Кавказская война - Фадеев Ростислав Андреевич - Страница 21

• Предыдущая
• 21/174
• Следующая

Таков был в главных чертах военный план князя Барятинского, решивший в три года полувековую борьбу, окончания которой не надеялись уже ни войска, бившиеся против горцев, ни Россия.

Занятие плоскости и предгорий (большой Чечни, Ауха и Салатавии) было в сущности только приготовительным действием; оно еще не давало нам видимого перевеса, но создавало уже новое положение, из которого можно было перейти в решительное наступление. Период этих приготовительных действий обнимает осень 1856-го и весь 1857 год.

Первую зиму с ноября по апрель войска левого крыла под предводительством генерала Евдокимова в четыре похода окончили сеть просек в большой Чечне, начатую еще при князе Воронцове, и раскрыли эту страну по всем направлениям, преодолевая на каждом шагу сильное сопротивление чеченцев, поддержанных огромными сборами из Дагестана. Дремучие леса были повалены в одну зиму. В то же время особый отряд, действовавший на Кумыкской плоскости под начальством генерала барона Николаи, расчистил вход в Аух. Туземное население, рассыпанное по лесам мелкими хуторами, еще осталось покуда на своих местах; но большая Чечня была уже как крепость с отбитыми воротами, гарнизон которой должен положить оружие по первому требованию.

Летом 1857 года войскам левого крыла не предстояло похода. Действия должны были открыться со стороны Дагестана и Лезгинской линии, где высокая местность, полгода засыпанная снегами, бывает проходима только в летние месяцы. В этот период времени надобно было устроить, сообразно с новыми видами, материальное положение левого крыла, где по расположению укреплений и дислокации войск были перепутаны все системы, поочередно сменявшиеся в Кавказской войне. Полкам левого крыла приходилось отдохнуть в последний раз и потом вступить в непрерывный поход до последнего выстрела, который раздастся в восточных горах.

Отряды дагестанский и лезгинский вступили в горы почти одновременно. Генерал-адъютант князь Орбелян должен был основать в Салатавии постоянную штаб-квартиру одного из своих полков, чтобы связать прямым сообщением Прикаспийский край с левым крылом и дать дагестанскому войску опорный пункт для наступления в горы с северной стороны. Для исполнения этого плана надобно было преодолеть упорное сопротивление горцев. Салатавия уже была наводнена неприятельскими скопищами под личным предводительством Шамиля. Князь Орбелян быстро преодолел первое препятствие — Теренгульский овраг, столько раз бесплодно орошаемый русскою кровью, и занял по другой стороне позицию у старого Буртуная, признанную удобной для возведения штаб-квартиры. Горцы, сбитые почти без бою с первой позиции, рассыпались вокруг отряда и отрезали наши сообщения завалами, устроенными по дороге из Буртуная в укр. Евгеньевское, откуда войска получали продовольствие. Отряженная из лагеря колонна сбила их с этого пункта и раскрыла сообщения, положив на месте несколько сот мюридов. Тогда Шамиль занял в четырех верстах от возводимой штаб-квартиры непроходимую лесную местность и стал со своей стороны строить крепость, которая должна была постоянно блокировать нашу. Князь Орбелян не тревожил его в этом убежище до самой осени, заботясь только о скорейшем окончании предпринятых работ. Когда новая штаб-квартира была достаточно устроена, чтоб принять на зиму войска, наш отряд внезапным ночным движением овладел неприятельскими укреплениями и разметал их. В Салатавии был прочно водворен дагестанский пехотный полк; но разбежавшиеся по лесам салатавцы еще не покорялись.

