Шут королевы Кины - Малинин Евгений Николаевич - Страница 5
- Предыдущая
- 5/116
- Следующая
– И твоего везения… – улыбнулся Паша какой-то кривой, жалкой улыбкой.
Элик разлил остатки коньяка по бокалам, причем Машеусу досталось всего несколько капель, но та не возражала. Тролль поднял свой бокал и, посмотрев на меня глухо сказал:
– За тебя, твой талант и твою удачу…
И мы выпили.
После этого ребята очень быстро засобирались по домам. Когда они, уже одетые, трясли мою руку в прихожей, мне пришло в голову, что Пашеньке, возможно, негде в Москве переночевать.
– Может, останешься?.. – повернулся я к нему, – Я тебе брошу матрасик на кухне.
– Нет… – покачал он головой, – Мы тебя отвлекать не будем.
– Мы тебя отвлекать не будем… – поддержал хоббита тролль, – А за Мохнонога ты не беспокойся, мы его не бросим.
Ребята ушли. За окном еще было светло, но уже чувствовалось приближение вечера. Я принялся наводить порядок в комнате. Отнес на кухню табуреты, пустые бутылки и бокалы. Помыл посуду, вытер ее и убрал в шкаф. Делая все не торопясь, обстоятельно, но автоматически, не задумываясь. В голове вертелись обрывки нашего разговора.
Закончив с кухонными делами, я взял тряпку и направился в комнату вытереть стол. На темной столешнице одиноко белел сложенный вдвое листок бумаги. Я взял его и развернул. Весь листок был исписан мелким, четким почерком, каждый абзац пронумерован. Всего на листке было тридцать четыре пункта, каждый из которых содержал название газеты, дату ее выпуска, название статьи и очень короткое ее изложение. Полный перечень находок Элика.
Несколько минут я стоял и медленно перечитывал написанное. Потом сунул листок в карман, протер столик и отнес тряпку на кухню. Вернувшись в комнату я сел за письменный стол, отодвинул папку с диссертацией и положил перед собой троллев листок.
В комнате быстро темнело, но мне это было на руку. Я не отрываясь смотрел на смутно белевший клочок бумаги, а перед моим внутренним взором ярко и динамично проходила все наше прошлолетнее приключение. И как нас, четверых участников ролевой игры, потерявшихся в лесу, перенесло в совершенно иной Мир, и как ребята перепились пива и действительно превратились в эльфа, хоббита и тролля. И как мы попали в Замок Качея, как в моих руках оказалась небольшая говорящая книга заклинаний, ставшая моей главной учительницей. Как я… как мы все увидели призрак прекрасной королевы Кины Золотой, и что он нам рассказал о своей судьбе. Как мы с Шалаем и его гвардейцами отправились за телом моей Кины в самое логово ее страшного врага. С какими невероятными трудностями, продираясь сквозь колдовство, кровавые схватки, предательства, мы все-таки смогли выкрасть это страшно не мертвое тело из Храма и доставить его в Замок. И как мне в последний момент с помощью Отшельника Тама все-таки удалось соединить тело и душу моей королевы… и как меня… нас наградили…
Я выдвинул нижний ящик стола и достал из-под старых бумаг свой почетный знак «Опора трона». Большая золотая брошь легла рядом с исписанным листом бумаги, посверкивая в вечернем свете чуткими бриллиантовыми брызгами.
Я смотрел на этот знак королевской милости и мне было горько и тоскливо. Сразу вспомнилось, как Епископ уговаривал меня продать ему свою душу, как он расписывал преимущества бездушного существования. И еще я вспомнил рыцарей Храма – страшных, тряпичных кукол в сверкающих серебром доспехах, оживленных отнятыми, выкраденными, купленными душами!
Мой взгляд снова упал на исписанный листок. Теперь души крадут у наших мальчишек… Похоже Епископ действительно смог довести свое экспериментальное заклинание и теперь способен приходить за душами на Землю. Он не случайно выбрал именно детские души – они наиболее молоды, а значит, долговечны, они податливы, и их можно научить всему, чему угодно… И о телах заботиться не надо, они ведь остаются здесь, на Земле. Тела лишенные души, не знающие что такое жалость, сострадание, совесть, грех. Тела, готовые на все, ради удовлетворения своих желаний, своих капризов. Именно тела, поскольку людьми этих мальчиков назвать уже нельзя! Я живо представил на что готов такой «кадавар» ради достижения своих личных целей, и что он может натворить, если ему удастся скрыть свое существо и вырасти во взрослую особь!
