Отравленная жизнь - Малышева Анна Витальевна - Страница 77
- Предыдущая
- 77/94
- Следующая
– Значит, это было где-то без десяти час, – задумчиво говорила она. – Я запирала дверь и тут услышала шаги на лестнице, кто-то спускался. Диана тоже посмотрела наверх. Знаете, это всегда немного неприятно, ведь уже была ночь, шофер наш уехал…
Мало ли кто шляется? Давно пора поставить кодовую дверь на подъезд.
По лестнице спускалась женщина в длинном темном пальто, обмотанная до ушей бесформенным бежевым или серым шарфом. Она шла торопливо, слегка пошатываясь, прихватывая рукой перила. Выглядела так, будто выпила. Проходя мимо женщин, она едва взглянула на них. Сейчас, глядя на Ларисины фотографии, Алла вдруг вспомнила ее темные, обведенные усталыми тенями глаза.
– Да, теперь я вообще, отчетливо вспоминаю!
Гладкая прическа, волосы у нее черные, видимо крашеные. – Алла охотно пустилась в подробности. – Рот она прятала в шарфе. Вообще навертела шарф так, что пол-лица не видно. Замерзла. В тот день было очень холодно. Пальто у нее темное, узкое, длинное. Почти до щиколотки доходило. На ногах ботинки и носки, я точно помню, что удивилась – даме-то явно за сорок, а обута по-молодежному. Она вышла из подъезда, и больше я ее не видела.
– Так это она? – Следователь еще раз показал Алле снимок.
– Да, кажется, – кивнула та. – Присягу давать не хотелось бы, но так, в личной беседе, могу подтвердить.
Однако следователь огорчил ее, сообщив, что показания придется дать в более официальной обстановке и подписать.
– Бояться вам нечего, женщина эта уже ни для кого не опасна. – Он попросил у Аллы паспорт и записал ее домашний адрес и телефон. – И пожалуйста, дайте координаты этой вашей бухгалтерши.
Идет?
Он заметно повеселел, зато Алла поникла. Она вздохнула, но отпираться не стала и согласилась дать официальные показания, как только ее об этом попросят.
Диану отыскали в тот же день, ближе к вечеру.
Она рассмотрела предложенные снимки и неуверенно сказала, что сходство есть, однако ей кажется, что женщина была другая. Следователь занервничал – что они в самом деле?! Сговорились, что ли?
– Вы же профессионал, – любезно сказал он Диане, жгучей даме лет сорока пяти. – Сами сказали, что давно работаете в парикмахерской сфере.
Должны разбираться во внешности, знать, как ее меняют. Верно? Так укажите конкретно – что в этой женщине не так? Прическа? Одежда? Или еще что-то более важное?
Диана долго мучилась, разглядывая снимки, но в конце концов заявила примерно то же, что и Матвеев: дама на снимках выглядит свежее, намного моложе и привлекательнее, чем в жизни. Та, которая спускалась по лестнице, показалась ей то ли пьяной, то ли больной… И уж конечно, не такой молодой.
– Я не обратила внимания, была она накрашена или нет… В подъезде не такой уж яркий свет, а время было позднее, и я так устала, что глаза просто не смотрели, – задумчиво протянула Диана. – Конечно, косметикой и переменой прически можно многого достичь… И все-таки не знаю, та женщина это или нет. Чересчур много перемен. И стиль одежды другой, и прическа, словом – все, все…
Она тоже запомнила, как была одета дама, спускавшаяся по лестнице. Описала ее пальто, грубые ботинки, гладкую прическу, бежевый, крупной вязки шарф… И этот мимолетный взгляд – одновременно равнодушный и настороженный, который дама бросила на них, когда они с Аллой посмотрели в ее сторону.
– Нет, она была трезвая, – решительно сказала Диана. – Просто шла как-то странно. Может, из-за пальто. Оно было очень узкое.
– У нее было что-нибудь в руках?
Диана попыталась вспомнить, но в конце концов смогла утверждать одно – ничего крупногабаритного дама с собой не несла. Если что и было, то обычная дамская сумка на плече или в руке.
