Каждый любит как умеет - Малышева Анна Витальевна - Страница 71

• Предыдущая
• 71/94
• Следующая

– Надя, ты понимаешь, что надо молчать?

Она понимала. Она все понимала, кроме одного – как теперь жить? Как жить с вечным страхом в душе? Как встретиться с теткой?! Это было самое ужасное из того, что ей предстояло. Что сказать бедной старухе? Ведь теперь она ничего не сможет ей рассказать, она соучастница… Она перешла на другую сторону, на сторону мужа.

– Ты знаешь… – Надя говорила тихо и бессвязно, подействовало мартини. Она одна выпила почти полбутылки. – Галя сказала, что в последние дни их Тузик все время выл. Выл, как безумный. Они боялись, что собака взбесилась. Он чувствовал покойника, но они-то не знали! А он у них всегда привязан, боятся за поросенка и уток.

– Это нам повезло, что он привязан, – оптимистично заметил Саша.

– Повезло? Наверное, можно сказать и так… Саша, а откуда взялся костер? Откуда картошка? Ты что – ел… Эту картошку?

Он махнул рукой, как бы отвергая этот глупый вопрос. Сказал, что огонь развел машинально, потому что его стало знобить. А картошка? Это он сообразил потом. Надо же было как-то оправдать свое присутствие на даче. Приехал измученный горожанин поесть картошки, поглядеть на природу. Ведь его все равно увидели бы соседи, надо было что-то придумать…

– Ты все предусмотрел, – горько сказала она. Оказалось, что Саша предусмотрел даже больше, чем она думала. Он сказал такое, от чего она снова помертвела. Он заявил, что парень, которого Надя нанимала, конечно, не донес, но бог его знает – может, еще донесет.

– И что же делать? – тупо переспросила она, когда он нерешительно запнулся.

– Убрать этого Андрея.

Повестку Андрею не присылали. На другой день после разговора с адвокатом ему позвонили и велели явиться к следователю в десять часов утра следующего дня. Он был удивлен, увидев, что следователь – женщина. Анна Григорьевна Ворожцова – так она представилась и потребовала отдать пропуск и сесть. Именно потребовала – голос у нее был командный.

– Вы кем приходитесь Алексеевой? – спросила она первым делом.

– Я ее друг.

– А, друг, – женщина говорила отрывисто и почти грубо. – Ну и что хотите рассказать?

– В то утро, когда убили ее мужа, я был у нее, – Андрей решил терпеть и этот тон, и едкий табачный дым. Женщина курила, а у него после сотрясения наступило какое-то отвращение к табачному дыму.

– А раньше-то где вы были, Руденко? – спросила она. – Рассказывайте. И давайте по порядку. Как давно ее знаете, что вообще о ней знаете…

Она потянулась за пепельницей и стала гасить окурок, с трудом находя свободное место. На Андрея она больше не смотрела.

– Мы познакомились случайно, на стоянке, – осторожно заговорил Андрей. – Я работаю там сторожем, ночным. То есть уже не работаю.

– Уволили?

– Да, по болезни. Я попал в больницу с сотрясением мозга.

Анна Григорьевна впервые взглянула на него с интересом и попросила продолжать. Андрей, подбирая выражения, рассказал о том, как развивалось его знакомство с Леной, как женщина попросила его приехать к ней вечером десятого июня… Ни о пейджере, ни о сыщике он не заикался.

– Чего ради вы к ней поехали десятого? – перебила его следователь.

– Не знаю, она просто чувствовала себя одинокой. Муж жил у другой женщины.

– Ясно. А она – свободная, красивая, богатая… Почему бы не поехать к такой? Вы что – всю ночь там провели?

– Всю ночь, – Андрей вдруг понял, что имеет в виду Ворожцова, и быстро заявил: – Но у нас ничего не было! Ничего!

Та коротко хохотнула, будто каркнула. Андрей раскраснелся от злости и волнения:

– В тот раз – ничего! Я бы вам сказал!

– А потом что – было продолжение?

– Было, – Андрей пытался припомнить точное число, но в конце концов просто признался: – Одна ночь, и это вышло почти случайно.

– Получается, вы стали любовниками уже после смерти ее мужа?

Тут ему стало нехорошо. Пришлось подтвердить этот факт, но как рассказать о главном? О том, что у Лены больше никого не осталось на свете, о том, как она не хотела его отпускать… И как трудно устоять, когда такая красивая женщина, как Лена, просит остаться.

