Кто придет меня убить? - Малышева Анна Витальевна - Страница 46

• Предыдущая
• 46/106
• Следующая

– А… – Она лукаво посмотрела на дверь. – А твоя жена?

– При чем тут она?

– Ей не понравится, что я голая. Ведь на мне ничего нет под кофточкой:

– Подумаешь! – усмехнулся он. – Она и не такое видела.

Эти слова отрезвили Олесю. Ясный день померк в окне, юпитер светил словно через черный фильтр.

«Дура я, у него было сто таких девчонок, как ты, и чего ты себе вообразила! – ругала она себя, снимая кофточку, швыряя ее в угол. – Идиотка! Молчи теперь!»

Саша принес свою камеру, навел объектив на Олесю, пристроился чуть ниже, присел, выпрямился, вздохнул.

– Ну и что это значит? – спросил он своим рабочим голосом. – Почему такое кислое лицо? Лимоны рекламируешь?

– Макароны, – мрачно ответила она.

– Для макарон у тебя фигура не та, – издевательски заметил он. – А серьезно, почему? Я что-то не то сказал? Ты меня больше слушай.

Она молчала, только поводила глазами по комнате, стараясь не встречаться с ним взглядом. "Расплачусь сейчас, – подумала она. – Вот он обрадуется!

Удачный будет кадр! Бессердечная свинья, вот он кто…

Ему нужно только мое лицо на бумаге, только свое профессиональное честолюбие… Он, видите ли, меня открыл! Подумаешь, счастье! Спокойно, не реветь!"

Она подняла подбородок повыше, это было старое испытанное средство на такой случай. Действительно стало полегче.

– Олеся, – прежним деловым тоном заявил он. – Если так пойдет дело, нам придется попрощаться.

– Угрозами ты ничего не сделаешь. – ответила она. – Мне все равно.

– Да что с тобой?

– Ничего. Я лучше пойду. Найди себе другую «ставку». – Олеся уже двинулась в угол, где валялась ее кофточка, но он перехватил ее на полпути, обнял за голые плечи, прижал к себе. Его пальцы оказались на ее крохотной груди, ей сразу стало жарко, трудно дышать.

– Ну что? – тихо спросил он. – Тебе это надо?

Тебе легче стало?

– А тебе… Тебе ничего не надо? – прошептала она в ответ. – Совсем ничего? Кроме фотографий?

– Н-да… Я понял. – Он не отпускал ее, она теснее прижалась, пользуясь моментом, который, может быть, уже не повторится. – Значит, ты так видишь наше сотрудничество?

Она молчала, предоставляя говорить ему. Ей было совершенно безразлично, что в эту минуту может войти его жена, увидеть своего супруга с моделью в позе, которая исключала деловые отношения.

– Пойми же, это очень сложно… – втолковывал ей Саша, тем не менее не разжимая рук. – Когда у нас начнется это, станет очень трудно работать. У нас должны быть нормальные профессиональные отношения, понимаешь? А как иначе? Мне нужно что-то делать с тобой, во всяком случае, я должен быть свободным.

Иначе как я смогу тебе приказывать? К этому примешаются чувства, и тогда все пропало.

– Почему? – настойчиво спрашивала она, начиная гладить его лицо кончиками пальцев. Он досадливо отстранился, возразил:

– Да как ты себе все это представляешь? У меня нет выхода. Или просто сотрудничаем, или расстаемся. Ничего больше я тебе предложить не могу.

– Почему? – Она повторила свою попытку, и теперь он был послушней – ее пальцы скользили по его выбритому подбородку, обрисовывали губы, ласкали шею… – Почему ты так думаешь? Ты будешь свободен.

– Любая связь в моем положении – это уже несвобода. А если кто-то узнает?

– И что?

– 1 Будет скандал. Скажут, что я совращаю моделей.

Скажут, что пропихиваю свою любовницу. Ты себе не представляешь…

– Никто не узнает, глупый!

– Хорошо, предположим. А где я буду тебя снимать? Студию мне никто не даст, даже не надейся…

Я вообще буду держать тебя в тайне до самого конкурса.

– А здесь?

– Ну вот мы и договорились! – досадливо воскликнул он. – Как мы будем встречаться здесь?

А если.:.

– Она тоже ничего не узнает, – твердо сказала Олеся. – Она работает?

– Да, но сейчас у нее как раз отпуск.

– Большой отпуск?

– Ты меня достала… – вздохнул он. – Кончится через четыре дня.

