Кафка на пляже - Мураками Харуки - Страница 40

• Предыдущая
• 40/117
• Следующая

– Ну что? Поехали?

Я кивнул.

– Одному на природе, конечно, хорошо, но долго так жить – напрягает, – сказал Осима, надевая темные очки и пристегивая ремень.

Я сел с ним рядом и тоже пристегнулся.

– Теоретически-то ничего невозможного нет. Есть люди, которые так и живут. Но ведь в каком-то смысле, природа – вещь неестественная, а в спокойствии заключена угроза. Чтобы осознать, в чем этот парадокс, нужна подготовка и жизненный опыт. Так что поедем пока в город. Вернемся к обществу, к мирским делам.

Осима нажал на газ и повел машину под уклон по горной дороге. Он ехал спокойно, без напряжения, совсем не так, как три дня назад. Не гнал. Любовался открывавшимися видами, наслаждался порывами ветра, ерошившими и откидывавшими назад его длинную челку. Грунтовка закончилась, и мы наконец выбрались на хоть и узкую, но мощеную дорогу. Стало попадаться сельское жилье, проплывали поля.

– Вот я говорю: парадокс, – начал Осима, будто вспомнив. – Я это сразу почувствовал, как только тебя в первый раз увидел. Тебе чего-то очень сильно хочется, но, с другой стороны, ты изо всех сил стараешься от этого уклониться. Есть в тебе что-то такое, что наводит на такие мысли.

– Чего же это я хочу, интересно?

Осима покачал головой и, покосившись в зеркало заднего вида, нахмурился.

– Чего? Не знаю. Я только о своих впечатлениях говорю.

Я молчал.

– По опыту могу сказать: когда человек очень сильно чего-то хочет, ничего не получается. А когда пытается избежать чего-то, это обязательно происходит. Хотя это все, конечно, теория.

– А если эту теорию ко мне приложить? Что будет? Если все так и есть, как вы говорите: то есть я хочу чего-то и в то же время избегаю?

– Ничего себе вопросик! – рассмеялся Осима. Помолчал немного и сказал: – Возьму на себя смелость: именно того, что хочешь, ты вряд ли добьешься.

– Довольно безрадостное пророчество.

– Кассандра.

– Кассандра? – переспросил я.

– Это из греческих трагедий. Была такая прорицательница – Кассандра. Дочь троянского царя. Ее Аполлон наделил даром предвидения и стал за это домогаться любви. А она ему отказала. Тогда он разозлился и наложил на нее заклятие. Боги в Греции – в них больше от мифов, чем от религии. Поэтому у них недостатки такие… морально-духовные. Как у людей. Они вспыльчивые, чувственные, ревнивые, забывчивые.

Осима достал из бардачка коробочку с лимонными леденцами, бросил один в рот и предложил мне. Я отказываться не стал.

– И что заклятие?

– Ты про Кассандру?

Я кивнул.

– Все ее прорицания попадали в точку, но в них никто не верил. Это Аполлон так сделал. В придачу Кассандра почему-то предсказывала одни несчастья: предательства, катастрофы, смерть, распад страны. Вот люди ей и не верили. Больше того – презирали и ненавидели. Обязательно прочти драмы Еврипида и Эсхила, если еще не читал. Вот уж где все наши проблемы описаны. Да еще в сопровождении хора.

– Какого хора?

– В греческом театре всегда был хор, который располагался на сцене позади актеров. Хор комментировал действие, передавал внутренний мир персонажей, временами горячо убеждал их в чем-то. Очень удобно, скажи? Мне иногда кажется, что неплохо было бы иметь за спиной такую группу поддержки.

– А у вас есть дар предвидения, Осима-сан?

– У меня нет. Уж не знаю, хорошо это или плохо. Знаешь, я здравомыслящий реалист. Поэтому все мои предсказания были бы со знаком минус. Я говорю общие слова о самых обычных вещах. А они звучат как недобрые предсказания. Почему? Да потому что наша жизнь – сплошные дурные предзнаменования. Возьми любую газету и сравни, сколько в ней хороших новостей и сколько плохих. Сразу поймешь.

Приближаясь к очередному повороту, Осима осторожно переключал скорость на низкую передачу. Здорово у него получалось, мягко; я не чувствовал ни рывков, ни толчков. Единственное – обороты падали и мотор начинал гудеть по-другому.

– Но есть одна хорошая новость, – сказал он. – Мы решили пойти тебе навстречу. Теперь ты сотрудник библиотеки Комура. Как думаешь, справишься?

