Цивилизация страуса (СИ) - Фролов Виталий - Страница 4

  -        Нам с тобой надо серьезно поговорить, - сказала она.

  -        На этой неделе всем надо со мной серьезно поговорить, - сказал Гусев.

  -        Не смешно.

  -        Знаю, - Гусев затушил сигарету в пепельнице и взял следующую. - Давай поговорим.

  -        Я хочу поменять машину.

  -        На что?

  -    &nbsnbsp;p;   Ты сколько уже принял?

  -        А я считаю? - спросил Гусев. - Ладно, это был неудачный вопрос. Давай начнем сначала. Ты хочешь поменять машину. Зачем?

  -        Не тупи, - попросила Настя. - Зачем люди вообще меняют машины?

  -        Твоей машине полтора года, - сказал Гусев. - Зачем ее менять?

  -        Она слишком маленькая.

  -        Слишком маленькая для чего? Ты собираешься заняться грузоперевозками?

  -        Она вообще слишком маленькая, - сказала Настя.  - Я хочу что-то посолидней. Внедорожник.

  -        Зачем тебе в городе внедорожник?

  -        Ради пассивной безопасности, - сказала Настя. - Или ты считаешь, что я этого не достойна?

  -        Достойна, - сказал Гусев. - Убедила. Валяй, меняй.

  -        Моя зарплата не позволяет мне выплатить всю сумму целиком.

  -        Тогда не меняй.

  -        Но я могу взять кредит.

  -        Тогда меняй.

  -        Гусев!

  -        А?

  -        Ты не хочешь со мной разговаривать?

  -        Хочу и разговариваю. Ты хочешь поменять машину, но у тебя нет денег, и ты собираешься взять кредит.

  -        И?

  -        И что?

  -        Мне нужны деньги на первоначальный взнос.

  -        Ага, - сказал Гусев. - Кажется, теперь я понял.

  -        Наконец-то.

  -        Давай разберемся, - сказал Гусев. - Ты знаешь, что я разбил свою машину и мне придется что-то покупать взамен. Конечно, мне выплатят страховку, но это когда еще будет, да и в любом случае, при покупке новой машины в деньгах я потеряю. Кроме того, я собираюсь уволиться с работы, и когда я найду другую и получу там первую зарплату, неизвестно. Тем не менее, ты хочешь, что бы я дал тебе денег на первоначальный взнос. И, судя по тому, на какую машину ты нацелилась, речь идет отнюдь не о паре тысяч долларов. Так?

  -        В общем, да.

  -        И ты не находишь никаких уязвимостей в этой логике?

  -        Нет.

  -        Ага, - сказал Гусев.

  -        Ты хочешь сказать, что я недостойна нормальной машины?

  -        Вполне достойна, - сказал Гусев.

  -        Сам ты ездишь на БМВ.

  -        Ездил.

  -        Да какая разница?

  -        Разница в том, что я не в кредит ее покупал.

  -        Это ты сейчас на что-то намекаешь?

  -        Нет, - сказал Гусев.

  -        Если у тебя напряги с деньгами, ты можешь купить себе что-нибудь попроще, - сказала Настя. - Или бэушную.

  -        Ага, - сказал Гусев.

  -        Что ты заладил это свое 'ага', как попугай! - возмутилась Настя. - Тебе совсем на меня плевать, да?

  -        Аг... то есть, нет, - быстро поправился Гусев.

  -        А мне кажется, что плевать.

  -        Началось, - сказал Гусев.

  -        Что началось? - взвилась Настя. - Мне иногда кажется, что я с тобой только время зря трачу! Мы сколько с тобой уже вместе? Четыре года! Четыре года! И это ведь лучшие годы моей молодости, а я провожу их с тобой! С человеком, которому на меня совершенно наплевать! А я ведь ради тебя отшила Марко, который мне предложение делал! На коленях стоял! В любви клялся! В Италию собой звал!

   Историю про итальянского дизайнера, с которым Настя встречалась до него, Гусев знал в малейших подробностях.  Это был козырь, который Настя выкладывала на стол каждый раз, когда дело доходило до ссоры.

