Имя – Смерть - Малышева Анна Витальевна - Страница 63

• Предыдущая
• 63/85
• Следующая

Иван и не подозревал, что девушке известны такие слова.

– Слушай, – сказал он, что-то сообразив. – Откуда они твое имя знали?!

– Черт, ах черт… – бормотала она, глядя на погасший экран. – Заложил мент. Разве не понятно?

– Ты там не потеряла документы?

– Где?

– На месте преступления.

– У меня не было при себе документов.

– Где же они были? Они сейчас при тебе?

Муха устало закрыла глаза, качнула головой:

– Нет.

– Как нет? У тебя же целых два паспорта было.

Твой и сестры!

– А теперь вот ни одного нет. Да и какая мне теперь разница. И без паспорта пропаду… Фоторобот меня прикончит.

– Муха, а где же ты все это посеяла? – удивился Иван. – Без документов тебе, конечно, нельзя… Если захочешь бежать – надо сделать другие.

– А ты что – знаешь таких умельцев?

– Нет, но могу узнать. Их в Москве полно.

– Незачем узнавать, только лишние расходы…

Говорю тебе – паспорт мне не поможет. Разве что пластическая операция… – Она криво, совсем невесело заулыбалась. – Это я пошутила. Уж если погибать, то с собственным лицом.

– Слушай, давно хотел тебя спросить, – нахмурился он. – Откуда у тебя взялся паспорт Алии?

Когда я вез тебя из аэропорта, ты мне лапшу вешала, что казахстанский паспорт для тебя сестра потеряла, а советский – твой собственный. Ясно, что все наоборот, но Алия же пропала?

– Ее паспорт мне отдала Дана, – с ненавистью процедила Муха. – Гадина… Сказала, что Алияшка его забыла у нее в квартире… Я спросила – неужели Алия ушла без паспорта? У нее же была старая привычка – выходя на улицу, брать документы… С такими личиками, как у нас с ней, в Москве лучше без документов не ходить. Мало приятного, если менты остановят и отвезут в свой клоповник. Пока, еще докажешь, что у тебя временная прописка есть… Так что Алияшка всегда носила паспорт. Именно паспорт.

Студбилет забывала. Ее даже в метро как-то по льготному проездному не пустили.

– А студбилет Дана тебе тоже вернула?

– Нет. Судя по всему, он остался у Алии… Хотя бы труп опознают, если она мертва… – привычно, без ужаса заметила Муха. – Все было как-то несуразно, не так все должно было быть.

– Зачем же она тебе паспорт отдала?

– Не знаю. Сказала, чтобы я его хранила. Я его и носила с собой. Сама не знаю зачем… На всякий случай.

– А зачем же ты мне представилась как Алия? – поинтересовался он.

– Чтобы не представляться Мухой. Не понимаешь, что ли? Я же приехала на дело. А ее паспорт у меня всегда лежал рядом с моим собственным. Это было что-то вроде суеверия, наверное. Я все думала, что потом, когда Алияшку найдут, он сразу пригодится. А я всегда ждала, что ее найдут… Дана говорила:

«Храни у себя все документы, я же слепая, могу засунуть куда-то и забыть…» И это опять же вранье.

Ничего она не забывает. Я тебе рассказывала, как она стреляет?! Жуть – слепошарая, как крот, а бьет не хуже меня! Прямо в цель!

– Как ты это узнала?

– О, я видела, – загадочно сказала Муха.

– Где это? Она что – в соседей по коммуналке палила?

– Нет, я на пикнике полюбовалась. Это было еще до того, как я стала работать на Дану… Алияшка вызвала меня в Москву в октябре. Осень была такая теплая, золотая. Она меня познакомила с Даной, потом с Толгатом. Мы вчетвером решили выехать за город, поесть шашлыка. Поехали на машине «того гада». Все расходы были на нем. Он купил водки, вина, мяса, всяких разностей. Мы с Алияшкой замариновали целый бидон баранины. Дура я… Как вспомню – еще и старалась, чтобы невкуснее вышло! Дана ехала в качестве бесплатного приложения, толку от нее на пикнике никакого. То есть это я так думала. Мне-то хотелось поговорить с сестрой, а Дана и «тот гад» мне были до лампочки. Приехали мы куда-то в лесочек, не слишком далеко от Москвы. Там на берегу речки развели костер. Я разводила, я все умею делать – с детства приучилась. Мы же с Алияшкой совсем маленькими жили у бабушки в ауле. Родители тогда на химкомбинате работали, им квартиру долго не давали, жили в общаге. Ну, бабушка нас и взяла к себе, чтобы мы не мучились. Там было здорово… – Голос у Мухи упал.

