Разбитые маски - Малышева Анна Витальевна - Страница 50

• Предыдущая
• 50/78
• Следующая

«Что со мной творится? Похоже, будто и впрямь сидишь на диете. Есть нельзя, а хочется. А тут звонить нельзя, а думаешь только об этом. Я правильно сказала ему, что это алкоголизм, а не любовь. Или булимия. Не об этом надо думать, это чепуха. Куда хуже, что я вляпалась в настоящие неприятности. Они у меня точно будут, если Филимонову отыщут на юге. И если все-таки потребуются договора. Ну что я скажу? Как оправдаюсь?»

– Мать, воскресенье, – напомнил ей супруг.

Она согласно кивнула: помню, в такой день о работе не думают. Дочь пристально взглянула на нее, будто могла прочесть тайные мысли матери. В ответ Камилла показала ей язык.

– А меня за это ругаешь! – возмутился старший сын. – А сама-то!

Младший уронил под стол маленького Тигру. Начали подавать обед. Откуда-то налетел ветер, и кафе заволокло дымом. Камилла прикрыла глаза, отхлебнула пива, поморщилась. Попробовала шашлык, разжевала один кусок и неожиданно отодвинула тарелку. Горло сдавило так, будто снова подступали слезы.

– Что-то есть не хочется, – глухо сказала она. – Жарко!

Все застыли с поднятыми пластиковыми вилками. Она впервые отказывалась от еды.

– Ты здорова? – осторожно спросил муж.

– Да. – Она грузно выбралась из-за шаткого столика. – Мне просто кое-куда нужно.

Женщина вышла из-под навеса кафе и направилась в сторону туалетов. Спиной Камилла чувствовала взгляды, которыми провожала ее семья. Муж обеспокоен, дочь явно догадалась, что мать думала «о нем» Младшие ничего не поняли, у них есть Тигры, газировка, вкусные шашлыки, «мертвая петля» и весь этот солнечный долгий день, самый долгий в году. То, что называется детством.

Возле туалетов выстроилась очередь, но Камилла туда и не собиралась. Она прошла мимо павильона, где демонстрировали пауков и рептилий, миновала киоск со сладкой ватой, нашла свободное место на скамейке. За ее спиной по изогнутым рельсам несся «Дикий поезд» – «американские горки» для тех, кто помладше. Дети с упоением визжали, вцепившись в железные поручни, старательно увеличивая страх коллективным криком. Их волосы взметал горячий ветер, несущий с собой запах жареного мяса, поп-корна и навоза. У ограды томился крохотный пони с длинным пыльным хвостом. Камилла сочувственно на него взглянула, она любила все маленькое. Достала из сумки телефон и набрала номер.

Ей никто не ответил ни с первой, ни со второй попытки. Она посидела еще немного, выкурила сигарету. Решила, что ничем не рискует, если попробует позвонить и по другому телефону.

На этот раз ответила женщина. Ольга сказала традиционное «Алло?», и Камилла тут же дала отбой. Сердце почему-то колотилось, она слышала его удары, несмотря на рев аттракциона. Женщина слегка прикрыла глаза. «Вот и все. Не плачь, разве не этого ты добивалась? А сейчас вставай, возвращайся к своим. И съешь этот чертов шашлык, даже если он встанет тебе поперек горла!»

Шашлык она съела.

В полдень женщина закончила стирку и вышла на лоджию с полным тазом мокрого белья. На шее у нее болталось цветастое ожерелье из прищепок. Она повесила его на гвоздик, торчавший из деревянной рамы, и принялась развешивать простыни на солнце. Ей то и дело приходилось отмахиваться от мух, назойливо лезущих в самое лицо. Женщина раздраженно встряхнула полотенце и подумала, что у них, на пятнадцатом этаже, насекомых всегда было мало. Откуда они взялись сегодня?

Она успела развесить почти все белье, когда случилось маленькое происшествие. Женщина задела локтем раму, та качнулась, открывшись наружу, веревка с прищепками соскользнула с погнутого гвоздя и упала вниз.

– Чтоб тебя! – расстроилась хозяйка, перевешиваясь через край лоджии, чтобы разглядеть, куда упали прищепки.

