Поверить в чудо (СИ) - Сарафанова Елена Львовна - Страница 9

- Знаешь, доченька, - сказала однажды мать, - чем так мучиться, лучше оберни колдовство вспять и пусть Витольд сам решает, как ему жить дальше. Потому что не по-людски это, не по Божески...

- А по какому? - огрызнулась несчастная Зоя.

- Это - насилие, понимаешь? Ты считай, изнасиловала парня... и продолжаешь насиловать его вновь и вновь. Посмотри, как он осунулся и похудел от твоей настырности, но упорно не желаешь признавать, что наделала глупостей, и, как упырь, высасываешь из него жизнь. Милая, остановись, иначе парень долго не протянет и начнёт болеть по-настоящему.

И тут Зоя сломалась и зарыдала:

- Я не хотела этого, мама, совсем не хотела. А всё моя глупая самоуверенность и ещё нетерпеливость. Меня задело за живое, что Витольд, в отличие от других ребят, которые сразу падали к моим ногам, сам падать не спешил ...вот я и погорячилась.

- Повторяю, расколдуй мужа, - мать взяла Зою за руку. - Исправь ошибку, ведь она тебе самой уже поперек горла встала.

- Но Витольд тогда уедет, - продолжала плакать Зоя.

- Возможно, но это его право.

- Что же мне делать?

- Слушай внимательно, - и мать обняла дочь, успокаивая ее, - я тут посоветовалась с сестрой, твоей теткой...

- И что?

- Не перебивай ...Так вот, мы с ней рассмотрели несколько вариантов и решили, что тебе стоит забеременеть.

- Забеременеть?

- Да. И если 29 февраля ты зачнешь, то обязательно родится девочка, подходящая для нашего рода.

- То есть, ведьма?

- Прекрати, когда ты так говоришь, я сразу представляю себе Бабу Ягу, летающую на метле. А этой гадости в роду Коляда никогда не было.

- Ну, хорошо, - немного успокоившись, Зоя отодвинулась в сторону. - Я рожу ребенка, и что?

- Там будет видно. Но если Витольд все же уедет, у тебя на память от него останется доченька.

- Ох, мама...

- И пообещай, что не будешь держать зла на мужа, - серьезно продолжила мать, - потому что он - не твоя частная собственность, а свободный человек и имеет право выбора. Пойми, доченька, за все в жизни надо платить, и если уж наделала глупостей, постарайся их исправить и сделай выводы на будущее. А то, если будешь упрямиться, жизнь накажет тебя еще сильнее. Так что не гневи Господа, умоляю.

Той же ночью, тихо прокравшись на кухню, Зоя разложила карты на мужа и с ужасом убедилась, что мать не только была права, но и пыталась помешать ещё худшей беде. "Господи, если Витольд останется со мной, то умрет!" - у Зои даже волосы поднялись дыбом на затылке, руки покрыло "морозом", а в висках застучало так, что женщина едва не лишилась чувств. "Смерти я никому не желаю, а уж любимому - и подавно. Он должен как можно быстрее уехать, а чтобы не возникло желание вернуться, лучше ему не знать о ребенке".

Поэтому со следующего дня женщина без колебаний начала воплощать в жизнь план матери. Только воплощать с одной поправкой - не дать будущей дочери ведьмовской судьбы. "Достаточно и моей истерзанной жизни, - размышляла Зоя. - Колдовство личного счастья не приносит, а таким, как я или мать, вообще несёт лишь одиночество. Пусть уж лучше мой ребенок живет обычной жизнью нормальной женщины и ничего не знает о ведовстве".

И как только Зоя убедилась, что забеременела, то с помощью матери сразу провела обряд, отпускающий мужа на свободу.

- Заколдовать всегда легче, чем расколдовать, - объясняла ей мать во время церемонии. - А поскольку ты беременна, то лучше мне подстраховать тебя, чтоб избежать неожиданностей, ведь когда чары возвращаются к тому, кто их наслал, всякое может случиться.

Поэтому, когда тело Зои скрутила боль, мать сразу же вызвала "скорую" и отвезла дочь в больницу. Беременность спасли, состояние Зои стабилизировалось, анализы были хорошими и через три дня ее выписали домой. Но Витольд, ошалевший от непонятных чувств, вдруг свалившихся на него, так ничего и не понял, словно чумной, он слонялся по городу, бросив все дела, и даже не заметил, что жены нет дома.

