Рыцари - Малов Владимир Игоревич - Страница 7

• Предыдущая
• 7/57
• Следующая

Рыцаря, подлежащего разжалованию, одетого в одну длинную рубаху, возводили на подмостки, окруженные толпой веселящихся зрителей. На глазах у лишаемого звания на куски разбивалось его оружие, с сапог срывали шпоры, щит привязывали к хвосту жалкой клячи. Герольд трижды вопрошал, обращаясь к другому герольду: «Кто это?» Второй отвечал: «Это рыцарь». И тогда первый герольд трижды повторял: «Нет, это не он! Это не рыцарь, это негодяй, изменивший своему слову!»

Затем священник читал псалом: «Да будет дни его кратки, и достоинство его да возьмет другой. Да будут дети его сиротами, и жена его вдовою. Да не будет сострадающего ему; да не будет милующих сирот его. Да облечется он проклятьем, как ризою, и да войдет оно, как вода, во внутренности его, и, как елей, в кости его». Потом разжалованного рыцаря на носилках, словно мертвеца, несли в церковь и служили над ним панихиду...

И все же были еще у рыцарства новые взлеты, как, впрочем, и новые падения.

В 1328 году на французском престоле династия Валуа сменила Капетингов. При новом короле, Филиппе VI, двор преобразился. Король покровительствовал рыцарству, сам чтил его заповеди, и в Париже не прекращались празднества, турниры. Залы Лувра, королевского дворца, вновь заполнились красавицами в роскошных платьях, опять зазвучали нежные мелодии. Новую возможность показать себя во всем своем блеске дала рыцарству и начавшаяся вскоре война с Англией, когда Эдуард III, английский король, заявил свои права на французский престол.

Эта война оказалась небывало долгой, она получила название Столетней, хотя на самом деле длилась даже дольше века — с 1337 по 1453 год, — и поначалу представляла собой ряд блестящих поединков, в которых французские и английские рыцари состязались не только в искусстве владения оружием, но и в великодушии, в верности служения своим дамам.

От первых лет той войны осталось немало любопытных свидетельств, показывающих взаимоотношения рыцарей, сражавшихся под разными знаменами, но вместе с тем ясно ощущавших свою принадлежность к одному и тому же европейскому рыцарскому братству, видевших в противнике воинов, абсолютно равных себе. В конце концов не так уж много времени прошло с тех пор, как англичане и французы вместе, бок о бок друг с другом, сражались в Святой Земле с неверными...

Однажды два рыцарских отряда французов и англичан, встретившись в чистом поле, начали готовиться к сражению. Но прежде некий французский рыцарь в одиночку подскакал к англичанам и предложил кому-нибудь из них сразиться с ним во славу своей дамы. Вызов немедленно был принят, и оба отряда ждали, чем закончится поединок.

Точно такой же случай произошел при осаде англичанами замка Тори. Шел штурм, когда один из французских рыцарей крикнул со стены: «Есть ли здесь какой-либо рыцарь, готовый сразиться в честь своей дамы? Посмотрим, есть ли среди вас, англичан, влюбленные?»

Штурм тотчас прекратился, и английский рыцарь выехал для поединка и стал ждать противника.

А во время долгой осады англичанами города Ренн, столицы Бретани, французский рыцарь Оливье-де-Мони переплыл в полном вооружении крепостной ров с единственной целью — отнять у одного из английских рыцарей... шесть куропаток. Куропаток зарезал охотничий ястреб Оливье-де-Мони, но упали они на английскую сторону, а француз хотел преподнести их дамам осажденного города.

И он действительно заставил английского рыцаря сдаться ему в плен, но был во время поединка тяжело ранен. Тогда рыцарь тут же, на месте боя, вернул пленнику свободу, но взамен попросил помощи английских лекарей. В лагере осаждающих Оливье-де-Мони радушно принял герцог Ланкастерский, а когда рыцарь излечился от ран, наградил его на прощанье дорогими подарками.