Дом был выстроен уступами – первый был между пятым и шестым этажом, второй – между десятым и одиннадцатым. Выше поднималась гладкая семиэтажная башня. Женщина сразу разглядела свою пропажу – прищепки лежали чуть левее, посреди залитого смолой уступа. Нечего было и думать их достать, разве что обратиться к соседям на одиннадцатом этаже? Но она поселилась здесь совсем недавно и почти ни с кем не была знакома.

Женщина все еще горевала о прищепках, когда обратила внимание на странную деталь – недалеко от ее пропажи, почти на краю уступа, под рекламным щитом, лежала груда белья. Наверное, белье унесло с какого-то балкона – здесь, на высоте, всегда был ветер, даже в тихую погоду.

В следующий момент она поняла, что это вовсе не белье. Не может белье лежать такой странной кучей, не может оно так походить на скорченного человека. Не может…

Она зажала рот ладонью и бросилась обратно в квартиру. Отдышавшись, призвала на помощь свекровь Вместе они приняли единственно верное решение – не бежать по соседям, выясняя, чей это домочадец расположился на крыше в такой странной позе, а немедленно звонить в милицию.

Труп вытащили с крыши через одну из лоджий одиннадцатого этажа, хозяева которой в это время зажимали носы и все-таки не отводили взгляда от накрытых брезентом носилок.

– Вы что же, не заметили тела? – спросил у них оперативник.

Тот же вопрос он задавал всем жильцам верхних этажей, чьи окна выходили на уступ. Народу в этих квартирах обнаружилось на удивление мало. В основном это были временные жильцы. Картина, обычная для окраинных, недавно выстроенных районов со слабо развитой инфраструктурой. У настоящих хозяев квартир было где-то другое жилье, возможно расположенное более удобно. Здесь, на самой окраине города, они предпочитали бывать, собирая плату с постояльцев. Свидетели из них были никудышные.

– Ну конечно, никто ничего не видел, а если видел, так никуда не позвонил, – подвел итоги оперативник.

– У большинства нет московской регистрации.

Однако мужчину, лежавшего на крыше, все-таки удалось опознать. Согласно нескольким свидетельствам, он тоже был временным квартиросъемщиком и жил на последнем, семнадцатом этаже. Женщина, уронившая прищепки, несколько раз ездила вместе с ним в лифте.

– Симпатичный, вежливый – Она тяжело вздохнула. – Всегда спрашивал, куда мне нужно, и сам нажимал кнопку.

– Давно он тут поселился?

– Да нет, пару месяцев назад.

Поднялись наверх, попробовали войти в квартиру, но дверь оказалась заперта. После осмотра замков выяснилось – верхний защелкнут. Это можно было сделать, сильно хлопнув дверью. Сама дверь была хлипкая, «картонная», и замок удалось отжать от косяка долотом, которое позаимствовали у соседа по площадке.

Этот же сосед сообщил более развернутые сведения о покойном. Нет, знакомы не были, имени его он не знает. Иногда вместе поднимались в лифте. Жил тот мужик, не буянил, вроде бы не пил. Иногда к нему приходила полная эффектная женщина.

– Жена?

Он покачал головой:

– Кто ее знает? Но не хозяйка, не Люда. Она тут никогда и не жила, сразу стала сдавать квартиру, как только получила. Это уже третьи жильцы.

Телефона Люды у него не оказалось. Принялись устанавливать личность и координаты хозяйки. В это время остальная часть группы осматривала квартиру. Сразу бросился в глаза довольно дорогой компьютер. Он был подключен к Интернету и в данное время находился в режиме ожидания. На столе в кухне стояли две пустые бутылки дешевого московского коньяка. Продуктов в старом, слабосильном холодильнике почти не было. В пепельнице лежал один окурок. Сигарета была дорогая, со следами помады на фильтре. Ее приобщили к делу вместе с бутылками. В раковине стояло несколько грязных тарелок, под раковиной обнаружилось полное мусорное ведро, которое из-за жары издавало жуткий запах. Его содержимое вывернули в пакет для мусора и тщательно завязали, чтобы осмотреть позже.

В кожаной куртке, висевшей в прихожей, нашлись документы покойного. Паспорт принадлежал Владыкину Виталию Ивановичу, 1959 года рождения, москвичу, разведенному, женатому вторично, имеющему от первого брака дочь пятнадцати лет. В той же куртке обнаружилась небольшая сумма денег, ключи (которые подошли к замкам), несколько зубочисток, футляр с очками и билет на метро.

• Предыдущая
• 50/78
• Следующая