Рыцари - Малов Владимир Игоревич - Страница 27

• Предыдущая
• 27/57
• Следующая

Когда Петр Пустынник уезжал в другое село, крестьяне тут же начинали точить топоры и вилы, чинить телеги. Сборы были недолги: на скорую руку распродавалось имущество и закупалось то, что могло понадобиться в пути, в основном, продовольствие. Казалось, путь будет недолгим, а после победы над неверными, которая не заставит себя ждать, уже никогда не надо будет заботиться о хлебе насущном, раз земли на Востоке щедры и плодородны.

Ранней весной 1096 года на дорогах Франции и Германии появились толпы первых крестоносцев-крестьян. Они вышли в путь из разных городов и деревень и вскоре стихийно соединились в несколько больших отрядов. На битву с неверными шли не только мужчины, но и женщины с детьми. «Общий порыв увлек их, и они заполнили все дороги», — сообщает один из современников.

Крестьянское ополчение шло теми же путями, что были уже проложены паломниками, посещающими Святые места. Сначала отряды направлялись к Рейну, затем, по его берегам, на юг. К началу мая 1096 года большая часть крестоносцев-крестьян вышла к другой великой европейской реке — Дунаю, и через земли венгров и болгар двинулась к Константинополю.

Разумеется, эту разрозненную толпу, нескончаемой чередой растянувшуюся по дорогам, никто не назвал бы войском. Одни крестоносцы брели пешком, другие ехали на телегах, запряженных не только лошадьми, но и быками. Рядом с людьми двигались по дорогам козы и свиньи, под ногами крестоносцев крутились малые дети.

На повозках везли скудный скарб, а также «оружие» — топоры, вилы, косы, ножи, а то и просто дубины. Доспехов, щитов и шлемов у крестьян, разумеется, не было. Не было, по сути дела, и предводителей-командиров, не соблюдалось никакой дисциплины. В одной из хроник рассказывается, что впереди какого-то отряда шествовали гусь и коза, почитаемые крестьянами, как священные животные.

Но встречались, однако, в этой пестрой толпе и настоящие воины в рыцарском вооружении — из тех, кому тоже не сиделось дома, да, может, и самого дома у них не было. Некоторые из имен этих рыцарей дошли до нашего времени: граф Ламберт по прозвищу Бедняк, Готье Неимущий, виконт Гийом Шарпантье, граф Эмихо Лейнингенский, рыцарь Гуго Тюбингенский...

Поход первого крестоносного войска продолжался около полугода, закончился он, как и следовало ожидать, трагически.

Взятое в дорогу продовольствие кончилось, иссякли и деньги, на которые можно было купить что-нибудь из съестного у местного населения. Другого выхода не было, и крестоносцам пришлось либо просить подаяния, либо пускаться на грабеж. В этом с большой охотой участвовал всякий сброд, примкнувший к крестьянам — профессиональные воры или преступники иного толка, сумевшие избегнуть наказания, объявив о своем желании участвовать в войне с неверными.

В венгерских деревнях крестоносцы целыми отрядами врывались в дома и набивали мешки провизией. В случае сопротивления хозяев, случалось, безжалостно убивали. Как позже говорил венгерский король, крестоносцы «воздали нам злом за добро, хотя мы предоставили им право покупать по стоимости и весу и разрешили мирно идти через венгерскую землю, награбили в нашей стране золото и серебро, увели коней и мулов и всякий скот».

Грабежи продолжались и в Болгарии. В некоторых селах, едва прослышав о приближении крестоносцев, жители покидали дома, унося и пряча в укромных местах все свое добро и домашний скот. Болгария в ту пору принадлежала Византии, и когда крестьянское ополчение добралось до Софии, послы императора Алексея Комнина передали «христовым воинам» повеление, запрещавшее останавливаться где-либо на срок свыше трех дней.

И в Венгрии, и в Болгарии произошли кровавые стычки крестоносцев с местными жителями и даже войсками. Поскольку крестьяне были совершенно не обучены воинскому делу и слабо вооружены, эти сражения оборачивались для них жестокими поражениями. Таким образом еще на пути к Иерусалиму погибла чуть ли не половина крестьянского войска.