Следователь и сам обратил внимание на некоторые странности в этих показаниях. Если бы он выслушал одного Матвеева, то просто решил бы, что парень крутит. Но эти новые свидетельницы – настоящий подарок судьбы. И у них-то не было никаких причин выкручиваться, он же не налоговый инспектор. Если допустить, что они видели в час ночи спускающуюся Васильковскую, то она, конечно, очень изменилась за три с половиной часа, со времени своего прошлого визита. Ведь Валентина Георгиевна описывала элегантную женщину в собольей шубке, накрашенную, ухоженную, с другой прической, в другой обуви. А в час ночи Васильковская выглядела куда более невзрачно. Зачем она переоделась и стерла косметику? Чтобы ее не опознали? Чтобы Екатерина Корзухина не узнала ее, поглядев в глазок, и снова впустила в квартиру?
И почему Васильковская, если уж пошла на кражу картин, три часа раздумывала, прежде чем вернуться замести следы? Ведь за это время Корзухина успела пожаловаться соседке и описать внешность воровки. А ведь она могла бы и милицию вызвать!
И уже ближе к ночи следователю положили на стол результаты вскрытия. Васильковская скончалась от тяжелого сердечного приступа, вызванного приемом дигиталиса – мощного сердечного лекарства.
– То же, что у Корзухиных. – Эксперт достал заключения их вскрытия. – Только у них доза была меньше. Правда, оба были крайне истощены, им хватило и этого. А сама Васильковская приняла лошадиную порцию.
На другой день, с утра, следователь вызвал Сашу.
Та сразу опознала снимки, подтвердила, что это Лариса Николаевна, спросила, не арестована ли она.
Девушка не знала, что женщина уже мертва, а следователь не стал ей этого сообщать.
– Вы говорите, что шестнадцатого звонили этой женщине? О чем вы говорили?
Когда Саша в прошлый раз дала показания, она в основном рассказывала про свои поиски Корзухина, про Юлию Борисовну и картины. Упомянула также про то, что муж Ларисы пытался ее шантажировать и просил никому не рассказывать о роли жены во всей этой истории. Свой звонок Ларисе она не утаила, но рассказала о нем скупо.
– Да, я позвонила, потому что хотела проверить – ее это телефон или нет, – пояснила девушка.
– И вы говорили лично с ней?
– Да. Я не смогла просто повесить трубку, хотя надо было… – Саша замялась. – Она пыталась меня убедить, что ни в чем не виновата. Призналась, что украла картину, но что не убивала! А насчет кражи сказала, что у нее не было другого выхода. Картина была очень ей нужна, а Катя ни за что не продавала. Лариса Николаевна упомянула про какие-то особые обстоятельства…
– Какие же? Она не объяснила?
– Она сказала, что ей очень хочется объяснить.
Или она только прикидывалась, заманивала меня.
Саша рассказала, что Лариса назначила ей встречу в кафе, в центре, но когда она собиралась, позвонила Юлия Борисовна. Что было дальше, следователю известно. Следователь записал название кафе и пообещал проверить, ждала ли ее Лариса Николаевна. Саша взглянула на него и решилась:
– Я бы сразу вам позвонила. Но все-таки решила пойти на встречу с ней. Она обещала привести самого Корзухина. Сказала, что он подтвердит ее невиновность.
– А он что-то про это знает?
– Наверное… Я знаю, что когда-то, очень давно, у них был роман. Первая любовь. Потом Иван ушел в армию, а девушка его не дождалась, вышла замуж. Кажется, так. У меня был ее портрет той поры, но Денис Григорьевич выманил его у меня.
Портрет и сейчас должен быть у него.
«Что-то я не видел там никакого портрета», – нахмурился следователь. Он видел, что Саша искренне желает помочь, но она вызывала у него некоторые подозрения. Почему Васильковская обратилась именно к ней, выбрав ее из множества практикующих реставраторов? Саша не знала этого. Почему Саша сразу не поставила его в известность, что одна из картин Корзухина сдана ей на реставрацию? Ведь об этом зашла речь при первой же их встрече, в тот день, когда убили Катину тетку. Тем не менее следователь ни разу ее в этом не упрекнул. Саша достаточно подробно описала, как она была связана грабительским договором и запугана Денисом. Кроме того, показания Саши не противоречили предыдущим показаниям, так что за это ее нельзя привлечь к ответственности. Она просто кое о чем забывала упомянуть, а теперь вносила полную ясность. Следователь подписал ей пропуск.
- Предыдущая
- 77/94
- Следующая
