были последним человеком, с которым ваша подруга была откровенна. Так мне кажется. В клубе она не рассказывала о своих проблемах. Может быть, что-то прояснится насчет того человека, у которого она думала занять денег.

– Я все вам рассказала.

– Хорошо. Да, забыл! Чтобы выяснить ваш адрес, мне пришлось позвонить вашей матери в Питер. Она беспокоилась. Возможно, она вам позвонит.

– Не стоит обо мне беспокоиться, – безжизненно ответила девушка, провожая его к дверям комнаты. – У меня все хорошо.

– Я сделала то, о чем ты меня просила.

Лена говорила тихо, она уже привыкла так говорить – почти без голоса, только шевеля губами. Никто бы не расслышал ее слов, кроме Фатихи. А та умудрялась слышать на расстоянии нескольких шагов. Лена сидела на постели, Фатиха стояла у окна, придерживая рукой створку, глядя на ночную улицу. На ее лицо падал свет фонарей, очерчивал профиль, какой-то птичий, заостренный, сухой. Сашка в эту ночь снова спал с Иссой – наотрез отказался ночевать с матерью, хотя той было страшно отпускать его от себя.

– Но что мне теперь делать? – продолжала Лена. Ей казалось, что она натворила нечто ужасное. Не может быть, чтобы ничего нельзя было рассказать следователю! Эти люди пришли, чтобы ее спасти, а она им врала, как будто хотела выгородить преступников. И теперь она сообщница.

…Когда в дверь позвонили, Фатиха и Лена были на кухне. Лена никак не могла опомниться от визита к Сайде, от несчастной заморенной Оксаны, тяжесть которой она еще как будто ощущала на своих руках. И вот в руках ничего уже не было, ей было приказано молчать и ждать. Но чего ждать? До каких пор ждать? Фатиха пошла открыть дверь, а Лена даже головы в ту сторону не повернула. «Еще какие-то гости пришли… – подумала она. – На меня поглазеть». Ей это было уже совершенно все равно. Но тут на кухню влетела Фатиха, шепнула, что явилась милиция и если Лена хочет сохранить жизнь себе и ребенку, она должна молчать обо всем, обо всем буквально, об Оксане, о секте, о муже… Лена тупо восприняла это указание и даже ничего не успела ответить, ни «да», ни «нет», тем более что Фатиха тут же снова унеслась. Потом ее позвали, а потом последовал тот бессмысленный допрос, во время которого ей было так тошно, что она на миг потеряла сознание. Ее спрашивали о бессмысленных вещах, и по этим вопросам она догадалась, что следователь не знает ровным счетом ничего. К чему было упирать на того знакомого, к которому Инна пошла, чтобы занять денег? Подозревают этого человека? Ни слова о том, что ее убили арабы, ни слова… И следователь даже не догадывался, что говорит со смертницей, которой осталось жить еще неделю-другую, а потом ее убьют, как и неизвестную ей Наташу Гарину, как Инну… Лена ничем себя не выдала, ни на кого не донесла, не вымолвила по своей инициативе ни слова. Думала ли она, что, когда явится милиция, о которой она так мечтала, придется молчать?

– Скажи, – обратилась она к Фатихе. – В твоем приказании молчать был хоть какой-то смысл? Или ты испугалась за своих родственников и друзей?

Та передернула плечами:

– Моя горячая мечта – избавиться от родственников и друзей, – ответила она. – Но я знала, что тебе посоветовать. У меня уже есть опыт в таких делах. Если бы ты все рассказала, никогда бы не спаслась.

– Глупости. Их бы арестовали!

– Ну и что? Этих арестовали бы, а другие?

– Они бы выдали других.

– Никогда.

– Они что, все герои, да? – разозлилась Лена. – Абдулла такой трус, он первый бы все рассказал про вашу дорогую секту! И адреса бы назвал! Я его хорошо знаю!

– Абдулла трус и дурак, но он молчал бы, даже если бы его пытали.

– Не верю!

– А ты поверь. У него на родине остались родственники.

– Ну и что?

– Их убили бы другие члены секты. Нет, ты не понимаешь. Никто никого не выдает. Представителям властей тем более. Никогда такого не было.

– Ты слишком их идеализируешь!

– Да нет, я просто их знаю. И лучше, чем ты, ты прожила с Арифом несколько лет, но ты совсем не знала его. Как же ты можешь говорить, что знаешь людей, с которыми разговаривала раз десять?

– Но пусть бы хоть этих забрали, мне все равно, что там дальше будет с вашей сектой… Только бы на свободу!

– У тебя никогда не было бы свободы. Даже если бы их всех забрали, посадили в тюрьму, а тебя отпустили в Питер с ребенком, ты все равно умерла бы и сына не спасла. Ведь они бы узнали, что ты выдала их. Тебя нашли бы другие и убили уже без всяких отсрочек. А вот если Ариф появится, тебя отпустят на свободу и никто к тебе больше пальцем не прикоснется.

Лена зажмурилась от боли и бессилия. Ей уже не верилось, существует ли этот проклятый Ариф на самом деле? Где же он? Почему спокойно терпит, что ее тут держат? Ну пусть ему на всех наплевать, но она и сын… Фатиха обещала, что он появится. Но Лена была уже не так в этом уверена. Фатиха требовала терпения… Она-то могла ждать. До нее на очереди еще сама Лена, Сашка и Оксана…

• Предыдущая
• 49/79
• Следующая