Монсегюр. В огне инквизиции - Семенова Татьяна П. - Страница 71

• Предыдущая
• 71/98
• Следующая

Иван первым делом плюхнулся на кровать.

— Устал как чёрт. И жрать охота.

Саша подошёл к узкому окну, затянутому решёткой, и на всякий случай потрогал прутья.

— Крепкие. Не убежишь.

— Да если бы их даже и не было, всё равно нет смысла бежать. Везде воины. И потом, куда? К тому же без «Фаэтона». Радует, что нас не бросили в сырой подвал и не заковали в цепи. Разместили-то, в общем, вполне сносно. Не пятизвёздочный отель, и даже не трёхзвёздочный, но жить можно.

— Знаешь, ты не обольщайся, — хмуро произнёс Саша, совершенно не разделявший Ваниного оптимизма. — После первого допроса нас вполне могут заковать в цепи. Лучше не будем терять время и обдумаем всё как следует.

Оболенский поднялся с кровати и заходил по комнате.

— Значит, так, — со всей серьёзностью заговорил он. — Я думал над твоей идеей. Мне она определённо нравится. И, что самое главное, она может сработать.

— Ты сможешь её осуществить? Всё зависит от твоего таланта программиста.

— Кое-какие мысли у меня есть. Думаю, что смогу. Но для начала надо получить в наше распоряжение «Фаэтон». Часа на три. Только как это сделать?

— Не знаю, — пожал плечами Ветров.

Дверь приоткрылась. Воин подал знак пленникам выходить.

— Так скоро? — только и успел сказать Иван.

— Не мешкайте. Вас ждут.

Все трое поднялись по каменной лестнице, ведущей в замковую башню. Пройдя по длинной галерее с бойницами вместо окон, они оказались в большом зале, освещённом настенными факелами и свечами. Приятно потрескивал огонь в камине. Стены комнаты были завешаны гобеленами, щитами, копьями и прочими оружейными принадлежностями, каменный пол покрыт коврами, в углу стояли два больших деревянных сундука, украшенные витиеватыми узорами.

Центр зала занимал большой дубовый стол с массивными стульями. За ним сидели пять человек: граф Раймонд Тулузский, барон Роже Мирепуа, граф Раймонд д'Аниор, Эскот де Белькэр и хозяин замка Бернард д'Альон. Все они, кроме Эскота, были мужчины зрелого возраста, лет за сорок. Их строгие лица не казались надменными и холодными, скорее, выражали достоинство, свойственное людям их положения. Длинные волосы, усы и бороды придавали им основательность. Эскот де Белькэр выглядел значительно моложе. На вид ему можно было дать лет тридцать, не больше. Он не носил бороду. Молодые вообще предпочитали обходиться без неё, однако с возрастом всё равно отращивали, так как отсутствие бороды у солидного сеньора нанесло бы урон его статусу.

Внешность Эскота можно было назвать приятной. Даже орлиный нос не портил впечатление, наоборот, придавал лицу значительность и важность. Умные живые глаза внимательно рассматривали пленников, не упуская ни одной детали. Такой проницательный взгляд мог выдержать не каждый.

На всех были бархатные кафтаны, поверх них — длинные безрукавки, отороченные мехом. Головы украшали широкие бархатные береты. Цвет одежды и вышивка у каждого вельможи отличались изысканностью и разнообразием. Довершали костюм толстые золотые трёхрядные цепи с драгоценными камнями.

Молчание затянулось. Под пристальным взглядом почтенных сеньоров Иван уже стал нервничать.

Наконец Бернард д'Альон, хозяин замка, хрипловато кашлянув, нарушил тишину:

— Итак, нас интересует только один вопрос: что это за вещь?

И он положил свою ладонь на серебристый предмет, лежащий на столе. Рука была большая и жилистая, поэтому Ветрову так и хотелось крикнуть: «Осторожно! Не давите на крышку!».

Оболенский, тоже откашлявшись, каким-то неестественно дрожащим голосом произнёс:

— Я уже говорил сеньору Анри…

Бернард д'Альон резко перебил его:

— Вы меня не поняли? Я хочу услышать ответ на мой вопрос: что это за предмет?

Сердце Оболенского тревожно ёкнуло.

— Книга Судеб, — выпалил он на одном дыхании.

Опять наступило долгое молчание.

— Откройте её, — приказал д'Альон.

Иван собрался с духом и с надрывом прошептал:

— Здесь не могу.