Я невольно взглянул на Осиму:

– Вы хотите сказать, я буду работать в библиотеке Комура?

– Если еще точнее, ты теперь часть нашей библиотеки. Будешь в ней ночевать, жить. Открывать и закрывать по часам. Ты парень правильный, сильный, так что разберешься с этой работой элементарно. Мы с Саэки-сан – люди слабые; будем благодарны, если ты возьмешь эти функции на себя. Ну, еще мелочевка разная. Ерунда. Например, сварить мне кофе повкуснее или купить кое-что… Комнату для тебя приготовили. С душем. Она с самого начала считалась гостевой, но теперь в библиотеке никто не останавливается, и комната простаивает без дела. В ней и будешь жить. И удобнее всего – что в библиотеке, вместе с твоими любимыми книжками.

– Но почему… – начал было я, однако не нашел слов, чтобы продолжать.

– Почему все получилось? – закончил за меня Осима. – В принципе, это просто. Я понимаю тебя, Саэки-сан – меня. Ты симпатичен мне, я симпатичен Саэки-сан. Тебе пятнадцать лет, ты сбежал из дома, мы про тебя ничего не знаем. Ну и пусть. Какие проблемы? Ну, а сам-то что скажешь? О том, что станешь частью библиотеки?

Я немного подумал.

– Я хотел только, чтобы у меня была крыша над головой. Трудно сейчас думать еще о чем-нибудь. Как ко всему этому относиться? Не знаю. Но я очень благодарен, что вы мне разрешили жить в библиотеке. Теперь на электричке не надо ездить…

– Значит, решено, – сказал Осима. – Доставлю тебя прямо в библиотеку. Так что будешь теперь «библиотечником».

Мы вырулили на шоссе, проехали несколько городков. Мимо пролетели: большой рекламный щит, предлагающий воспользоваться потребительским кредитом; аляповато разукрашенная для заманивания клиентов бензоколонка; стеклянный фасад ресторана; «лав-отель», напоминавший архитектурой европейские замки; развалившаяся лавочка видеопроката, от которой осталась одна вывеска; патинко [31] с просторной автостоянкой. «Макдоналдс», «Фэмили-Март», «Лоусон», «Ёсиноя»… Со всех сторон нас охватывала жизнь, заполненная какофонией звуков. Огромные грузовики – шипение тормозов, рев клаксонов, выхлопные газы. Уютные язычки пламени в печи, мерцание звезд, тишина леса, которые только вчера были со мной, удалялись все дальше, исчезали. Я с трудом удерживал все это в памяти.

– Хочу тебе кое-что рассказать о Саэки-сан, – заговорил Осима. – Моя мать в детстве училась с ней в одном классе. Они были не разлей вода. Как мама рассказывала, Саэки-сан была очень умная, хорошо училась, здорово писала сочинения, занималась спортом, классно играла на пианино. Во всем была первая. И плюс к тому – красотка. Она и сейчас еще ой-е-ей!

Я кивнул.

– У нее еще в младших классах появился воздыхатель. Старший сын Комуры. Ровесники – красивая девчонка и красивый парень. Как Ромео и Джульетта. У них имелось какое-то дальнее родство. Жили рядом и всегда вместе – что бы ни делали, куда бы ни шли. Все как-то само собой получилось; возникла взаимная тяга, выросли – полюбили. Мама говорила, они были как одно целое.

Пока стояли на светофоре, Осима смотрел на небо. Загорелся зеленый, он газанул и обогнал бензовоз.

– Помнишь, я как-то рассказывал тебе в библиотеке о том, что все люди блуждают в поисках своей половины?

– Про мужчину-мужчину и женщину-женщину?

– Вот-вот. Рассказ Аристофана. Большинство из нас всю жизнь свою половинку ищет. А у Саэки-сан и этого парня нужды в этом не было. Они с самого рождения друг друга нашли.

– Счастливые.

Осима кивнул.

– Счастливые, ничего не скажешь. Но до определенного момента.

Осима провел ладонью по щеке, словно хотел убедиться, чисто ли она выбрита, хотя на его гладком, как фарфоровая чашка, лице не было ни малейших признаков щетины.

– В восемнадцать парень поступил в Токийский университет. В школе у него все было нормально, и он собирался учиться дальше. Конечно, хотелось в большой город поехать. А Саэки-сан поступила здесь в музыкальный колледж, по классу рояля. Порядки у нас консервативные, и семья у нее была такая же. Родители не пожелали отпускать единственную дочь в Токио. Так им впервые пришлось расстаться. Как будто Зевс их разрубил.

• Предыдущая
• 40/117
• Следующая