Кавказская война - Фадеев Ростислав Андреевич - Страница 54

• Предыдущая
• 54/174
• Следующая

16 мая великий князь двинулся с отрядом на позицию Псага, по разработанной авангардом дороге. Надобно было раскрыть еще путь в Ахчипсоу. 20 мая его высочество вступил в землю этого общества, где были сосредоточены, кроме гренадерского, отряды: псхувский, ахчипсовский и даховский. 21-го выстроились на единственной поляне, находящейся в Ахчипсоу, 23 батальона, 10 орудий, 6 казачьих сотен и 6 сотен милиции. Перед войсками, в присутствии великого князя, было отслужено благодарственное молебствие богу, даровавшему нам великую победу.

Его высочество донес из Ахчипсоу о совершившемся событии государю императору следующею телеграфическою депешей:

Эта депеша была последнею военною реляцией из бесконечного ряда кавказских военных реляций.

Действия порохом и железом кончились. Но нельзя было отдыхать на лаврах, покуда вооруженные горские населения толпились на берегу, ожидая отправления.

Переселение кавказских племен в Турцию, о котором так много и так бестолково шумели в Европе, не было делом нашей воли; оно произошло помимо нас. Правительство имело одну цель в западно-кавказской войне: сдвинуть горцев с восточного берега Черного моря и заселить его русскими; эта мера была совершенно необходима для безопасности наших владений. Затем, не было никакой надобности гнать горцев в Турцию. У нас было довольно места для них, во-первых, в миллион десятин по левому берегу Кубани, отведенных исключительно для этого назначения; во-вторых, в 300,000 десятин хороших земель, оставшихся в Пятигорском уезде за выселением части кочевых ногайцев в Турцию еще в 1860 году; в-третьих, в казачьих землях, покинутых населением, передвинутым на передовые линии. Все количество земель, которым правительство располагало по соседству для помещения горцев, можно считать в 1.500,000 десятин. Масса ушедших в Турцию горцев в 1863 и 1864 годах не превышает 250 тысяч обоего пола; поселилось в наших владениях около 70 тысяч. Вот все количество непокорных горцев, уцелевших от войны. Стало быть, на 160,000 душ мужеского пола приходилось свободных земель около 10 десятин на душу, пропорция весьма достаточная. Поселенные на равнинах, окруженные со всех сторон станицами, вышедшие горцы ни в каком отношении не могли быть опасными. Разразившийся над ними погром сломил их нравственно до такой степени, что теперь горца нельзя узнать по наружности; у него совсем другая осанка. Для безопасности будущего необходимо было соблюсти при поселении покорившихся только одно условие: чтобы нигде они не примыкали к морю, чтобы по крайней мере несколько десятков верст отделяли их от берега. Поэтому натухайцев было действительно опасно оставлять на отведенных им первоначально местах, по самой нижней Кубани; и несмотря на то, их оставляли, чтобы не нарушить данного слова. Прочие были достаточно удалены от моря. Следовательно, не было никакой причины опасаться и вынуждать горцев к выселению за пределы государства.

Но не было также причины удерживать их против воли. Кавказская война затянулась бы, вероятно, на лишний год, если бы главнокомандующий не согласился отпускать в Турцию желающих. Надобно помнить, что черкесы и абазинцы были в полном смысле слова варварами, со всеми хорошими, но и со всеми ребяческими сторонами варварской природы. Из всех народов земли они знали положительно только нас и турков — нас как врагов и гяуров, турков как друзей и святой народ[58]. Когда враги победили, у них, естественно, явилось желание искать убежища у друзей; тем больше, что в своей родине они покидали только камни, так как имущество почти у всех было истреблено войной. Горцы упорно защищали свою землю, но если б мы хотели непременно простереть завоевание не только на землю, но и на личность их, сопротивление было бы еще вдвое упорнее. Покоряясь, горцы всегда ставили первым условием свободный выход всем желающим в Турцию. Читатели помнят, вероятно, содержание последнего договора с абадзехами. Земля закубанцев была нужна государству, в них самих не было никакой надобности. В отношении производства народного богатства десять русских крестьян производят больше, чем сто горцев; гораздо было выгоднее заселить прикубанские земли своими. Очевидно, не из чего было лить русскую кровь для того, чтобы насильно удерживать в пределах государства варваров, не хотевших быть его подданными.

