Кафка на пляже - Мураками Харуки - Страница 16

• Предыдущая
• 16/117
• Следующая

С большим трудом, под американскими бомбежками, мы кое-как продолжали исследования в университетской лаборатории. Почти всех наших студентов и научных сотрудников забрали в армию, университет опустел. У студентов-психиатров никаких отсрочек от призыва не было. Получив распоряжение военного командования, мы прервали свою работу, сели на первый же поезд и поехали в префектуру Яманаси, в город ***. Нас было трое: я, мой коллега по лаборатории и еще один врач-нейрохирург, который долгое время работал вместе с нами.

По прибытии на место нас сразу строго предупредили, что мы ни в коем случае не должны разглашать то, что здесь услышим, потому что это – военная тайна. Дальше рассказали, что произошло в начале ноября. Шестнадцать детей на прогулке по горам упали в обморок, а потом сами пришли в себя. Они абсолютно ничего не помнят о том, что с ними было. И один мальчик из этой группы так и не пришел в сознание и лежит в коме в Токио, в армейском госпитале. Осматривавший детей после этого происшествия военный врач дал нам подробные разъяснения о проведенной им терапии. Майор медицинской службы Тояма. Среди военврачей попадается немало людей бюрократического склада, которые не лечат, а только и думают о том, как бы уберечься от неприятностей. К счастью, Тояма оказался практиком, причем превосходным. Мы были совершенно посторонними людьми, однако он не напускал на себя важности, не сторонился нас. Изложил суть дела, все необходимые факты объективно, конкретно и максимально исчерпывающе. Показал все истории болезни. Видно было, что человек первым делом хочет помочь разобраться в случившемся.

Самое главное, что мы уяснили из материалов, которые передал нам военврач: с медицинской точки зрения, для детей все обошлось без последствий. Проведенные после того случая осмотры и анализы, все без исключения, не показали никаких физических отклонений – ни внешних, ни внутренних. Дети были совершенно здоровы – так же, как до происшествия. В результате более тщательного обследования кое у кого из ребят нашли глистов, но это так… ничего серьезного. Головных или каких-то других болей, позывов к рвоте, потери аппетита, бессонницы, вялости, расстройства желудка, кошмаров во сне и прочих подобных симптомов у них не наблюдалось.

Но при этом те два часа, что они пролежали без сознания, начисто стерлись из их памяти. Это касалось всех ребят. Никто из них не помнил даже того момента, когда они оказались на земле. Выпало из памяти – и все. Произошла не просто «потеря» памяти, а скорее «провал», «полное выпадение». Это не специальные термины, я сейчас так говорю исключительно для удобства, но между «потерей» и «провалом» разница очень велика. Как бы это проще объяснить… Представьте идущий по рельсам грузовой состав. Груженые чем-то вагоны. Из одного вагона исчезает груз. Такой пустой вагон – это «потеря». А если исчезает не только содержимое вагона, но и сам вагон – тогда это «провал».

Могли дети надышаться каким-то ядовитым газом? Мы обсудили такую возможность. Военврач Тояма сказал: «Такая версия, естественно, принималась во внимание, поэтому военные и вмешались в это дело. Однако, если сейчас смотреть на вещи реально, это очень маловероятно. Вообще-то это засекреченная тема, и я особенно не могу об этом распространяться…»

То, что он нам рассказал, сводится примерно к следующему: «Можно не сомневаться, что в армии под покровом секретности разрабатывается химическое оружие – отравляющие газы и что-то для бактериологической войны. Однако этим в основном занимаются спецподразделения, дислоцирующиеся на материке, в Китае. В самой Японии такие работы не ведутся. Из-за скученности населения и малой территории это слишком опасно. Хранится в стране такое оружие или нет, я вам наверняка не скажу, но гарантирую, что по крайней мере сейчас в Яманаси его нет».

То есть военврач утверждал, что в префектуре Яманаси запасов отравляющих газов и другого специального оружия не было?