В то же лето генерал Вревский перешел становой хребет со стороны Кахетии и в несколько недель разорил большую часть сильного Дидойского общества, сжигая аулы и вытаптывая хлеба. Это был единственно возможный образ действий на Лезгинской линии; от него ждали не покорения, но только ослабления горцев и безопасности наших пределов. Непомерные труды, сопряженные с походом в самую высокую и непроходимую часть Кавказа, невозможность везти с собой достаточное продовольствие всегда чрезвычайно сокращали срок похода на Лезгинской линии и делали из него только большой набег. Отвлеченный салатавскими делами, Шамиль предоставил оборону этой части края местным средствам, и потому сопротивление неприятеля было слабо. Немногие дидойцы держались в своих башнях и гибли. Уже к концу похода, когда наши войска предприняли обратное движение, на выручку опустошаемого края явился с сильным скопищем сын Шамиля — Кази-Магома и пытался обойти наш отряд. Но, отбитый с первого шага, он принужден был неподвижно смотреть с высоты на удалявшиеся войска, оставлявшие за собою одни развалины. Дидойское население, доведенное до крайности, должно было провести жестокую зиму без крова и пищи, живя подаянием соседних обществ. Но надежда на будущее еще не была достаточно потрясена в душе горцев; из всей этой бедствующей массы на этот раз к нам никто не вышел.

Мюридизм так крепко сплотил общественное устройство горцев, что в продолжение целого года, с осени 1856-го до осени 1857 года, нанося им целый ряд поражений и занимая местность за местностью, мы не покорили еще ни одного человека. Но решимость обществ, над которыми больше всего разражались наши удары, уже колебалась, особенно в Чечне, менее фанатической, чем другие племена. С открытия зимних действий начался перелом войны.

Генералу Евдокимову предстояло в течение зимы сделать первый шаг в горы — занятием Аргунского ущелья; но этот поход можно было совершить только при том условии, чтобы в тылу наступающих войск не оставалось неприятеля. Вторжению в горы необходимо должно было предшествовать совершенное покорение плоскости. В октябре 1857 года генерал Евдокимов внезапно поднялся по р. Гойте в лесные предгорья, где жило население малой Чечни, сбитое с плоскости еще экспедициями генерала Фрейтага. После кровопролитного, хотя короткого дела горцы были разогнаны по лесам и жилища их истреблены на всем пространстве между Гойтою и Аргуном. Очистив от неприятеля правую сторону предположенной операционной линии, генерал Евдокимов перешел в большую Чечню и направился к Мичику, показывая вид, что все наши силы сосредоточиваются против Мичиковского общества. Скопища Шамиля стеклись для защиты этого наибства. Утвердив их в уверенности, что мы идем на Мичик, генерал Евдокимов быстро перешел Качкалыковский хребет, соединился с Кумыкским отрядом и вторгнулся в Аух, куда доступы были раскрыты еще с прошлого года. Эта страна была занята во всю глубину, прежде чем горское скопище, стоявшее на Мичике, узнало о цели нашего движения. Горцам пришлось не защищать свою землю, но сбивать нас с твердо занятых позиций, что было им не под силу. Чеченский отряд спокойно прорубил просеку сквозь ауховские леса и заложил в глубине их укрепление Кишень-Аух. Окончив это предприятие, генерал Евдокимов снова перешел в большую Чечню, постоянно разъединяя своим движением чеченское население, жившее к северу от большой подгорной просеки, и шамилевские скопища, которые он оттеснил в лесные горы, к югу. Став в этом положении, он потребовал покорности от жителей большой Чечни. Страна их, раскрытая просеками еще с прошлого года, была доступна во всех направлениях; между ними и мюридами стояло русское войско. Измученное 17-летнею войною, всегда холодное к делу исправительного тариката, население большой Чечни покорилось и было переселено на левый берег Аргуна.

Обе стороны устья аргунской теснины были очищены от неприятеля, тыл наш обезопасен, можно было наконец вступить в горы. В январе 1858 года генерал Евдокимов подступил к аргунским воротам, где неприятель сосредоточил свои силы в крепких завалах. Бой мог быть чрезвычайно кровопролитным; но искусное обходное движение предало нам горские укрепления без потери. Овладев долиною, образуемою за аргунскими воротами слиянием двух рек этого имени — Чанты и Шаро — Аргуна, генерал Евдокимов заложил здесь укрепление, названное Аргунским, которое должно было служить начальным этапом в завоевании гор. Новое укрепление выросло из-под снега с необыкновенною быстротою. С первою оттепелью главный чеченский отряд мог уже идти далее.

• Предыдущая
• 21/174
• Следующая