Первое выселение горцев с Кавказа началось еще вслед за падением Шамиля. Этот факт явно показывал, что многие кавказские мусульмане сносили русскую власть только в надежде, что единоверные братья скоро избавят их от гнета; когда же увидели конец своей надежде, решились бросить родную землю, навеки порабощенную неверными. Большая часть выходцев принадлежали к кочевым татарам ставропольских степей и мирным обществам Закубанского края. Кавказское начальство не только не поощряло выселения, но даже противодействовало ему в законной мере; однако ж не взяло на себя, и весьма основательно, вовсе запретить выход в Турцию, чтобы не быть потом вынужденным ежечасно надзирать за людьми, открыто выказавшими свою враждебность. С тех пор выселение каждый год повторялось понемногу. В 1859 году и 1860-м ушла большая часть абазинцев, живших в горной полосе между Кубанью и Урупом. В 1861 году пошли в Турцию всем племенем бесленеевцы и некоторые мелкие общества. В следующем году выселения не было; горцы надеялись отстоять свою родину. Но как только они стали слабеть в борьбе, выселение сейчас же приняло большие размеры. К 1 декабря 1863 года в Трапезонте было уже до 4 тысяч горцев, к концу февраля прибыло их в Турцию до 20 т., к половине марта свыше 40 т. Переселение это происходило помимо нас, с вольных берегов, на контрабандных турецких кочермах, приезжавших за горцами десятками. Очень естественно, что переезд сопровождался бесчисленными бесчеловечьями и страданиями. Турецкие судохозяева привыкли плавать к восточному берегу почти исключительно для торговли рабами; они внесли тот же дух и в перевозку свободных людей. За неимением денег или вещей расплата происходила женщинами и детьми. Для черкешенок это было, впрочем, все равно, потому что, в каком бы качестве они ни достигали турецкого берега, их потом все-таки гуртами отправляли на базар.

По мере того как русские войска подвигались вдоль берега, переселение принимало совсем иной вид. Еще за два года перед тем граф Евдокимов, предвидя в конце войны большую эмиграцию горцев, ходатайствовал пред правительством о средствах перевезти их массами в Турцию. Положительного распоряжения на этот счет тогда еще не было сделано. Но великий князь Михаил Николаевич, как только представился этот вопрос, разрешил зафрахтование нужного числа пароходов и парусных судов. С открытием судоходства в 1864 году были учреждены три комиссии для отправления переселяющихся горцев: в Тамани, Новороссийске и Туапсе. Турецкое правительство со своей стороны прислало за горцами несколько обезоруженных военных пароходов. Дело приняло правильный вид. Неимущих горцев приказано было перевозить на казенный счет; имеющим средства заплатить за переезд было выдаваемо казенное пособие по 1 р. сер., считая в том числе и детей, кроме грудных. Вольные судохозяева не имели права требовать с горцев платы выше условия, на пароходах 3 р. сер., на судах парусных 1 р. 75 коп., так что даже состоятельным горцам приходилось доплачивать в первом случае только 2 руб., во втором 75 коп., кроме того грузовые компанейские пароходы, нанятые правительством, перевозили горцев бесплатно. Кроме комиссий, за безобидною отправкой горцев смотрели командированные для того адъютанты его высочества; назначены были особые морские офицеры для наблюдения, чтобы пассажиров не грузили слишком тесно. Для беднейших горцев открыта была дача казенного провианта; для больных учреждены лазареты с содержанием на счет казны. Совсем другого рода сцены происходили на противоположном берегу. Хотя турецкое правительство не жалело пособий, но там они расходились по рукам, и горцы бедствовали, вымирали наполовину в несколько недель. Заграничные газеты, разумеется, сваливали на нас все бедствия горцев, которых корреспонденты их видели уже на турецком берегу.

• Предыдущая
• 54/174
• Следующая