Да и сами короли подавали придворным пример следования рыцарским заповедям на поле боя. Эдуард III, скрыв свое звание, вызвал на поединок французского рыцаря Эсташа-де-Рибимона, знаменитого отвагой и удалью.

После поединка на копьях начался бой на мечах. Дважды француз опускался на колени, изнемогая под тяжелыми королевскими ударами, и дважды вновь поднимался, чтобы продолжить бой. Наконец он признал себя побежденным.

О том же, кто был его противником, он узнал лишь тогда, когда Эдуард III распорядился подарить ему дорогое платье и пригласил в замок Кале, захваченный англичанами, на ужин. За столом французскому рыцарю прислуживал сам принц Уэлльский, наследник английского престола. Этим английский король показывал, как высоко он ценит доблесть противника...

И все же не за горами был окончательный закат рыцарства. Рыцари вынуждены были сойти со сцены истории прежде всего, как военная сила.

Долгие годы, надежно закрытый доспехами, вооруженный тяжелым и длинным копьем, рыцарь имел полное преимущество и над легко вооруженной конницей, и над пехотой.

Но в той же Столетней войне, в знаменитой битве при Креси в Северной Франции в 1346 году французских рыцарей хладнокровно расстреляли английские лучники; стрелы, посланные мощной тетивой, которая натягивалась сильной и искусной рукой, навылет пробивали доспехи.

Позже на полях сражений появилось и огнестрельное оружие. К концу XIV века рыцарь был вынужден закрыться доспехами с ног до головы; броня защищала и боевого коня. Но теперь рыцарь не мог производить на поле битвы быстрые маневры, а выпав из седла, не способен был подняться на ноги без посторонней помощи и легко становился добычей воина-пехотинца.

Полностью потеряв в конце концов свое военное значение, рыцарство потеряло и всякую почву под ногами. Конечно, далеко не сразу оно окончательно и полностью исчезло с лица земли. Еще и в XVI веке давались рыцарские турниры, на которых самим королям случалось облачаться в доспехи. Но само рыцарское сословие в этому времени уже переродилось — рыцари стали дворянами.

Совершенно изменилось само устройство общества: дворянин не был столь же независим, как рыцарь, обязанный своему сеньору лишь клятвой вассальной верности, которую можно было разорвать при необходимости. Монарх на престоле был полным и безраздельным властелином всех своих подданных.

Однако, по счастью, не исчезли вместе с рыцарями лучшие из их идеалов — понятия о чести, достоинстве, верности слову. Дворяне переняли их, стараясь им следовать. Разве не похожи, например, на рыцарей, чтящих свой кодекс чести, мушкетеры из романов Дюма?

Тот, кому доводилось бывать в Санкт-Петербургском Эрмитаже, наверняка не забудет впечатления, оставленного знаменитым Рыцарским залом. Так и кажется — сквозь узкие прорези в шлемах, украшенных пышными султанами, настороженно следят за каждым, кто входит, суровые воины-рыцари из далеких времен, закованные в сталь с головы до ног. Тяжелой броней почти полностью закрыты и боевые кони — словно бы только и ждут они сигнала трубы, чтобы ринуться в бой.

Однако вот что, пожалуй, поражает больше всего — тончайшее мастерство отделки доспехов: и чернью они украшены, и дорогой позолотой, и чеканкой.

Да и от рыцарского оружия в застекленных витринах просто глаз не оторвешь — на рукоятях мечей драгоценные камни, серебро, позолота, на вороненых клинках выгравированы девизы их владельцев. Длинные узкие кинжалы поражают изяществом работы, совершенством и пропорциональностью формы — вроде бы и не кузнец-оружейник трудился над ними, а искусный мастер-ювелир. Копья же украшены флажками, алебарды — пышными кистями...

Словом, во всем своем блеске, во всей романтической красоте воскресают перед нами в одном из музейных залов далекие рыцарские времена. Так что сразу и не поверишь: относится все это красочное, праздничное великолепие... к самому худшему периоду рыцарства, к его упадку, угасанию.

• Предыдущая
• 7/57
• Следующая