Лицо хозяина замка посуровело.

— Вам нужны особые условия? Может быть, в подвале замка, где бегают крысы и со стен капает вода?

Оболенский вдруг разозлился. Да что же это такое? Все им угрожают! Он устал от этого напряжения. Ему стало абсолютно всё равно, что с ним сделают эти напыщенные сеньоры. Страх ушёл, растворился. А может быть, просто притупился. За сутки, проведённые здесь, он уже привык умирать. Оболенскому на минуту показалось, что он — это уже не он, а кто-то другой, совершенно спокойный и ко всему равнодушный. Он будто вырвался из потока событий и за всем наблюдал со стороны. Свобода от страха сделала его зрячим. Мысли стали работать чётко и слаженно. Он даже не узнал свой голос.

— Вы можете нас заточить в башню, заковать в кандалы, отрубить голову, повесить. Всё, что хотите. Я понимаю, сильный всегда прав. Это закон войны. Но мы сюда пришли не воевать. Мы владеем сведениями, которые могут вам помочь. И мы готовы предоставить их вам. И заметьте, совершенно бескорыстно, ничего не требуя взамен. Сведения находятся вот в этом серебряном ящике, и открыть его можем только мы втроём, все вместе, потому что у каждого свой ключ. А ключ — это слово. Если погибнет один из нас — не станет одного ключа, и Книга навсегда запечатает свою тайну. При совершении данного таинства присутствие посторонних недопустимо. Но пусть вас, почтенные сеньоры, это не смущает, потому что затем вы сможете увидеть собственными глазами, что будет написано в этой Книге.

Бернард д'Альон перевёл взгляд на графа Раймонда Тулузского. Остальные тоже смотрели на него. Тот нервно постукивал пальцами по столу. Какое-то время все молчали. Иван заметил, как хозяин замка, выразительно глядя на графа Тулузского, едва заметным движением отрицательно покачал головой. У Оболенского сжалось сердце. Он внимательно стал всматриваться в лица других сеньоров. Каждый знаками давал понять графу своё отношение к этому вопросу. Единственный, кто кивнул, был граф Раймонд д'Аниор. Иван обречённо опустил голову. Всё бесполезно.

Граф Тулузский резко встал и подошёл к пленнику. Оболенский встретился с ним взглядом. Чёрные зрачки таили угрозу. По спине Ивана пробежал неприятный холодок.

— Вы пытаетесь уверить нас в вашей исключительности. Что ж, мы готовы предоставить вам шанс. Но только один.

Ваня сначала даже не понял смысл слов. Он ожидал услышать совершенно другое и уже приготовился к печальному концу. Когда до него наконец дошло, он чуть не выкрикнул вслух: «Господи! Спасибо Тебе!» Странно, но за последние пережитые часы Оболенский из атеиста превращался в верующего христианина. Он даже почувствовал некую уверенность, поддержку свыше. А это так важно — знать, что твоя судьба кому-то небезразлична. Где-то в глубине души он уже был уверен, что этот могущественный Некто отзовётся, когда ты в Нём действительно нуждаешься.

— Вас троих сопроводят в соседнюю комнату, — продолжил граф, — и принесут туда вашу серебряную Книгу. Мы будем ждать здесь.

Затем он подошёл к небольшому столику возле камина и взял песочные часы.

— Когда упадёт последняя песчинка, вы должны стоять перед нами.

Иван прикинул: это приблизительно полчаса. Времени явно не хватит.

— Простите, сеньор, но данного нам времени будет недостаточно.

Граф недовольно сдвинул брови.

— Дайте нам ещё столько же, — умоляюще произнёс Оболенский.

— Хорошо.

Иван облегчённо вздохнул.

Стражники отвели пленников в соседнюю комнату, вручили им «Фаэтон», закрыли дверь на ключ и встали на часах.

Граф вернулся за стол.

— Надо было сжечь эту чёртову Книгу от греха подальше, — недовольно произнёс барон Роже Мирепуа. — И этих чужеземцев заодно. Кто они такие? Зачем пришли? Может быть, они приспешники Сатаны. И в этой Книге сидит дьявольское отродье.

— Не будем торопиться с выводами, — спокойно ответил граф. — К тому же я заметил у этой девицы крестик на шее.

Раймонд д'Аниор налил себе из серебряного кувшина вина, отпил немного и сказал:

• Предыдущая
• 71/98
• Следующая