– Значит, через четыре дня…

Через четыре дня он сделал с десяток удачных фотографий. Он сказал, что сильно ошибся в Олесе, что недооценивал ее, что в ней заключен богатый потенциал… И еще сказал, что она очень мила. Ну просто очень! Она добилась своего – они стали любовниками. Правда, не все было гладко. Его жена, видимо, что-то подозревала – однажды Олеся столкнулась с ней, когда она возвращалась домой, и Лена наградила ее таким взглядом… Пощечина не могла бы сказать больше этого взгляда – завистливого, угрожающего, просто злого. Потом Олеся попыталась выяснить причину такого отношения у Саши:

– Ты ей сказал?

– С ума сошла, нет, конечно!

– Тогда почему она так на меня смотрит? – допытывалась Олеся.

– Она на всех так смотрит, кого я дома снимаю… – проворчал он. Они лежали рядом на широкой кровати, в супружеской спальне, в его квартире… Олеся с ненавистью рассматривала шкаф с одеждой, словно это шкаф был виноват во всем.

– А спишь ты тоже со всеми, кого дома принимаешь? – спросила она, поворачиваясь к нему и вкрадчиво начиная его ласкать.

– Не будь такой дурочкой… – ласково ответил он. – Ты – вообще исключение в моей практике.

Я никогда не спал с моделями.

– А с кем ты спал? Только с ней?

– Тебе это очень важно? – поморщился он. – Слушай', я все удивляюсь, что ты во мне нашла? Я ведь не скрываю, сколько мне лет. Боже мой, у нас разница…

Она шутливо хлопнула его по губам:

– Нашел из-за чего расстраиваться! Да с тобой ни один молодой парень не сравнится!

– А у тебя было много молодых парней?

– О! – восторженно крикнула она, подпрыгивая на постели. Ее легкое тело почти не продавливало матраца. – Ревнуешь?!

– Мне просто интересно… Я-то думал, ты совсем девочка, а ты оказалась… Ну не обижайся! – засмеялся он, увидев ее помрачневшее лицо. – Я тебе одно скажу, как женщина ты многого стоишь. Если, конечно, не начинаешь требовать, чтобы я развелся.

Да, она заговорила об этом почти сразу после их первого свидания наедине, совсем наедине, в пустой квартире. Ей бы и в голову не пришло сказать такое, сказалось само собой, после того как она вздрогнула и закричала под ним… Этот крик прорвал плотину изо льда и снега, под которой была раньше похоронена ее чувственность. У нее было два сексуальных приключения, на квартире у подруги, одно было серее другого…

Одинаковые парни, которым нравились худые блондинки. Одинаковые во всем, даже в своей грубости, которую они выдавали за мужественность. Эта мораль – мораль окраин, мораль детей из рабочих семей – отрицала долгое ухаживание, нежность, девичий стыд, внимательное отношение к партнеру… Это было похоже на жареную сосиску с кетчупом, которую съедаешь в два приема, на улице, на глазах у прохожих… С од-, ним парнем она встретилась два раза, с другим – всего один. И решила, что дело того не стоит. Та же мораль уже подавала тревожные сигналы – не превратись в проститутку И все кончилось молчаливым обожанием Влада, обожанием, которое могло запросто перейти в брак – ранний, высокоморальный и такой окраинный . Как раз такой, в котором можно жить в крохотной квартирке, на окраине, далеко от метро.

Саша был нежен, терпелив и внимателен в постели.

Он осторожно гладил ее хрупкое тело, которое до этого только тискали, прикасался губами к се неразвитой груди, играл ее длинными волосами, которые спускались до пояса . Она растаяла, как Снегурочка над костром.

И слова хлынули сами, как весенняя вода:

– "Я тебя умоляю, разведись! Я тебя прошу!

Он привел ей тысячу причин, по которым не может этого сделать. Напоминал о своем сыне, о ее возрасте, о работе, о карьере… Она упорно стояла на своем: «Разведись!» И когда начался конкурс, она думала вовсе не о победе. Она даже перестала желать победы, потому что это бы разлучило ее с ним… Она даже не поинтересовалась, кто была ее соперница, с таким же типом лица, из-за которой ее нарочно «забыли» И когда жюри назвало ее имя: «Олеся Панфилова!» – она выступила вперед, не понимая, что произошло, не слушая завистливого шепота за спиной. Возможно, шептала та самая, но что ей было до нее…

• Предыдущая
• 46/106
• Следующая