Мне стало жутко!
Епископа действительно необходимо было остановить и сделать это как можно скорее. Элик прав! Тысячу раз прав! Нам необходимо вернуться в… хм… Кинию…
Весь вопрос – как?!
В комнате стемнело. Я убрал знак «Опоры трона» в ящик стола. Потом встал и направился в прихожую. Одевшись, я вышел из квартиры и спустился на улицу.
В воздухе пахло весной. Фонари еще не зажигались, но было достаточно светло, чтобы наслаждаться прогулкой, не боясь замочить ног в весенних лужах. Я медленно шагал по тротуару, вдыхая свежий весенний воздух и с интересом оглядываясь по сторонам. Во дворе соседнего дома, на огороженной сеткой площадке два десятка мальчишек гоняли мяч. Я, сам футболист со стажем, остановился посмотреть за игрой. Борьба на площадке шла не шуточная, злая, но в тоже время корректная, без подлянок. И вдруг, в какой-то момент, я представил себе, что сейчас наступит мертвая тишина, такая тишина, что исчезнет даже скрип ботинок на подтаявшем снегу, затем раздастся звук лопнувшей басовой струны и в воздухе замелькают серебристые блестки. А через пару часов после того как они исчезнут эти мальчики бросят свой мяч и отправятся кого-нибудь калечить и убивать… Ведь восемьдесят четыре таких мальчишек уже есть. Скоро их станет восемьсот сорок, потом – восемь тысяч четыреста, потом…
Мне стало жутко! Все сегодняшние олигархи, крестные отцы, организованные преступники, серийные убийцы и прочие отморозки показались мне безобидными щенками. Вот когда на просторы нашей планеты выползет двуногое чудище по-настоящему лишенное души, вот тогда мы узнаем что такое беспредел!
Я вернулся домой, поужинал и улегся в постель. Смотреть телевизор мне сегодня совершенно не хотелось. Правда заснул я тоже далеко не сразу. Я смотрел в темный потолок и перебирал в голове так хорошо известные мне заклинания, проборматывал наговоры, перекатывал на языке их, порой совершенно невозможные, звукосочетания, вспоминал чудовищную, непроизносимую фонетику, воображал сопровождающие их пассы. Но попробовать воспроизвести хотя бы одно из них, хотя бы самое простенькое и безобидное, так и не решился. Я элементарно трусил.
Наконец мне удалось заснуть, и в первый раз с момента моего возвращения из того невероятного путешествия, мне приснилась не Кина, а Епископ. Мне снилось, что он снова догоняет меня на своем жутком, чудовищном звере и, улыбаясь, говорит, что с нетерпением ожидает моего возвращения, хотя помогать мне вернуться в его Мир он и не думает.
– Ты вполне справишься сам, – щерит он свои зубы в знакомой ухмылке, – А не справишься, я всех ваших мальчишек перетаскаю к себе. Мне молодые души очень даже пригодятся!
Во сне мне было очень тоскливо, безысходно. Однако, когда я проснулся, в окно светило яркое весеннее солнце. Вода в душе показалась мне прекрасной. Вчерашний коньяк не оставил никаких следов на моем самочувствии. Так что я с удовольствием позавтракал и отправился в бывшую Ленинку, нынешнюю Государственную библиотеку.
Выйдя из метро, я вдруг почувствовал, что во мне пробудилась какая-то живая энергия, словно плотина моей тоски наконец-то рухнула и ее остатки размывает живое желание жить и действовать. Я понял, что у меня появилась цель!
В библиотеке я заказал газеты, указанные в оставленном Эликом листочке и ознакомился с собранными им данными по, так сказать, первоисточникам. Все заметки, за исключением двух, были короткими и крайне скупыми на факты. Кроме того они, как правило размещались отнюдь не в криминальной хронике, а в рубриках, которые освещали непроверенные факты, курьезы, слухи, короче, все то, чему большинство читателей не придает серьезного значения. Только если не обращать на это внимания, картина получалась такой, какой ее обрисовал Элик, и даже, пожалуй, еще более удручающей, потому, что тот, щадя, видимо, чувства Машеуса, опустил особо кровавые и жестокие подробности.
- Предыдущая
- 5/116
- Следующая