  Ради интереса Гусев даже нашел этого Марко в интернете. Итальянский дизайнер был женат. Более того, он был женат и на момент своей длительной командировки в Москву, во время которой он и закрутил роман с Настей. Женат он был хорошо и плотно, на дочке своего работодателя, и Гусев сильно сомневался, что его предложение руки, сердца и поездки в солнечную Италию, если оно вообще было, это предложение, стоит принимать всерьез.

  Правда, самой Насте Гусев об этом говорить не стал. Щадил ее чувства.

  -        Ну и что ты молчишь? - снова взвилась Настя.

  -        Не люблю макаронников, - сказал Гусев.

  -        Ты никого не любишь! Ты даже мне ни разу не говорил, что любишь! А ведь...

  -        ... ты же женщина.

  -        Ты надо мной издеваешься, что ли?

  -        Конечно же, нет.

  -        И вообще, - сказала Настя. - Мы с тобой уже четыре года встречаемся. Не пора ли нам подумать о том, куда это все ведет?

  -        Пора, - согласился Гусев. - Перед твоим приходом я как раз об этом и думал.

  -        Упарываясь коньяком?

  -        Есть вещи, о которых трезвым лучше не думать.

  -        А сейчас ты на что намекаешь?

  -        Ни на что, - вздохнул Гусев.

  -        И что ты надумал?

  -        Что ты права, и что пора для следующего шага действительно пришла. В связи с чем я хочу сделать тебе предложение, - Гусев аккуратно отставил бокал с коньяком и сунул руку в карман халата.

  -        Что, вот так просто? - возмутилась Настя. - Я не говорю о поездке во Францию, но ты мог хотя бы пригласить меня в ресторан, договориться с официантом о сюрпризе... Или, если уж ты намерен сделать это дома, то мог бы встать на одно колено и...

  Гусев вытащил руку из кармана и показал Насте фигу.

  -        Суть моего предложения в следующем, - сказал он. - Шла бы ты домой, Настя.

  Когда дверь за Настей наконец-то захлопнулась, выплеснутый ему в лицо коньяк Гусев вытер рукавом халата.

  В пятницу Гусев похмелился традиционным русским способом, то есть, выпил алкоголя чуть больше, чем вчера.

  Или не чуть.

  Для этого ему пришлось выйти из дома, плестись до ближайшего супермаркета и купить там еще три бутылки коньяка. Целый день Гусев валялся перед телевизором, лениво переключая каналы и не задерживаясь ни на одном дольше пятнадцати минут. К вечеру Гусев устал от этого мельтешения и ему стало плохо. Заснул он в своем недавно отремонтированном туалете, засунув голову в унитаз.

  В субботу Гусев умер.

  Глава вторая.

  Гусев открыл глаза.

  Закрыл.

  Снова открыл.

  Перед глазами было что-то белое. Гусев решил, что это потолок.

  Судя по сигналам, получаемым мозгом от организма, организм занимал в пространстве горизонтальное положение и лежал на чем-то мягком. Гусев пошевелил пальцами рук, и ему это удалось.

  Потом он пошевелил пальцами ног.

  Тоже успешно.

  Никаких тревожных сигналов мозг от организма не получал. Судя по всему, с организмом все было в порядке.

  Тогда Гусев пошевелил головой и обвел помещение взглядом. Больничная палата, определил Гусев. Не люкс, конечно, но вполне пристойная. Свежий ремонт, чистенько.

  Кровать, тумбочка, стул, цветы на подоконнике. Рядом с кроватью обнаружился монитор с жизненными показателями Гусева. Гусев не разбирался в графиках, которые на нем показывали, но рассудил, что если монитор не визжит противным голосом, не мигает и вообще спокойно работает в штатном режиме, то жизни Гусева ничего не угрожает. По крайней мере, прямо сейчас.

  За монитором наблюдалась только одна странность - он показывал пульс Гусева, его температуру, частоты дыхание и еще парочку каких-то показателей, определить которые Гусев бы не взялся, но от него к телу Гусева не вело никаких проводов. Даже датчика на пальце, который Гусев видел в кино про доктора Хауса[4], и то не было.

  -        Ага, - сказал Гусев просто для того, чтобы услышать звук собственного голоса и уже готовясь испугаться от ужасной слабости, с которой он может прозвучать.

  Голос звучал привычно.