А Зоя, вернувшись из больницы, посмотрела на мужа пустыми глазами и предложила ему съездить в Литву навестить родителей. И хотя ей пришлось немного поколдовать, чтоб отъезд для Витольда стал насущной потребностью, она об этом не жалела, потому что устала каждый день бояться за жизнь любимого. Поэтому и упаковала его чемоданы без слез, и провела на вокзал, улыбаясь, а потом долго стояла на пустом перроне, чувствуя, что это уже - всё.

И вот теперь Ольга ударила мать по наболевшему, подсознательно почувствовав правду, и хоть высказалась грубо, но так оно, в сущности, и было - Зоя зря истратила свою любовь, превратив её в горькое воспоминание. Конечно, прошло время, и в жизни красавицы вновь появились мужчины. Зоя без колебаний заводила романы и меняла любовников так часто, как самой хотелось, но при этом всегда соблюдала главное правило - никогда никого не принуждать.

Вечер заканчивался, а Ольга всё не возвращалась. Зоя волновалась, но упрямо сидела, уставившись в стену, ожидая дочь. "Как только она появится, сразу все расскажу, - решила женщина. - Всю правду без прикрас, и пусть сама решает, осуждать меня или жалеть ...потому что жить так дальше я больше не могу и не хочу! И вообще - Ольга должна знать правду, это ее право".

Зоя поднялась с дивана, вышла на балкон и стала всматриваться в темноту ночи, щурясь от блеска фар проезжающих по трассе автомобилей. Переведя взгляд на двор их дома, она вдруг разглядела под "грибочком детской площадки одинокую фигуру. "Родная", - прошептали Зоины губы, и через мгновение она выскочила из квартиры и помчалась вниз по лестнице.

А Ольга уже давно перестала плакать, а щека её болеть. Но домой идти было стыдно из-за того, как она поступила с самым дорогим в своей жизни человеком. Девушка сидела на площадке уже третий час и готовила "речь извинения", но все ее усилия пропали даром, потому что вдруг рядом уселась мама и обняла ее. А потом они вдвоем поплакали сладкими слезами перемирия, и пошли домой. И уже в темноте кухни (обе почему-то не хотели зажигать свет), Зоя рассказала дочери правду о ее отце.

Ольга помолчала, переваривая новость, а потом спросила чуть охрипшим от слез голосом:

- Значит, он даже не знает, что у него есть я?

- Не знает. И прошу тебя - не ищи с ним встречи, потому что я до сих пор не уверена, что это безопасно.

- А ты больше не раскладывала карты на отца?

- Никогда.

- Может, попробуешь сейчас, ведь больше двадцати лет прошло?

- Ладно, давай попробуем.

Ольга зажгла свечу, поставив ее в центр стола, а Зоя, помолившись и попросив у Бога прощения, принялась выкладывать карты на стол.

- Смотри, с ним все хорошо... дважды женат... а вот детей я что-то не вижу, есть только ты и все. Смотри, вот Дама легла, это я в том, "что было". А "что будет?". Слава Богу, ничего страшного уже не случится, - и Зоя быстро перемешала колоду, спрятала карты, а затем встала и вымыла руки. - Думаю, ты сможешь разыскать Витольда, когда захочешь, у меня где-то остался адрес его родителей, поищу при случае.

- А ты?

- Меня не проси, а то, чувствую, стоит мне появиться рядом, и проклятие захочет вернуться.

- Ты еще любишь его, мама?

- Витольда? Нет, конечно, - Зоя легко улыбнулась. - Все давно в прошлом, Олечка. За эти годы у меня было много мужчин, и я любила их, каждого по-своему... но любила. Не помню, кто из известных писателей сказал, но фраза звучала примерно так: "Жизнь человека слишком длинна, чтобы любить лишь один раз". И это правда. Все проходит. Проходит и любовь.

- А сейчас ты кого-то любишь?

- Нет, сейчас, к сожалению, у меня продолжается затяжной этап одиночества, - и Зоя "тяжело" вздохнула, а потом не выдержала и засмеялась. - Не обращай внимания, - махнула она рукой, - не пропаду.