Да. Он четко это сказал. Нам ничего не оставалось, кроме как верить его словам, а он производил впечатление человека, которому верить можно. Далее мы пришли к выводу, что версия о том, что газ распылили американцы с «Б-29», маловероятна. Если бы они разработали такое оружие и решили пустить его в ход, то выбрали бы для этого крупный город, чтобы получить максимальный эффект. А сбрасывать что-то с большой высоты на горный район, который от всего далеко… Что получилось? Какой результат? Никак не проверишь. Даже если предположить, что распылили газ слабой концентрации, какой смысл, с военной точки зрения, в отравляющем газе, от которого дети только на два часа потеряли сознание и потом – никаких последствий?

Насколько мы понимаем, ядовитых газов, которые никак не влияют на человеческий организм, – будь то газы, созданные искусственным путем, или воздух, в который отрава попала из природной среды, – не бывает. Тем более что в данном случае речь идет о детях, которые более чувствительны к таким воздействиям, нежели взрослые, и имеют более слабый иммунитет. Мы обязательно зафиксировали бы следы воздействия на глаза и слизистую оболочку. Возможность пищевого отравления можно исключить по той же причине.

Таким образом, оставались только проблемы, связанные с психикой или мозговой деятельностью. Предположим, причины происшедшего с детьми имели отношение к психике. Тогда обнаружить какие-либо признаки в плане терапии и хирургии чрезвычайно трудно. Такие признаки неразличимы визуально и не могут быть выражены численными значениями. Нам наконец стало понятно, почему военные привлекли нас к этому делу.

Мы беседовали со всеми ребятами, которые были на горе и потеряли сознание. Поговорили с их классной руководительницей и работавшим в школе врачом. К нам присоединился военврач Тояма. Однако ничего нового эти беседы не дали. Лишь подтвердили то, что рассказал нам военврач. Дети о происшествии совершенно ничего не помнили. Видели высоко в небе что-то блестящее, вроде самолета. Потом поднялись на Рисовую Чашку и начали собирать в лесу грибы. И тут все оборвалось. Очнулись на земле, в окружении встревоженных учителей и полицейских. Чувствовали они себя неплохо, ничего у них не болело. Настроение нормальное. Только в голове легкий туман. Как утром, когда просыпаешься. И больше ничего. Все повторяли одно и то же – слово в слово.

Закончив опрос детей, мы решили, что скорее всего имеем дело со случаем коллективного гипноза. Судя по симптомам, которые учительница и врач наблюдали у детей, пока те находились в обморочном состоянии, это вполне естественное предположение. Упорядоченное движение глазных яблок, некоторое замедление частоты дыхания и пульса, снижение температуры, провалы в памяти. В общих чертах симптомы совпадают. А то, что классная руководительница не потеряла сознание, можно объяснить тем, что нечто, устроившее сеанс коллективного гипноза, на взрослого человека по какой-то причине не повлияло.

Определить, что представляет собой это нечто, мы были не в состоянии. Вообще говоря, для коллективного гипноза необходимы две вещи. Во-первых, однородность той или иной группы людей, поставленных в рамки определенной ситуации. И второе – механизм, который приводит все в движение. Нужно, чтобы все члены группы практически одновременно испытали на себе действие этого «спускового крючка». В данном случае его роль мог сыграть блеск, исходивший от того объекта, который ребята видели перед подъемом на гору и приняли за самолет. Зрение каждого из них зафиксировало его в одно и то же время. И через некоторое время начались обмороки. Конечно, это не более чем предположение, ясности в этом деле нет, но могло иметь место и такое, что послужило пусковым механизмом. Я сказал военврачу Тояме, что, возможно, это был «коллективный гипноз», оговорившись, что «это лишь гипотеза». Двое моих коллег в основном со мной согласились. То, с чем мы столкнулись, пусть и не напрямую, но было связано с темой наших исследований.

• Предыдущая
• 16/117
• Следующая