На территориях, принадлежавших Византии, крестоносцев не выпускали из вида войска императора Алексея Комнина, приказавшего «следовать за варварами и, если они станут нападать и грабить близлежащие земли, обстреливать и отгонять их отряды».

В июле 1095 года усталые, голодные крестьяне добрались наконец до Константинополя, где за проливом лежали уже земли сельджуков. К их появлению император отнесся безо всякой радости, в город их попросту не пустили. Однако и в предместьях крестоносцы, случалось, учиняли бесчинства, разоряли сады и виноградники, учиняли драки.

И византийский император, сначала пытавшийся было действовать уговорами, давая советы «дождаться прихода остальных графов», поспешил за неимением другого выхода переправить крестоносцев через Босфор. Этим он обрек их на неминуемую гибель.

На лодках и барках крестьян перевезли на азиатский берег. Здесь они поначалу располагались в пустовавшем укреплении, которое по гречески называлось Циботус. До столицы государства сельджуков Никеи был всего день пути. Крестоносцы готовились к выходу. Понимая, что немногочисленные уцелевшие «христовы воины» тотчас будут разбиты, даже сам Петр Пустынник, проделавший вместе с крестоносцами весь путь, стал их отговаривать от похода. Когда все оказалось тщетным, проповедник вместе с десятком благоразумных предпочел вернуться в Константинополь. Остальные пошли на Никею.

С самого момента их высадки крестоносцев не оставляли без внимания дозорные сельджуков. Султан Кылыч-Арслан прекрасно знал, как плохо они вооружены и как беспорядочно идут на Никею. Развязка неумолимо приближалась.

21 октября 1096 года неподалеку от Никеи, когда толпы крестьян вошли в узкую пустынную долину, сжатую горами, с их склонов на них обрушился град стрел. Потом на крестоносцев ударила быстрая конница султана. Воины, вооруженные острыми кривыми саблями, безо всякого труда смяли нестройные ряды пришельцев и обратили их в беспорядочное бегство. Спаслись лишь единицы, а на поле битвы остались 25 тысяч человек.

Этим и закончился крестовый поход простонародья; первый бой за Святой Гроб стал для этого воинства и последним.

Но в это же время в путь на Восток уже выходили и рыцарские отряды. Рыцари подготовились к экспедиции, разумеется, не чета крестьянам.

Обновлены были оружие и доспехи, закуплены выносливые лошади — и для путешествия, и для боя. Где только было возможно, рыцари, бароны и сеньоры раздобывали денег — они были нужны не меньше, чем оружие. Замки и деревни отдавались в залог, а то и вовсе распродавались, с просьбами о ссудах на богоугодное дело обращались к настоятелям богатых монастырей.

Наконец, когда был собран урожай, в поход двинулись главные силы «христова воинства».

Вместе с рыцарями на Восток отправлялись оруженосцы и многочисленные слуги. Обозы везли оружие и большие запасы продовольствия. Войско сопровождали и своры борзых псов, а в повозках помимо всякой всячины находились клетки с охотничьими соколами: и в пути бароны не собирались отказывать себе в любимой охотничьей забаве.

Но все же, хоть и хорошо подготовились рыцари к долгому путешествию, настоящей крестоносной армии, по сути, еще не было. Отряды выходили из разных мест, не было у них ни единого плана, ни полководца, объединившего бы под своим началом всех. Рыцари двигались разными путями, разной была и численность отдельных отрядов. Все знали лишь одно: прежде всего надо добраться до Константинополя, а оттуда, собравшись всем вместе, идти в Святые места.

Однако несколько предводителей рыцарского войска уже определились: ими стали самые крупные и влиятельные из сеньоров.

Одним из них был герцог Нижней Лотарингии Годфруа IV, чаще называемый древними хрониками Готфридом Бульонским. Вместе с лотарингскими рыцарями он отправился в поход едва ли не раньше всех, в августе 1096 года, словно предчувствуя, сколь важную роль предстоит ему сыграть в битве за Гроб Господень.

• Предыдущая
• 27/57
• Следующая