– Я не думал о ее муже, – смущенно сказал он. – – А его самого вы знали? Анатолия Датнова?

– Видел только на фотографиях.

– Она вам показывала фотографии? – прищурилась Анна Григорьевна. – Что за извращение? Зачем?

«Черт, что я болтаю! – Андрей покрылся испариной. – Можно понять и так, что она наводила меня на мужа…» Ион поторопился объяснить, что Лена показала ему эти снимки уже после смерти мужа, в ту самую ночь… Следователь его перебила:

– Ну ладно, во второй раз вы с ней переспали. – Она с каким-то грубым наслаждением употребила это слово. – А в первый?

– Я же говорю вам – в первый ничего не было.

– Так зачем вы там торчали?

– Мы говорили.

– Всю ночь? О чем?

Андрей поморщился и украдкой потер затылок. Она неожиданно переменила тему:

– Как это вы заполучили сотрясение мозга? Упали?

– На меня напали хулиганы, – Андрей облизнул губы. Хотелось пить, хотелось спать. Он вышел из дома всего во второй раз. Первый раз он ходил в паспортный стол, писал заявление об утрате паспорта, брал выписку из домовой книги. Он коротко объяснил, что его обчистили, и он на несколько дней загремел в больницу, вышел всего два дня назад.

– Заявление о хулиганском нападении подавали?

– Нет.

– Почему? Не верите в милицию?

«Что за ехидна! – с раздражением подумал он. – И если она будет так курить – следующей звездочки на погоны уже не получит. Просто не успеет».

– Я не смогу опознать тех выродков, – резко сказал он. – Так чего ради ходить по милициям? И так сил нет.

– Но ко мне вы явились добровольно, так сказать, – Анна Григорьевна почему-то вздохнула. – Значит, нашли силы. Ну а как понять, что Алексеева утверждает, что всю ночь с десятого на одиннадцатое она провела одна, в обществе спящего ребенка?

– Она… – Андрей запнулся, но все же решил опровергнуть Лену. – Она почему-то это скрывает. А я не понимаю почему.

– Да грош цена вашим показаниям, если она говорит, что была одна!

– Почему?

– Потому что вы ее выгораживаете. Со мной связался ее адвокат, заявил, что вы хотите дать показания. Сам почему-то не явился вас сопровождать. Я этого адвоката не знаю, первый раз вижу и слышу. Может, вам заплатили за то, чтобы вы сюда пришли?

Андрей встал:

– В жизни не думал, что показания снимают вот так!

– Как – так?

– Грубо!

– Ну, простите, – бросила она и снова велела ему сесть. – Только вы мне сказки не рассказывайте. Этим вашу Алексееву не спасете. Либо она врала, либо вы сейчас врете. Кому я должна верить? Доказать, что были у нее, вы не можете? Доказать, – подчеркнула она. – А не просто сказать.

– Я несу ответственность за свои показания. Этого мало?

– Ну, а кроме ответственности?

– Меня мог видеть ребенок.

– Сын Алексеевой? Он никого не видел.

– Мальчик мог этого не запомнить, – вздохнул Андрей. – Особенно, если видел меня спросонья. А вот во второй раз мы с мим виделись – это я уж точно помню. И он должен помнить.

– А вот второй раз меня не волнует, – отрезала та и вдруг смягчилась. – Андрей Викторович! То, что вы добровольно пришли давать показания, конечно, делает вам честь. И я даже готова поверить, что вы сами связались с адвокатом, а не он с вами. Но, подумайте – если вы были у Алексеевой в ту ночь – зачем ей это скрывать? Ведь ей нужно алиби.

– Не знаю, зачем она говорит, что была одна, – горько ответил он. – Лена была, как бы сказать… Довольно скрытная. Не любила никого пускать в душу. Даже меня. А уж вас, простите…

– При чем тут скрытность? Она должна и о сыне подумать, тут уж не стоит изображать недотрогу. А она молчит, предпочитает сидеть. Кстати! – Анна Григорьевна смотрела на Андрея с каким-то любопытством – он отметил это уже во второй раз. – Она вам, наверное, говорила, что стрелял мужчина? Так что ее конкретно мы не подозреваем.

• Предыдущая
• 71/94
• Следующая