Иван подбодрил ее:

– И чего ради Дана стала стрелять?

– А тут особый разговор. Мы выпили, разогрелись. «Тот гад» вдруг говорит: «Давайте пулять в березу, она белая, толстая, хорошо видно». Алияшка, бухая, вела себя как-то ненормально. Я же тогда не знала, что она уже села на иглу. Она легла на одеяло и лежала так, с закатившимися глазами, в отрубе…

Я думала – ей плохо, но «тот гад» сказал: «Оставь ее, она просто напилась…» Он пошел к березе, шел неровно, его тоже развезло. Нацепил на острый сучок кусок мяса, который мы не зажарили. У нас много мяса осталось. Потом он отошел и достал пистолет. Стал стрелять и не попал ни разу. Поменял обойму, хотел опять начать, но я ему сказала: «Хорош так шуметь, уши болят. Дай, я с одного выстрела попаду». И «тот гад» начал разоряться, чтобы я уматывала… Он совсем не умел пить. Такой противный, мерзкий… Но я все же выстрелила и сшибла это мясо. Тут он совсем развыступался. Стал надо мной издеваться, подкалывать всячески. Ну, и вдруг Дана говорит: «Можно и мне стрельнуть?» Тут у меня челюсть отвисла – она же ничего не видит. А «тот гад» мне начинает подмигивать и отдает ей пистолет.

Я только боялась, как бы она не попала в нас с Алияшкой. Если бы она «тому гаду» что-нибудь отстрелила, я бы ей благодарна была. Но она сделала все четко. Кстати, совсем не напилась, почти ничего и не пила. Дана сперва пошла к березе, ощупала ее со всех сторон, нацепила другую мишень на другой сучок.

Она, по-моему, насадила туда луковку, тоже от шашлыка осталась. Потом она еще раз ощупала мишень, повернулась и плавно пошла к нам. Очень плавно, как по струночке. Потом повернулась и выстрелила в березу. Ты что думаешь? Луковица вдребезги!

– Как же у нее все это получается? – поразился Иван.

Он почти поверил Мухе, потому что рассказывала девушка с чувством и слишком в быстром темпе, чтобы врать на ходу. Но у него в голове не укладывалось, что такое возможно.

– Я тоже у нее спрашивала, – ответила Муха. – Она мне сказала, что у нее память развита очень сильно. Как бы это выразиться? Пространственная память, вот. Она даже в раннем детстве в полной темноте ориентировалась, если знала, где там что находится. Даже любила это дело, что-то вроде игры себе придумала. Ну а когда ослепла, ей ничего другого и не осталось. В жизни не видела слепых, но у меня как-то всегда было мнение, что они все разливают, разбивают, портят. А она – фиг! Даже блюдечко ни разу не разбила, даже ложечку не уронила. Алия за ней ухаживала, так она просто за голову хваталась – до того Дана все точно помнила.

– А кто подсунул Дане тот наркотик, от которого она ослепла, не знаешь?

– Понятия не имею.

– Не Толгат?

– Да вряд ли, иначе зачем бы она с ним так носилась. Она просто с ума по нему сходила – Толгатик умный, Толгатик интересный, Толгатик добрый, у него папа богатый… А этот Толгатик был обычный мерзкий наркоман, причем со стажем, как сама Дана.

На этой почве они и сошлись. Откуда она взяла тот наркотик – неизвестно. Она ослепла буквально незадолго до пикника, в конце лета. И страшно переживала. Только что вышла из больницы, только начала привыкать к жизни в темноте… Толгат потому и повез ее на пикник, чтобы Дана немного развеялась. Между прочим, Алия в октябре не успела у нее и двух недель проработать, как Дана к ней пристала – привези сестру да привези сестру. Алия думала, она хочет, чтобы я за ней ухаживала. Но она мне даже не предлагала этого. Ее вполне устраивала Алия.

А я на эту роль не гожусь.

– Почему?

– Слишком грубая, – откровенно пояснила Муха.

Иван припомнил, как она ударила его по почкам, и рассмеялся:

– Да, приласкала ты меня тогда… Знаешь, честно тебе скажу… Этой ночью я сперва боялся с тобой спать.

– Я не кусаюсь.

– Не скажи… Думал – вот я усну, а ты меня уколешь, и все – конец хорошему парню. Тем более и деньги при мне были.

• Предыдущая
• 63/85
• Следующая